XIV Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2022

Н. Н. Сидельников – автор шести симфоний, двух ораторий, балета, трех опер, вокально-хоровых произведений, камерно-инструментальных сочинений, музыки более чем к семидесяти фильмам и радиопостановкам. Его музыка «поднимает проблемы высоконравственного содержания, апеллирует к истинной духовности»; «искрометный юмор, беспредельная изобретательность, глубочайшая лиричность, окрасившая его поздние сочинения – все это составляет яркий и индивидуальный стилистический пласт русской музыки второй половины XX века» [1, с. 60].

Фигура Сидельникова ярко воплотила характерные признаки того трудного времени, в котором протекал его жизненный путь. «Сидельников был страдальцем, <...> большинство финалов в его камерно-инструментальных сочинениях, да и в последнем фортепианном опусе, открыто или замаскировано раскрывают личную трагедию их автора, так и не вписавшегося в эпоху, в которой пролегла его жизнь» [3, с. 167]. Имя его по праву занимает видное место в ряду знаковых фигур русской музыкальной культуры. Музыка композитора поднимает высоконравственные проблемы, обращается к глубинной основе; искрометный юмор, изобретательность, лиричность. Отсюда специфические грани его композиторского мышления и стиля. Многообразие жанров отражает стремление композитора наиболее полно и глубоко показать различные явления действительности, ее сложности и противоречия. Это составляет и отличает стилистический пласт современной русской музыки XX-го века.

Музыка Сидельникова привлекает свежей узнаваемостью и стремлением к оригинальности. Особую область составили вокально-хоровые сочинения. Среди них: кантата «Сокровенны разговоры»; цикл из тринадцати пьес для двух сопрано, тенора и фортепиано «В стране осок и незабудок» (на стихи В. Хлебникова); две тетради «Сычуаньских элегий» для хора (на стихи Ду Фу, перевод А. И. Гитовича). «Романсеро о любви и смерти», цикл лирических поэм для смешанного хора (на стихи Ф. Гарсиа).

Кантата «Сокровенны разговоры»– одно из первых крупных хоровых сочинений композитора для смешанного хора без сопровождения (с эпизодическим участием ударных инструментов). Написанная на народные тексты и тесно связанная в мотивно-интонационном и композиционном отношении с русским фольклором, она обнаруживает в себе тонкое переплетение различных песенных жанров, среди которых центральное место занимают причитания (причит, причеть, плач, голошение, вопль – один из интереснейших старинных северо-русских жанров).

В поэтической драматургии Н. Сидельниковым дан развернутый, многопластовый показ контрастных образов, которые мгновенно сменяют друг друга, создавая ощущение калейдоскопа жизненных картин. В центре сочинения – человек и окружающая его действительность, которую олицетворяет образ зимы. Открывает произведение «Эпиграф» («Зима»). В прочтении народного текста свободно чередуются одноголосный говор и хоровой плач, аккордовая вертикаль возникает будто бы стихийно, столь естественно пульсирует она в свободном включении и выключении голосов – возгласов, реплик. Немаловажную роль для придания выразительности играют ладовые краски. Музыка кантаты пронизана трихордовыми, пентахордовыми и другими попевками фольклорного склада, помещенными в контекст свободной хроматики, действие которой проявляется как по вертикали, так и по горизонтали.

«Ходил, гулял Ванюшка» – драматическая сцена, повествующая о несчастливой женской доле («...все соседи про нас знают, как со мною милый жил, как из слез моих горючих милый речку запрудил» – этими словами заканчивается II часть, проникнутая наивным и горьким юмором). Помимо лейтритма (впервые появившегося в припеве «Зима»), в кантате используется своеобразный лейттембр – возглас на звуке «а», который символизирует собой запев или зачин, частый в русских протяжных песнях. С него и начинается II часть кантаты: кульминационный возглас рождает остро экспрессивную интонацию плача, сопровождая ее в дальнейшем (Ее приметы – тритоновый ход, альтерации, ритмическая раскованность). Передача попевки от одной партии к другой создает эффект эха. В то же время, благодаря имитационности, основанной на точном повторении, возникает впечатление, что партии хора словно перебивают друг друга в «сокровенном» разговоре-беседе о непутёвом Ванюшке. Здесь, а также в других частях ярко проявилось мастерство. В этой части наиболее обнажены связи со Стравинским – эпизод на словах «да все соседи про нас знают» живо напоминает акцентное варьирование мотивов «Свадебки». В конце, на словах «милый речку запрудил», возникает лейтинтонация из «Эпиграфа».

«Разбойная песня» – своеобразное хоровое скерцо. Мастерски владея хоровыми средствами, Сидельников создает особенно острый характер звучания, живое ощущение быстрого говора. Основная вокальная пария поручена басам, по контрасту с предыдущим хором, где доминирует сопрано. Впечатление нарочитости, скрытого «второго плана» возникает из-за свободно-симметричного строение попевок, имитационно-говорной характер которых оттеняется тянущимся на «а» подголоском теноров в характере плача. Строка текста делится между партиями басов таким образом, что передачи приходятся не только на повторы слов, но и на слоги. Двуплановость фактуры остинатно выдерживается на протяжении почти всего хора, в срединном разделе уступая плачу (который приобретает черты траурного марша) «Слезно девушка, слезно плакала». Среди других эффектов особую краску вносит смещение в репризе на тон вверх – в этом приеме есть что-то от современной песни с ее типичным тональным сдвигом в последнем куплете.

