XVI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2024

Введение. Важность вопросов, которые решает философия, обусловливает и ее собственную важность. Причастность всех людей к философским вопросам часто создает иллюзию их легкой разрешимости и порождает на уровне обыденного сознания отношение к философии как к длинным и пустым разговорам. Действительно, полезность философского знания не столь очевидна, как, скажем, полезность изготовленной вещи, и она не измеряется в рублях или кубометрах. Еще в XVII в. французский философ Рене Декарт, говоря о роли и полезности философии, сравнивал ее с корнями дерева, а другие науки считал подобными стволу (физику) и ветвям (механику, медицину и этику), питающимся от корней и ствола. И как плоды не собирают ни с корней, ни со ствола, а лишь с ветвей, то и главная полезность философии, - писал он, - постигается не непосредственно, а через те плоды, которые приносит она в жизни людей.

Тот мир, в котором мы сегодня живем, является результатом человеческой деятельности, которая всегда осмысленна и целесообразна. Осознанием оснований человеческой деятельности, ее целей и смысла всегда занималась философия. Русская мысль в течение Х1Х века была более всего занята проблемами философии истории. На построении философии истории формировалось наше национальное сознание. Самобытная русская мысль обращена к эсхатологической проблеме конца, она окрашена апокалиптически. В этом ее отличие от мысли Запада. Но это и придает ей, прежде всего характер религиозной философии истории.

Бердяева называли философом свободы, которую он считал предварительным условием всякого действительного существования. Подчеркивал ценность личности и индивидуальную свободу. Его философия определяется как персонализм и экзистенциализм.

Выдающийся русский мыслитель первой половины ХХ века Н.А. Бердяев снискал себе мировую известность как яркий и последовательный обличитель современной цивилизации. С позиций христианского гуманизма он критиковал капитализм и социализм, рассматривая их как завершающие этапы реализации без религиозного, атеистического мировоззрения. Долгое время в нашей стране его взгляды замалчивались и были известны лишь небольшому кругу специалистов. Теперь идеи мыслителя снова входят в нашу культуру. Нам стали жизненно необходимы наши критики, особенно такие, как Н.А.Бердяев, любившие страну, болевшие за ее судьбу [1].

Следовательно, актуальной темой теоретического исследования является русская религиозная философия.

Объектом исследования является философия Н.А.Бердяева.

Предметом исследования – религиозные идеи в творчестве русского философа.

Жизнь и творчество Н.А. Бердяева. Краткая биография.Николай Александрович Бердяев - русский религиозный и политический философ, один из ярчайших представителей русского религиозно-философского ренессанса. Появился на свет 18 марта 1874 г. в Киеве. Будучи потомком старинного дворянского рода, был отдан на обучение в кадетский корпус, где впервые состоялось его знакомство с философией, и проснулся горячий интерес к этой науке. Затем была учеба на естественном факультете Киевского университета, обучение там же на юридическом факультете, но студент Бердяев продолжал заниматься философией.

Объектом особого интереса для него являлся марксизм. Будучи аристократом по происхождению, Бердяев был революционером, бунтарем по духу. Участие в студенческих беспорядках стоило ему отчисления из университета и ссылки в Вологду в 1898 г. Дебютная его статья была обнародована в марксистском журнале в 1899 г.

По возвращении домой из вологодской ссылки в 1901 г. Николай Бердяев проникается идеями православия. В этом же году он приезжает в Петербург, где становится одним из редакторов «Нового пути»- религиозно-философского журнала. Политическая деятельность привела его к полному разочарованию, и теперь все мысли Бердяева были сконцентрированы на просвещении религиозно-культурного характера. У него сложились весьма теплые отношения с такими представителями русского ренессанса начала XX ст., как Д. Мережковский, З. Гиппиус. Он участвовал в написании сборника статей под названием «Вехи», в котором красной нитью проходил призыв к интеллигенции отвернуть революцию. После опубликования этого своеобразного манифеста возникает движение под названием «верховство», в котором Бердяев занимал одну из ключевых позиций вместе с С. Булгаковым, С. Франком, Л. Струве.

