XIV Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2022

Введение. В политологическом плане определяющее значение для понимания специфики военно-гражданских отношений имеет их общественный уровень, взаимодействие и взаимовлияние военной, государственной и гражданской структур общества, определяемые рядом постоянно действующих факторов, основными из которых являются следующие: форма государственного устройства, функционирующий в государстве политический режим, ценностно-культурные основания взаимодействия, состояние государственно-политического развития. Доминирующим фактором, по мнению многих политологов, является тот или иной тип политического режима, влияние которого на военно-гражданские отношения мы рассмотрим более подробно. Вместе с тем, для уяснения всей полноты и многообразия, характера и особенностей развития, качественное своеобразие военно-гражданских отношений нельзя проигнорировать и вышеперечисленные факторы.

Итак, первый фактор – форма государственного устройства и сложившийся характер взаимосвязи государства и гражданского общества. Современные основы государственного устройства, как известно, определяются несколькими фундаментальными параметрами: конституционностью, формами правления, территориальным и национально-территориальным устройством. Характер государственного устройства определяет правовые основы военной сферы общественной жизни, то есть законные нормы и процедуры, согласно которым военный фактор включен в социальную ткань с целью обеспечения ее безопасного существования. Именно государство определяет предназначение вооруженных сил, принципы комплектования личного состава, способы использования военной силы, условия прохождения военной службы и другие обстоятельства, посредством которых военные взаимодействуют с обществом. Так, социальные и политические права военнослужащих, являющиеся показателем качественной определенности военно-гражданских отношений, устанавливаются и гарантируются именно государственным устройством, конституционными актами, либо законной легитимной властью.

Важнейшим следствием влияния государственного устройства на качественное своеобразие военно-гражданских отношений является социальный состав военнослужащих, особенно офицерского корпуса, их социальный статус. Именно такая характеристика военнослужащих либо изолирует, либо соединяет их жизнедеятельность с обществом, определяя социальный облик военно-гражданских отношений. Стабильность и достойный социальный статус военнослужащих, как показывает практика, является залогом безопасности гражданского общества, высокого престижа военной службы, согласия между военными и гражданскими, тесного взаимодействия воинских и гражданских коллективов.

Характер государственного устройства определяет также национально-этнические черты военно-гражданских отношений. Особенно это характерно для многонациональных государств. В условиях многонационального существования приоритет всегда отдается не национально-этническим, а государственным интересам, что не должно заслонять социально-психологических основ общения и взаимодействия военнослужащих различных национальностей.

Второй фактор – исторически сложившиеся ценностно-культурные (ментальные) основы взаимодействия военного и гражданского компонентов общественной жизни. Без преувеличения можно сказать, что для ряда государств ценностно-культурный фактор становления, формирования и развития военно-гражданских отношений является не просто постоянно действующим, но и одним из приоритетных в современных условиях. Для каждого государства шкала ценностно-культурных параметров имеет свое измерение. Так, для России – это коллективизм, приоритет интересов государства перед обществом, державность, традиция геройства, патриотизм и др. Все они являются доказательством того, что национальная «доминанта» (ментальность) есть ценностно-культурная характеристика военно-гражданских отношений, характерная в той или иной мере для каждого народа и государства. В этом состоит национальное своеобразие военно-гражданских отношений как отражение исторического военно-политического опыта народов и государств.

Следует также заметить, что отражением традиционно-исторических ценностей общества, мотивирующих в конечном счете поведение военных и гражданских, является национальная идея. Она является главным содержанием национально-государственного сознания и пронизывает их социальные действия, придавая им социально-значимый смысл.

Стабильное государственно-политическое развитие стимулирует эволюционное совершенствование сложившихся военно-гражданских отношений, придает им прочность и надежность, делает военную силу безопасной для гражданского общества, а гражданское общество – колыбелью ценностей для военнослужащих. Практика свидетельствует, что в стабильных условиях постоянно растет престиж вооруженных сил и военной службы, укрепляется статус военнослужащих, создаются обстоятельства, не позволяющие армии вмешиваться во внутриполитические процессы, в жизнь гражданского общества.

