XVIII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2026

Введение
Медицинская деятельность справедливо относится к числу профессий с высочайшим риском развития хронического стресса и синдрома эмоционального выгорания [1, 2]. Ежедневное столкновение с человеческим страданием, экстремальная ответственность, дефицит времени и ресурсов формируют условия для перманентного психоэмоционального напряжения. В последнее десятилетие, особенно на фоне постпандемийных последствий, всё чаще отмечаются проявления раздражительности, конфликтности и агрессии среди медицинских работников, что напрямую снижает качество помощи и разрушает терапевтические альянсы [3]. Традиционно агрессия в профессиональной среде рассматривается либо как личностная черта, либо как ситуативная реакция на провокацию. Однако данные современных исследований позволяют предположить, что в контексте помогающих профессий она может выполнять функцию симптома, сигнализирующего об истощении адаптационных ресурсов и глубокой профессиональной дезадаптации [4]. Несмотря на существующий массив работ по проблеме выгорания, исследований, направленных на выявление конкретных психологических детерминант, связывающих истощение ресурсов с агрессивными поведенческими паттернами у медиков, явно недостаточно.

Цель исследования
Выявить и проанализировать ключевые психологические детерминанты агрессии у медицинского персонала в условиях профессионального стресса, проверив гипотезу о ведущей роли эмоционального истощения и общей нервно-психической напряжённости.

Материал и методы исследования
Выборку составили 80 медицинских работников (21 мужчина, 59 женщин) в возрасте от 18 до 56 лет и старше, представляющих врачей (49%), средний (36%) и младший медицинский персонал. Исследование проводилось на базе Клиники пограничных состояний СтГМУ и Городской клинической больницы скорой медицинской помощи г. Ставрополя.
Для диагностики использовался комплекс валидных и надежных методик:

1. Госпитальная шкала тревоги и депрессии (HADS) – для оценки уровня тревожности и депрессивной симптоматики [5].

2. Опросник профессионального выгорания MBI (Maslach Burnout Inventory) – для диагностики уровня эмоционального истощения, деперсонализации и редукции профессиональных достижений [6].

3. Методика STAXI-2 (State–Trait Anger Expression Inventory-2) – для оценки состояния и черты гнева, стратегий его выражения и контроля [7].

4. Опросник оценки нервно-психической напряжённости (ПЭН) – для измерения уровня общего психоэмоционального напряжения [8].
   Процедура исследования включала анонимное онлайн-анкетирование. Обработка данных проводилась в программе IBM SPSS Statistics 23.0 с применением методов описательной статистики, корреляционного анализа Спирмена, U-критерия Манна-Уитни и множественного пошагового регрессионного анализа.

Результаты исследования и их обсуждение
Распространённость симптомов. У 36% респондентов выявлен высокий уровень эмоционального истощения (MBI). Клинически значимый уровень тревоги (HADS-A) обнаружен у 14%, депрессии – у 9%.
Сравнительный анализ. Врачи значимо чаще, чем средний медицинский персонал, демонстрируют высокие уровни эмоционального истощения и деперсонализации (p < 0.01). Женщины-медики испытывают более высокую тревогу и общую напряжённость (ПЭН), в то время как мужчины чаще используют стратегию внешнего выражения гнева (p < 0.05).
Корреляционные связи. Выявлены сильные положительные связи между эмоциональным истощением (MBI) и гневом как чертой (STAXI-2 T-Ang) (ρ = 0.68, p < 0.001), а также между психоэмоциональной напряжённостью (ПЭН) и гневом-чертой (ρ = 0.62, p < 0.001).
Регрессионная модель. Множественный регрессионный анализ (зависимая переменная – «Гнев-черта») подтвердил, что основными предикторами являются эмоциональное истощение (β = 0.512, p < 0.001) и психоэмоциональная напряжённость (β = 0.302, p < 0.01). Эти два фактора объясняют 52.7% дисперсии зависимой переменной. Тревога и деперсонализация не вошли в итоговую модель, так как их вклад был опосредован через ключевые переменные.
Полученные результаты позволяют утверждать, что агрессия у медицинских работников – это в значительной степени синдром «истощённых ресурсов». Механизм можно описать следующим образом: хронический профессиональный стресс приводит к кумулятивному эмоциональному истощению (ядро выгорания). Истощение, в свою очередь, снижает порог фрустрационной толерантности и истощает когнитивные ресурсы, необходимые для самоконтроля. Это состояние субъективно переживается как постоянная нервно-психическая напряжённость («меня всё бесит»), которая напрямую трансформируется в устойчивую склонность к гневу и раздражительность [4, 9]. Таким образом, агрессия выступает не первичным свойством личности, а симптомом глубокого профессионального дистресса. Это объясняет, почему традиционные подходы, направленные исключительно на купирование агрессивных проявлений, оказываются неэффективными в долгосрочной перспективе.

Выводы

1. Установлено, что ведущими психологическими детерминантами агрессии (в форме устойчивой склонности к гневу) у медицинского персонала являются эмоциональное истощение и общая нервно-психическая напряжённость.

2. Агрессивные реакции выступают симптомом и следствием глубокого истощения эмоционально-энергетических ресурсов и хронического психофизиологического напряжения, а не изолированной личностной особенностью.

3. Полученные данные определяют необходимость пересмотра подходов к психологическому сопровождению медицинских работников: программы поддержки должны быть нацелены в первую очередь на профилактику выгорания и восстановление ресурсов, а не на борьбу с агрессией как с поведенческим феноменом.

Список литературы

1. Maslach C., Leiter M.P. Understanding the Burnout Experience: Recent Research and Its Implications for Psychiatry // World Psychiatry. 2021. Vol. 20 (2). P. 131–144. DOI: 10.1002/wps.20834

2. Водопьянова Н.Е. Профессиональное выгорание и ресурсы его преодоления. СПб.: Питер, 2020. 256 с.

3. Старченкова Е.С. Эмоциональное выгорание и агрессивность у специалистов помогающих профессий // Клиническая и специальная психология. 2021. Т. 10, № 3. С. 135–152. DOI: 10.17759/cpse.2021100307

4. Орел В.Е. Синдром психического выгорания как фактор профессиональной деформации личности // Организационная психология. 2021. Т. 11, № 1. С. 87–105.

5. Zigmond A.S., Snaith R.P. The Hospital Anxiety and Depression Scale // Acta Psychiatrica Scandinavica. 1983. Vol. 67(6). P. 361–370. DOI: 10.1111/j.1600-0447.1983.tb09716.x

6. Maslach C., Jackson S.E. The Measurement of Experienced Burnout // Journal of Organizational Behavior. 1981. Vol. 2(2). P. 99–113.

7. Spielberger C.D., Reheiser E.C. Measuring Anger and Aggression with the STAXI-2 // International Handbook of Anger. New York: Springer, 2020. P. 227–244.

8. Копина О.С., Суслова Е.А., Заикин Е.В. Опросник нервно-психического напряжения (НПН) как метод диагностики психоэмоционального стресса // Журнал неврологии и психиатрии им. С.С. Корсакова. 1995. Т. 95, № 5. С. 75–78.

9. Ильин Е.П. Психология агрессии. СПб.: Питер, 2019. 368 с.