В 1908 г. он приезжает в Москву, где сближается с  Флоренским и Трубецким, представлявшими т.н. православное возрождение. В 1911 г. увидела свет его первая масштабная самостоятельная работа под названием «Философия свободы». В столице Бердяев встретил Февральскую и Октябрьскую революции. Это был период напряженной душевной работы. В 1919 г. им была основана вольная академия духовной культуры, которой было суждено просуществовать до 1922 г. В 1920 г. Н.А. Бердяев стал профессором Московского университета. Отношения с новой властью не заладились. В 1920 г. его впервые арестовали, но быстро освободили по причине непричастности к делу, по которому он проходил. Второй арест опального философа в 1920 г. закончился его высылкой за пределы государства.

Осенью 1922 г. в биографии Николая Бердяева была перевернута новая страница. До 1925 г. он проживал в Берлине, после чего переехал во Францию, где до самой смерти жил в пригороде Парижа - Кламаре. По наследству ему достался небольшой дом, где проходили встречи представителей религиозных и философских кругов. Это был период очень насыщенной творческой жизни, напряженной работы интеллекта. Написанная в 1923 г. работа «Новое средневековье» сделала Николая Александровича известным в масштабах всей Европы, он активно включился в философские процессы. В 1925 г. Бердяев становится основателем и редактором журнала «Путь», который выходил вплоть до 1940 г.; являлся одним из главных идеологов Русского студенческого христианского движения, руководил его издательством [2].

Однако все это время Бердяев не забывал о судьбах родины; находясь во Франции, оккупированной немецко-фашистскими захватчиками, близко к сердцу принимал победы и поражения Советского Союза в Великой Отечественной войне. У него даже были мысли вернуться, но он не рискнул приехать в страну, где правил Сталин. Скончался Александр Николаевич Бердяев в 1948 г., 23 марта, в рабочем кабинете своего французского домика, так и не успев воплотить в жизнь замыслы, которыми он был полон даже в самые непростые времена [3].

Основные направления философии Н.А. Бердяева. Истории философских идей России Н.А. Бердяев предпосылает краткую историю самой России.

Анализировать философские идеи Н.А. Бердяева достаточно трудно не потому, что в них много противоречий, связанных с тем, что сам он довольно презрительно относился к философской систематике, а потому, что его мышление, по его собственному признанию, «афористично» и «фрагментарно».

В.В. Зеньковский, для того, чтобы дать обзор главных высказываний Бердяева на философские темы, разбивает (несколько искусственно, по его же словам) все его творчество на четыре периода. В эти периоды отмечаются не столько хронологически разные ступени в философском развитии Бердяева, сколько разные аспекты его философии. Каждый период можно охарактеризовать по определенному акценту, но это не исключает наличия в данном периоде построений и идей, акцент на которые сделан в другом периоде.

Первый период Н.А. Бердяева в этот период главным образом занимает этическая тема. Хотя Н.А. Бердяев, прежде всего, был моралистом, тема морали в наиболее чистой форме (без наслоения других начал) характерна именно для первого периода его творчества. «Проблема моральной философии, - пишет Н.А. Бердяев в своей «Автобиографии», - всегда стояла для меня в центре.

Второй период отмечен религиозно-мистическим переломом в мышлении Бердяева. Религиозно-мистическая тема уже прочно укореняется в его сознании, но ее влияние в наиболее чистой форме проявляется во второй период его творчества.

Третий период характеризуется акцентом на историософской проблеме, в том числе тягой в последние годы жизни Бердяева к эсхатологии.

«Творческая» эсхатология Бердяева последних его лет.