Совершенно иные процессы происходят в обществе, которое переживает период смены формы государственности, коренное политическое реформирование. Такие процессы неизбежно связаны с ломкой сложившегося социального статуса военнослужащих, потерей их авторитета и престижа в обществе, что доказывается российским опытом перестроечного периода. Военно-гражданские отношения в условиях распада сложившейся и становлении новой государственности носят, как правило, конфликтный характер. Следствием этого является возможность вмешательства вооруженных сил в жизнь гражданского общества, внутренняя социальная напряженность среди самих военнослужащих, потеря боеспособности и боеготовности воинских коллективов. Если к тому же армия комплектуется на основе всеобщей воинской обязанности, то все проблемы, связанные с социальным расслоением общества, почти адекватно воспроизводятся в вооруженных силах, подрывая изнутри способность армии к выполнению своих задач.

Важнейшей группой факторов, влияющих на состояние военно-гражданских отношений, выступает также совокупность геополитических, демографических, конфессиональных, информационных и других обстоятельств, составляющих социальные грани военной безопасности. Сопрягаясь с другими факторами, они способны динамично воздействовать на военно-гражданские отношения, придавать им определенные признаки и свойства.

И, наконец, доминирующий фактор – характер политического режима и зависящий от него господствующий в обществе тип принятия политических решений. Именно политический режим определяет конкретный функциональный способ взаимодействия военной и политической элиты, вооруженных сил и политической системы общества.

Одной из самых распространенных в мире является демократическая модель взаимосвязи гражданского общества и военной среды.

Модели построения военно-гражданских отношений. Как уже говорилось ранее, для демократических государств можно выделить две базовые модели построения военно-гражданских отношений. Причем обе из них предполагают в качестве главного принципа – формирование отношений сотрудничества. Однако если в одной из моделей сотрудничество базируется на строгом разделении сфер ответственности субъектов военно-гражданских отношений («концепция разделения»), то во второй – подобное разделение отсутствует.

Первая модель военно-гражданских отношений присуща в основном странам, для которых свойственно традиционно-историческое преобладание государственных начал общественной жизни. Военно-гражданские отношения согласия – следствие высокого уровня интеграции между военными и гражданскими институтами, «оплодотворенной» ценностно-культурными взаимосвязями государства и гражданского общества. Их возникновение связано с длительным периодом становления и развития государств и их военной организации под длительным воздействием постоянного фактора внешней военной угрозы. Именно постоянно существующая угроза нападения в значительной степени определяет характер связи вооруженных сил и политических институтов, вооруженных сил и самого общества. Согласие между ними выступает не просто способом их взаимосвязи, а формой существования и развития общества и государства. Существенно влияет на возникновение и развитие военно-гражданских отношений согласия также территориальное формирование и размещение воинских контингентов, наличие преимущественно всеобщей воинской обязанности как принципа комплектования вооруженных сил, этническая и конфессиональная идентификация военнослужащих и т.п.

Наиболее характерным показателем согласия военных и гражданских выступает организационно-оформленная общественная самодеятельность военнослужащих. Наличие в вооруженных силах общественных объединений в ценностном отношении ничем не отличается от аналогичных структур гражданского общества. Деятельность общественных объединений, функционирующих в вооруженных силах, имеет свою специфику, но глубина согласия между военными и гражданскими имеет место.

Вторая модель военно-гражданских отношений присуща западным демократиям – государствам с развитыми и автономно функционирующими институтами гражданского общества. Центральной идеей военно-гражданских отношений разделения является законодательно установленное состояние отдельного функционирования военных и гражданских институтов, утверждение отношений между ними на основе жестких «правил игры», соблюдение которых становится привычным в обществе. Для них характерно: существование активного и развитого гражданского общества с хорошо отлаженным и воспринимаемым гражданским контролем над военной сферой; жесткое ограничение общественно-политической активности военнослужащих; правовое закрепление невмешательства военных во внутреннюю жизнь общества, в особенности политическую; комплектование вооруженных сил на преимущественно добровольной основе.

По мнению многих военных политологов, такая система военно-гражданских отношений обеспечивает стабильность общества своим неучастием военнослужащих в политической борьбе, отсутствием у них партийных симпатий и антипатий, ориентацию на поддержку законодательной и исполнительной власти. Основную смысловую нагрузку в содержании военно-гражданских отношений разделения несет идея гражданского контроля над военной организацией, всей военной сферой общественной жизни.