Четвертый номер «Уж вы, горы мои» – динамическая сцена, пронизанная особенно разнообразной и впечатляющей хоровой звукописью. Широко используются инструментальные фактурные приемы, оригинально преломленные через вокальное исполнение. Выразительность вокальной партии усилена имитационным подхватом темы – в подражание народной манере исполнения плачей, вариантно скользящим по смежным ладовым вершинам, с остро звучащим тритоном. «Воющий» фон нижних голосов оттеняет причет. Вслед за текстом резко меняется характер выразительных средств: остинатный фон-перекличка басов на гласных с имитацией в малую нону, «подражание уханью совы» в партии альтов (такова ремарка в нотном тексте) создают почти гротескное звучание.

Композитором мастерски осуществлена жанровая «модуляция» из сферы плача в сферу плясовую, да еще «приправленную» современным ритмическим колоритом, отдающим джазовой остинатностью. В репризе оба пласта – причет и танец – сливаются в единое целое. Третий и четвертый номер представляют собой разработочный материал в музыкальной драматургии.

Пятый хор – залихватская военная песня «Шла эскадра». Использование свиста и барабана – добавочные тембры, корректно уточняющие жанровую природу музыки. Нарочитое искажение жанра ощущается в необычной для военной песни вокальной партии. Вместо примитива, характерного для маршевых походных песен, – утрированная неквадратность метра, обилие говорных интонаций возгласов. На этом фоне особенно ярки вкрапления элементов «чистого» жанра: на словах «Ничего в волнах не видно...» (Интересным моментом является то, что на этих словах звучит русская народная песня «Вниз по матушке по волге», которую композитор трансформировал в маршевую тему.). Затем она появляется в качестве контрапункта, остинатно повторяемого в эпизоде хора. Так разворачивается динамичная, почти зримая сцена гибели войска, трагическая и в то же время окрашенная бравым солдатским юмором. Интересным моментом является то, что на словах «Ничего в волнах не видно» звучит русская народная песня «Вниз по матушке по волге», которую композитор трансформировал в маршевую тему.

Лирический предфинальный хор «Туманы» возвращает музыке характер причета: интонационный остов мелодии – тянущаяся педаль – опевается прилегающими полутонами на кластерной основе. Эффект экспрессивного «воя» в этом хоре, пожалуй, наиболее силен. Вступление мужских голосов начинает динамичный раздел, который постепенно переходит к кульминации, интонационно обобщающей наиболее выразительные моменты других частей кантаты: пятидольный размер , использованный в аффектированной речитации, показывает речевую природу плачей попевки.

Заключительный номер кантаты «Последний плач гармошки» повторяет текст и музыку «Эпиграфа». Варьируется только припев, в котором синкопированная пятидольность, приводит к более напряженной вершине (обострены ладово-тесситурные средства). Шестой и седьмой номера – реприза и кода кантаты.

Кантата «Сокровенны разговоры» поется как бы на одном дыхании. Ее части, при всей контрастности содержания, внутренне объединены яркой авторской интонацией, подлинным стилистическим единством. Картинный разворот событий окрашивается в глубоко прочувствованные композитором, исконный, присущие русскому человеку черты – удаль и озорство, снимающие пафос трагических сцен. Светлый юмор и веселая ухмылка прикрывают глубину переживаний в печальных, «чувствительных» ситуациях. Двуплановость образного слоя реализуется мастерским переключением из одной жанровой сферы в другую. Песня и танец, извечные основы фольклорного искусства, здесь представлены в своих контрастных ипостасях: плач, причет и танец-пляс.

Не случайно название финала кантаты, в котором автором подчеркнут главный смысл ее жанрово-стилевого синтеза, появляется «Плач гармошки». Сам композитор говорил о сознательном использовании в качестве ассоциативного средства, (например, «вытья») действующих по принципу дополнительности к хоровой массе голосов. По степени новаторства в области хоровой фактуры кантата уникальна.

В поэтической драматургии композитором дан развернутый, многопластовый показ контрастных образов, которые мгновенно сменяют друг друга, создавая ощущение калейдоскопа жизненных картин. В центре сочинения – человек и окружающая его действительность.

В «Сокровенных разговорах» представлен особый, оригинальный образно-звуковой мир. Это произведение отличается неповторимо свежей интонацией, естественной импровизационной свободой. Эти качества приходят из тонкого ощущения русской музыки, манеры пения, близкой народной. «Музыка Н. Н. Сидельникова находит все более горячий отклик в самой широкой аудитории. Залог этого – в ее ярко национальной природе, демократичности языка, в стремлении отразить в музыке сложный мир человеческой души, чистоту нравственных идеалов» 4, с. 94.

Список литературы:

Григорьева Г. Истинно русский композитор: о музыке Н. Сидельникова / / Музыка из бывшего СССР. Сб. статей. Вып. 2 / ред.-сост. В. Ценова. М.: Изд. объед. «Композитор»,1996. 41-74 с.

Григорьева Г. Николай Сидельников: монография. Научно-издательский центр «Московская консерватория». М., 2014. 176 с.

Григорьева Г. Памяти композитора Николая Сидельникова. К85-летию со дня рождения / / ред.-сост. Н. Дроздецкая 148 с.

Григорьева Г. Портреты советских композиторов. Н. Сидельников. М., 1986. 134 с.