В книге «Самопознание», уже предсмертной, суть своей философии Бердяев пытался модернизировать. Тема о творчестве свободного человека, повторял он, «основная тема моей жизни». но поскольку я вынужден был жить в земном мире, в котором никакого общения бога с человеком нет, у меня возникало ощущение придавленности и подавленности моего «Я» земным образом жизни, устремленность к чему-то, что «выше» меня, к новому небу и «новой земле» (457 – 459). «И вот теперь я обнаружил, что «творческий» экзистенциальный элемент может сопровождать любой акт вынужденной моей объективации. Это и была «тайна» моей философии. В известном смысле можно было бы сказать, что моя любовь к творчеству (в противовес обычному, «культурному»), в границах этого «обладает возможностью»оставаться и вне границ этого «мира», оно неизбежно содержит «момент эсхатологический», то есть моего духовного перехода к «Миру иному». Все «события», происходящие на поверхности этого мира, становятся для меня лишь «знаками» Мира иного, «трансцендентного» [4].

«Наибольшие сомнения и возражения вызвало мое учение о несотворенной «свободе», «добытый естественной» свободе, которое у меня все более и более вычеканивалось» [5].

Теургия как сотворчество бога и человека. Философия Бердяева, гордо именуемая персонализмом, должна распахнуть вход во вселенную. Ключевыми в отношении данной проблемы являются книги «О назначении человека» (1931), «О рабстве и свободе человека» (1939). По Бердяеву, человек «сознает себя абсолютным центром не данной замкнутой планетной системы, а всего бытия, всех миров». Человек, согласно Бердяеву, двойственное, имеющее социальную и природную основу существо. Одной ногой он ступает по земле, другой шагает по коридорам власти. Желание рвать цветы, валяться на траве натыкается на запрет: «По газонам не ходить!». Человек не сводится к паспортным данным. Это не пресловутый «винтик», но это и не многопрофильный универсальный робот. Находясь в пересечении двух миров, человек включен в третий мир – мир божественного. Бердяев признает сложность человека. Человек есть сам целый мир. Человек многосложен и многосоставный. В человеке скрывается звериное начало и первобытный человек, история и весь мир, космос. В экзистенциальной глубине…человек общается с духовным миром. Как существо духовное он превышает мир. …Человек окружен космической бесконечностью. Есть два типа отношения человека к миру: или человек подчиняет себя миру как часть его, или человек вбирает в себя мир. Это противоречие практически неразрешимо [6].

Человек есть в высшей степени историческое существо. Человек находится в историческом, и историческое находится в человеке. Между человеком и «историческим» существует такое глубокое, такое таинственное в своей первооснове сращение, такая конкретная взаимность, что разрыв их невозможен.

Главная мысль Н.А. Бердяева - о Боге. «Только Богу я могу отдаться без остатка, только ему я могу безгранично доверять», - признавался философ. Любовь к Богу у него сильнее любви к человеку. Мыслить о Боге рациональными понятиями , почерпнутыми из этого мира, невозможно. При этом философ отрицает распространенный взгляд, что Бог есть первопричина мира. Бог не присутствует в необходимости. «Бог не действует повсюду в этом объективированном мире». Он не присутствует в чуме и холере, в ненависти, терзающей мир, и в убийстве, в войнах и в насилии, в попирании свободы, в тьме невежества. Отношение личности с Богом никоим образом не сводятся к подчинению. Божье творение не закончилось, боготворческий процесс продолжается. Это сознание нас ведет к проблеме теургии. Теургия есть сотворчество Бога и человека. Таким образом, по Бердяеву, «Бог есть Смысл и Истина мира, Бог есть Дух и Свобода». Духовному миру, духовной жизни, духовному существованию принадлежит примат над бытием. Эти проблемы обсуждаются в книгах: «Дух и реальность»(1937), «Царство духа и царство кесаря»(1949) [7].

Темой истории … является судьба человека в земной человеческой жизни. История, поистине, есть драма, имеющая свои акты от первого до последнего, имеющая свое начало, свое внутреннее развитие, свой конец, свой катарсис, свое свершение. «Философию истории надо искать не в истории «греческой» философии, а в истории еврейства» в книге пророка Даниила чувствуется процесс в человечестве, как некая драма.