Мировая политическая теория и практика накопила значительный опыт организации контроля над армией и его осмысления в различных конкретно-исторических контекстах. В широком смысле гражданский контроль над вооруженными силами мыслится как сложный и непрерывный социальный процесс определения места и роли вооруженных сил в демократическом обществе. В этом контексте принципиальным является понимание демократии, предложенное исследователями Г. Алмондом и Б. Пауэллом – как системы, в которой контроль управляемых над управляющими более сильный, чем контроль управляющих над управляемыми.

В более широком смысле он исследует способы пересечения взаимодействий и вооруженных сил и включает такие темы, как интеграция ветеранов в обществе, методы, используемые для набора и удержания военнослужащих, а также справедливость эффективности и эффективности этих систем, интеграция меньшинств, женщин поведение и последствия подрядчиков, роль культуры в военных организациях, поведение солдат и ветеранов при голосовании, а также в политических предпочтениях между гражданскими лицами и солдатами. Демократический контроль и модели военно-гражданских отношений в контексте рассмотрения вопроса об исторически сложившихся моделях контроля над силовыми структурами стоит отметить, что на Западе традиционно выделяют англо-саксонскую и прусскую модель гражданско-военных отношений. В США, олицетворяющих англо-саксонскую модель, президент (он же верховный главнокомандующий) осуществляет руководство вооруженными силами через гражданского министра обороны, которого назначает с согласия Конгресса. Министр обороны отвечает за строительство вооруженных сил, их мобилизационную и боевую готовность, использование, материально-техническое обеспечение, проведение военных исследований и разработок. Он является главным консультантом президента по всем военным вопросам. Административное управление армией министр осуществляет через центральный аппарат Минобороны и министерства видов вооруженных сил. Во главе управлений Пентагона стоят как военные, так и гражданские лица. Гражданскими лицами являются также министры видов ВС – Армии (т.е. сухопутных войск), Военно-воздушных и Военно-морских сил. Они отвечают за строительство, мобилизационную и боевую готовность подведомственных структур. Генералы и адмиралы возглавляют штабы этих структур, однако никакими командными полномочиями ни один из них не обладает, каждый в рамках своей компетентности является всего лишь советником министра обороны и своего непосредственного министра. Начальники штабов видов ВС и комендант морской пехоты образуют Комитет начальников штабов (КНШ), каждый начштаба руководит КНШ по очереди два года. КНШ разрабатывает различного рода планы и рекомендации для министра обороны, но управленческих функций также не имеет. Оперативное управление вооруженными силами осуществляет всё тот же гражданский министр обороны через территориальные (Североамериканское, Южноамериканское, Европейское, Тихоокеанское, Центральное) и целевые (спецопераций, стратегическое, единых сил, стратегических перебросок) Командования. Отсюда видно, что американской армией командуют исключительно политики (президент и министр обороны), военные лишь разрабатывают для них планы и рекомендации и исполняют приказы политиков. Устройство высших органов управления ВС США олицетворяет англо-саксонскую систему децентрализованного военного руководства, когда единый генштаб вообще отсутствует (КНШ эквивалентом последнего не является). Сложившаяся система контроля вооруженных сил во многом обусловлена политической традицией США периода отцов-основателей, которую можно выразить следующими тезисами. Во-первых, крупные вооруженные силы рассматривались как угроза свободе, что являлось наследием британской истории и оккупации в колониальный период развития страны. Во-вторых, значительные вооруженные силы угрожали американской демократии. Эта концепция была связана с идеалом гражданина-солдата и опасениями по поводу образования класса военной аристократии или автократии. В-третьих, наличие крупных вооруженных сил угрожало экономическому процветанию. Поддержание большой регулярной армии представляло собой огромное бремя для зарождавшейся экономики новой нации. Наконец, крупные вооруженные силы угрожали делу мира. Отцы-основатели соглашались с либеральной точкой зрения, в соответствии с которой гонка вооружений ведет к войне. Сегодня англо-саксонская модель претерпевает существенные изменения, что обусловлено значительным повышением военно-политической активности США и стран НАТО в последнее десятилетие, необходимостью противодействия угрозам мирового терроризма внутри государств, усложнением военно-технической сферы и, в целом, изменением государства как политико-правового феномена в эпоху постмодерна. Более стабильна в этом отношении прусская модель гражданско-военных отношений, на которой базируется, в частности, система военно-политического управления ВС ФРГ. Данная модель исторически и политически близка российским реалиям с точки зрения организации военного управления, комплектования армии и условий демократического транзита. В мирное время ВС ФРГ (бундесвером) руководит министр обороны (разумеется, гражданский), имеющий исключительное право отдавать войскам приказы и распоряжения, в военное – федеральный канцлер. Гражданскими лицами являются все пять заместителей министра обороны. Оперативное руководство в германской армии осуществляет генеральный инспектор, статуса заместителя министра не имеющий. Руководящий штаб (в отечественной литературе его обычно называют главным штабом), являющийся, по сути, рабочим органом генерального инспектора, в бундесвере – лишь одно из многочисленных подразделений Минобороны. Численность бундесвера и его оргштатную структуру определяет только парламент (бундестаг), который в том числе контролирует военные закупки. Еще одним важнейшим парламентским институтом по контролю над национальной армией является уполномоченный бундестага по вопросам обороны. Он избирается не более чем на один срок и при этом не является ни парламентарием, ни чиновником и не имеет права в период исполнения своих обязанностей осуществлять какую-либо другую работу или политическую деятельность. Для избрания уполномоченным не обязательно иметь опыт.