История предполагает Богочеловечество. Характер религиозного и исторического процесса предполагает величайшее столкновение и взаимодействие Божества и человека, Божественного Промысла. Если бы действовало только одно начало, одно начало природной необходимости, или только одно человеческое начало, не было бы драмы истории, не было бы той разыгрывающейся трагедии, которая, по истине, есть глубочайшее столкновение, взаимодействие и борьба Божества и человечества на основе свободы.

Христианство непосредственно связывает человеческую личность с высшей божественной природой и с божественным ее происхождением…. Историческая выработка человеческой личности совершалась настоящим образом лишь в христианский период истории.

Любую проблему он рассматривал через призму своих представлений о свободе, только затем включая его в состав своего философствования.

Вся наша жизнь – от первого крика ребенка до высших проявлений духа – пусть в малой степени, но всегда несет на себе отпечаток несвободы. Она открывается человеку его страданиями. Страдание же показывает, что человек жив, что дух угнетен, но не уничтожен. Дух проявляет себя в чуждости миру, неприятия мировой данности, несклонности, неукорененности в земле….., болезненном отвращении к обыденности.

«Я страдаю – значит, я существую» – перефразировал философ Декарта. Страдание порождает страх, страх – надежду, тоску, скуку. Надежда обращена к потустороннему миру, скука и тоска – к земному. Только смерть порывает связи с миром. Она – «абсолютное уединение», но тем возвышает человека над обыденностью жизни. В таких и иных понятиях – экзистенциалах Бердяев раскрывает самочувствие «метафизического» человека в нашем мире.

Главная причина объективации – грехопадение, восстание против Творца (здесь Бердяев восходит к мистике и религии). Объективация, с которой воевал Бердяев, - совсем не миф. Каждый из нас и все мы вместе настолько далеки от идеала свободы, настолько обременены внешними по отношению к нам обязательствами, что вместе с Бердяевым готовы признать свою несвободу. Она проявляется в любом моменте нашего бытия, хотя и по-разному. Поэтому у Бердяева, - пишет А.А. Ермичев, - остро чувствовавшего свою чуждость миру, это представление носит довольно емкий характер. Во-первых, им он обозначает отчуждение человека от своей деятельности, когда результат господствует над творцом и превращает его в нечто творимое и несамостоятельное. Созданный трудом капитал диктует свою волю и работнику и работодателю, техника развивается сама по себе, демократические лозунги оборачиваются практикой тоталитарности. Бердяев включает в объективацию и опредмечивание, обретение мыслью своей плоти в звуке, краске и т. п. «Плоть духа отяжеляет» дух, омертвляет его. Итак, человек пал и в своем падении увлек природный мир. Воцарилась несвобода. Но Бог не оставил свое любимое творение. В бездну свободы, переродившейся во зло, он нисходит Христом, проявляя себя не силой, а жертвенной любовью. Христос являет людям пример свободы признать Бога, несмотря ни на какие земные муки и страдания. Вот вторая свобода Бердяева – свобода «для», свобода знать высшее добро и идти к нему. Но подвиг Христа - это третья свобода Бердяева [8].

Таким образом, бердяевская мистерия свободы насчитывает три акта. Главным событием первого было грехопадение и образование мира объективации. Его главное действующее лицо была первая свобода - добытийственная основа бытия. Во втором акте таким событием стало явление Христа, преобразившее свободу от Бога, то есть своеволие, несмотря на богославленность мира. Это вторая свобода. Можно говорить о третьей свободе, хотя она и не названа, но, безусловно, присутствует на страницах произведений Бердяева. «Третья свобода, по мнению А.А. Ермичева, - это свобода общественного действия на началах абсолютных, то есть религиозных, ценностей, воспринятых его учениками глубоко лично. Это будет реализацией творчески активного христианства, что и преобразит мир. Такой идеал Бердяев обозначает старинным термином русской религиозной философии «соборность» или более позднее – «коммюнотарность». Истоки его лежат в православном богословии» [8].

Суть религиозных идей Н.А. Бердяева. Н.А. Бердяев о сути своего «Христианского экзистенциализма».Фундаментальный труд Бердяева «Смысл творчества. Опыт оправдания человека» создавался на волне развертывающегося в те годы в России культурного ренессанса (так его именовал Бердяев). В указанном истории труде Бердяев изложил главные посылки своей новой философии, дав ей название «христианский экзистенциализм».

Экзистенциализм (от лат. exi (s)tentia– существование) - одно из влиятельных направлений западной философии ХХ века, для которого характерна антропологическая ориентация; в центре – проблемы смысла жизни, индивидуальной свободы, ответственности. Существование, или «экзистенция», - ключевое понятие этого направления. 

О сути своего христианского экзистенциализма он пишет: «Меня не

без основания называли философом свободы», - пишет Бердяев, - Такова была моя основная проблематика, которую часто плохо понимали. Большое значение имел для меня Я. Беме…. Из чистых философов я более других был обязан Канту,… Но определяющее значение имел для меня Достоевский. «Мои взгляды», - продолжает Бердяев, - на поверхности могли меняться, главным образом, от моих слишком острых и страстных реакций на то, что в данный момент господствовало. Более верно назвать мою религиозность эсхатологической. Понимание же эсхатологии у меня творческое, а не пассивное. Конец этого мира, конец истории зависит от творческого акта человека! Я раскрыл трагедию человеческого творчества. Основной проблемой для меня является проблема объективации, которая основана на отчуждении, утрате свободы и личности и подчинении общему и необходимому. 

Поясним этот центральный пункт. Весь объективный мир, согласно воззрениям Бердяева, вторичен – это лишь вынесение человеком вовне своего собственного «Я». Первично лишь мое бытие, существование, одним словом экзистенциален… «Я утверждаю, дуализм мира феноменального, который был создан объективацией и не является вообще истинным, и мира ноуменального, который есть мир подлинной жизни и свободы – творение Духа в человеке. Этот дуализм преодолим лишь эсхатологически» [9].

В своей «Философии свободного духа» Бердяев пишет о том, что современный интерес к оккультизму и, в частности, к антропософии порожден кризисом, с одной стороны, науки, с другой – исторического христианства. Позитивизм, подчинивший себе, как науку, так и Церковь, закрывает от человека доступ к духовному миру; живущий одной верой человек лишен знаний закономерностей и устройства духовного космоса, знания своего собственного существа. Между тем, «могут наступить времена, когда незнание станет опаснее знания. Знание нужно, чтобы защищать себя от враждебных сил мира. Нужно не только механическое знание природы, вооружающее нас техникой, но знание внутренней жизни космоса, внутреннего строения мира. Наступают времена, когда нейтральная наука уже будет невозможна, когда наука будет или христианской, или черной магией» [9].

«Новое религиозное сознание» – по Н.А. Бердяеву («Не христианство»). В своей автобиографии Бердяев пишет, что не получил религиозного воспитания в семье, а когда началось его «духовное пробуждение», не Библия запала ему в душу, а Шопенгауэр. Настоящее его обращение к Церкви произошло гораздо позднее, после того как он оставил идеи марксизма. Бердяев считал это обращение «новым религиозным сознанием» и «не христианством». Он был склонен к отвержению «исторического христианства», ибо пришла «новая всемирно-историческая эпоха». «Историческое» христианство он (вслед за Мережковским) воспринимает как чисто аскетическое, полагая, что для «человека нового религиозного сознания… нужно сочетание язычества и христианства». Новые перспективы, которыми занят Н.А. Бердяев, очень увлекательны: «пространство и время должны исчезнуть»,«будет «земля», преображенная, вневременная и внепространственная». Государство есть «одно из дьявольских искушений», «в апокалиптическом христианстве будет вмещено то, что не вмещалось историческим христианством»; «человек божеством, богоборчество, демонизм являются божественным началом».

Правда, несколько позже Н.А. Бердяев все же смягчит свой подход к вопросам религии. Он напишет о том, что «новое религиозное сознание надо рассматривать в «неразрывной связи со святыней и священством».

Бердяев уже не хочет находиться «в области священной человеческого самомнения». Впрочем, он ожидает глубочайшей революции», верит, что в мир входит новый религиозный принцип, наступает время «искусства, преображающего бытие». В «Русской идее» Бердяев подробно анализирует проблему веры и знания и приходит к выводу, что их противопоставление должно смениться доказательством их взаимодействия. Но чтобы объединить веру и знание, нужно отказаться от гордыни рационализма. Мыслитель исходит из того, что и субъект, и объект относятся к бытию, а вне «бытия нет места ни для кого и ни для чего, разве для царства дьявола».

Отсюда гнет позитивизма как теории социальной среды, давящий кошмар необходимости, бессмысленное подчинение личности целям рода, насилие и надругательство над вечными упованиями индивидуальности во имя фикции блага грядущих поколений, вера в возможность окончательного устроения человечества на основе верховного могущества объективной науки. Такова расплата за ложный объективизм, натурализм и материализм. Как выйти из философского тупика? Ответ на этот вопрос недостаточно ясен и для самого Бердяева, по крайней мере, в его ранней книге».

В книге «Философия свободы» он пишет, что «философия не может обойтись без религии», что она должна быть «органической функцией религиозной жизни».

И вот наступает период, когда Н.А. Бердяев пишет книгу «Смысл творчества», где говорит о том, что «не только человек нуждается в Боге, но и Бог нуждается в человеке».

Подробнее остановимся на этом фундаментальном труде Н.А. Бердяева [10].

Анализ произведения Н.А. Бердяева «Смысл творчества. Опыт оправдания человека». Важнейшим сочинением Бердяева, одним из самых интересных и в то же время спорных, по мнению М.И. Мотрошиловой, является «Смысл творчества. Опыт оправдания человека».

«Дух человеческий - в плену, - так начинается введение в книгу. – Плен этот я называю «миром», мировой данностью, необходимостью». Этот мир есть мир «вражды, распад живых монад космических иерархий. И истинный путь есть путь …духовного освобождения духа человеческого из плена у необходимости». Из этого призрачного мира, с которым человек все же связан, нужно вырваться в какой-то иной мир, в истинно сущее как подлинное бытие для жизни свободной, т.е. божественной. Для этого необходимо собирание всех творческих сил для духовного прорыва к единству с Богом.

Но единству, во многих отношениях необычному, замечает Н.В. Мотрошилова. В германской мистике в трудах Якоба Беме, Парацельса и других, хотя и в неявной форме, была выражена идея о нужде Бога в человеке - антропогенное как продолжающейся теогонии. Эти идеи нашли косвенное преломление в книге Бердяева «Смысл творчества». Опыт оправдания человека и есть антропоидеция, которая, по мысли Бердяева, должна начаться с превращения философии в творческий акт. Препятствием этому является понимание мировой философии как науки.

Образец творческой философии Бердяев находит у Платона. Подобные ему философы в центр философствования помещают не познание, не категории, а любовь [11].

А это означает, что философия является антропологической, что было достаточно непривычно для философии. К этой проблеме обращается и Бердяев, решая ее, по мнению Н.В. Мотрошиловой, интересно и глубоко:«Бердяев задумал свою книгу, - пишет она, - как антроподицею, то есть как оправдание человека, философией человека. На протяжении всей своей жизни он видел свою задачу именно в том, чтобы повернуть философию к проблемам человека, чтобы сделать ее в полном смысле открытой, глубокой философской антропологией, философией человека». К сожалению, это сочинение было малоизвестно назападе. Но, утверждает Н.В. Мотрошилова – видный специалист по западной философии, -«соответствующим западным «экзистенциальным» образцам книга Бердяева, несомненно, предшествует и в некоторых отношениях их превосходит».

Некоторые критики Бердяева отмечают противоречивость в понимании Бердяевым свободы, предстающей подчас в негативном обличье хаоса, ничто, дьявольской свободы, граничащей с чистым произволом. И это не случайные оговорки. Зло существует в мире, и его нельзя обойти стороной, считает Бердяев, и человек призван активно бороться со смертоносными силами зла, и тем самым творчески уготовлять наступление Царства Божьего. Вместе с тем, Бердяев отнюдь не склонен к ортодоксальному христианству. «Как сын свободы, - писал он в книге «Экзистенциальная диалектика божественного и человеческого», - я признаю свободную критику исторического христианства и свободную критику откровения, которая должна быть подобна критике чистого разума».

Подробно эта тема развита в одном из самых сложных, поздних сочинений Бердяева «Дух и реальность. Основы богочеловеческой духовности» (1937), которое «несправедливо подводить под категорию философской публицистики» [12].

Бердяев сразу же обозначает проблему и трудности ее осмысления. «Мир склоняется к отрицанию реальности духа». Уходя от этого шаблона, Бердяев склоняется к дуализму, основы которого он усматривает в метафизике Канта: дуализм порядка свободы и порядка природы, учение об антиномиях, признание скрытой за миром явлений иной, более глубокой реальности. Другим камнем преткновения в анализе метафизики Бердяева стало широко задействованное им понятие бытия.«Что такое бытие, - задается вопросом Бердяев. – Это ведь основная проблема философии. Обыкновенно мы пользуемся понятием бытия как чем-то несомненным и само собой разумеющимся». Понятие бытия дуалистично по своей природе, через него схватывается и материальное и идеальное бытие, хотя они и различны по своей сути. Однако на самом деле «бытие» включает в себя «продукт мысли», оно порождается активностью субъекта, которая «конструирует» бытие и материально и духовно.

Но отсюда вопрос передвигается в иную плоскость: что есть дух? В философии Бердяева это принципиальный вопрос. «Дух есть истина души, ее вечная ценность. В этом смысле дух имеет аксиологический характер. Он связан с оценкой. Духовность есть высшее качество, ценность, высшее достижение в человеке. Дух дает смысл действительности, а не есть другая действительность. Дух есть как бы дуновение Божье, проникающее в существо человека и сообщающее ему высшее достоинство, высшее качество его существования, внутреннюю независимость и единство» [13].

Таким образом, дух и духовное у Бердяева – это не просто субъективное, а интерсубъективное по своему характеру, но все же воплощающееся именно в действительности реальных индивидов богатство «высших» побуждений, ценностей, принципов, познавательных и практических результатов, норм и достижений науки, морали, права, религии, искусства, общения, которые действительно гипостазировали объективную реальность духовного.

И в заключение автор книги выражает свое отношение к философии духа Бердяева: «Такой подход к духовному и труднейшей проблеме его реальности – подход в духе экзистенциальной философии жизни – представляется мне во многом оправданным и перспективным» [13].

Заключение. «Для Запада Бердяев был и, вероятно, навсегда останется выразителем духа православия. Да, он впитал в себя многое из канонов православия, глубоко вжился в его дух, но одновременно без всякого затруднения повторял идеи Беме, Бадлера и Шеллинга. Бердяев не всегда считался с церковными традициями, без колебаний отклонялся от них, легко разделял чужие религиозные установки: он был убежден, что защищает некое «универсальное (или «вечное») христианство. Когда он окончательно утвердился в мысли о «примате свободы над бытием», смог легко уходить в вольные построения суждений. Вполне возможно, что своеобразие религиозно-философских мыслей Бердяева определяется именно переплетением христианских и нехристианских идей: многим и в самом деле кажется, что это начало «новых путей» в религиозном сознании.

Говорить о прямом воздействии идей Бердяева на европейских философов было бы неосторожно. Его идеи о несотворенной свободе, о нужде Бога в человеческом участии, его эсхатологизм воспринимался, быть может, с недоумением и совсем не усваивались. Зато совершенно положительно Бердяев принимался как «историк русских идей» и критик «русского коммунизма». Рядовому интеллигентному читателю импонировали цельность религиозного и правового сознания философа, его бескомпромиссная борьба за абсолютную ценность личности.

Скончался за письменным столом 23 марта 1948 г., работая над книгой:«Царство духа и царство кесаря». Последние годы жизни Бердяева прошли в душевных страданиях. Закончилась Вторая мировая война, советский строй укрепился, а волна недоброжелательного отношения к советской России поднялась с новой силой. «Я чувствую потребность защищать мою родину перед миром, враждебным ей. Остается мучиться, не находя гармонического решения…. сильное чувство исторической судьбы не допускает возврата назад. Я продолжаю думать, что изменения и улучшения в России могут произойти лишь от внутренних процессов в русском народе» (Н.А. Бердяев. «Самопознание»). Эти слова можно назвать пророческими: внутренние изменения в русском народе совершаются крайне медленно, но возврата назад все-таки нет.

Николай Александрович Бердяев – великий провидец и гуманист, мудрей, обогативший русскую философию и культуру ХХ века. Его смело можно назвать центральной фигурой русского духовного Возрождения.

Трудно отыскать в истории философии мыслителя, который бы так напряженно и с такой остротой переживал бы предельные вопросы человеческого существования, как Н.А. Бердяев. Он был одним из тех, о ком Ф.М. Достоевский писал, что им не нужен миллион, им главное – мысль разрешить. И, как будто подтверждая слова великого писателя, Бердяев в своей книге «Самопознание» (1949) признается: «Я не любил «жизни» прежде и больше «смысла», я «смысл» любил больше жизни, «дух» любил больше мира». Главный пафос основных работ Бердяева составляют две взаимосвязанные проблемы – свободы и творчества, разрабатывая которые, он строит и свою метафизику, и этику, и историографию, и антропологию. При этом ни одна из названных дисциплин не разрабатывается Бердяевым отдельно. В любой его крупной работе все они переплетаются и переходят друг в друга, что крайне затрудняет анализ его творчества.

Бердяев не был академическим философом. Принципиальный противник универсальных мировоззренческих систем, он не создавал стройного ряда логических доказательств своих тезисов, не старался придавать произведениям строго научного вида, не признавал никакого схемостроительства, которое, по его мнению, убивает сам дух творчества: его всегда влекли интуиция и порыв. В работах Бердяева в полной мере отражается его незаурядное философское и литературное дарование.

Список использованной литературы:

1. Бердяев Н.А.: за и против. Антология. Кн. 1 «Русские мыслители о Н.А. Бердяеве». – СПб, 1994. – 510 с.

2. Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М., 1990. – 256 с.

3. Бердяев Н.А. О рабстве и свободе человека. Опыт персоналистической философии. – Париж, 1939. – 320 с.

4. Бердяев Н.А. Русская идея. – М.: АСТ; Харьков: ФОМО, 2004. – 338 с.

5. Бердяев Н.А. Самопознание. – Л.: Лениздат, 1991. – 400 с.

6. Бердяев Н.А. Субъективизм и индивидуализм в общественной философии. Критический этюд о Н.К. Михайловском. Предисл. П.Б. Струве. – СПб., 1904. – 361 с.

7. Бердяев Н.А. Судьба России: Опыты по психологии войны и национальности. – М., Мысль, 1990. – 208 с.

8. Бердяев Н.А. Философия свободы: Смысл творчества. – М.: Изд-во «Правда», 1989. – 522 с.

9. Мотрошилова Н.В. Мыслители России и философия Запада (В. Соловьёв, Н. Бердяев, С. Франк, Л. Шестов). – М.: Республика. Культурная революция, 2006. – 477 с.

10. Николай Бердяев Дух и реальность / Н.А. Бердяев; Вступ. ст. и сост. В.Н. Калюжного. – М.: «Издательство АСТ»; Харьков: «Фолио», 2003. – 521 с.

11. Николай Бердяев за 90 минут / Сост. М. Кановская. – М.: АСТ; СПб.: Сова, 2006. – 104 с.

12. Философский энциклопедический словарь. – М.: ИНФРА – М, 1998. – 94 с.

13. Философская энциклопедия. – М.: Госиздат. «Советская энциклопедия», 1960. – 400 с.