Сущность гражданского контроля в условиях демократического государства. В узком смысле гражданский контроль над вооруженными силами как социально-политический процесс предполагает рассмотрение характера и форм взаимодействия государства и общества по поводу места и роли силовых ведомств.

Или – управление вооруженными силами со стороны политического руководства страны, которое, в свою очередь, избрано путем свободного волеизъявления граждан. В отсутствии действенного политического руководства и при определенных обстоятельствах армия может приобрести очень высокую степень самостоятельности и весомо влиять на политику государства.

История развития гражданского контроля над армией выработала ряд основополагающих принципов его организации. Среди них большое значение для понимания природы контроля над армией имеет тезис о том, что контроль над вооруженными силами есть прерогатива создавшего их общества.

Так, согласно М. Веберу, одним из основных атрибутов государства является государственная монополия на легитимное обладание силой и использование этой силы. В конечном итоге, государство и только государство имеет право создавать и использовать армию.

Понимание сути гражданского контроля усложняет тот факт, что в англоязычной среде предпочитают использовать вместо термина «civilian control» – «civil control», где «civil» также имеет значение «гражданский» с юридическим контекстом принадлежности к государству. В профильных словарях термин «гражданский» позиционируется как относящийся к правовым отношениям граждан между собой и с государственными органами и организациями. Атрибутивный характер данного слова, являющегося достаточно частотным и встраиваемым в широкий спектр словоупотребления (гражданский кодекс, гражданское право, гражданский спор, гражданский долг, гражданский брак, гражданская война и т.п.), подчеркивает, прежде всего, что данный признак свойственен лишь сознательному члену общества – гражданину. Антонимичный ряд гражданский/военный позволяет противопоставить общество и армию. С целью устранения данного противопоставления некоторые отечественные исследователи гражданско-военных отношений предлагают использовать термин «демократический контроль», так как, по их мнению, он имеет большую точность по сравнению с термином «гражданский контроль». Под «демократическим контролем над армией» понимается идея демократического подхода к руководству Вооруженными Силами со стороны высшей государственной власти – участие руководства государства в руководстве армией и воздействие на нее демократическим путем через создаваемые специально для этого политические институты.

Наиболее выдающимся исследователем современной теории и практики гражданского контроля над вооруженными силами является С. Хантингтон. На Западе военно-политологическая работа С. Хантингтона «Солдат и Государство. Теория и политика военно-гражданских отношений» (1957) считается едва ли не «библией» исследований «сектора безопасности». Вот что вспоминал по этому поводу сам С. Хантингтон: «Моя первая книга, вышедшая в 1957 году, называлась «Солдат и государство» и была посвящена взаимоотношениям военных и структур гражданского общества - в основном применительно к Соединенным Штатам, но также и в более широком смысле. Она вызвала столь противоречивые оценки и была подвергнута критике не только профессором с моего факультета, но и многими другими авторитетными специалистами. Однако прошло почти 50 лет, и на нее ссылаются чуть ли не как на классическую работу о взаимоотношении военных и гражданских институтов. И многие, кто исследует сегодня эту тему, начинают с упоминания той моей книги».

Учитывая то обстоятельство, что предложенная С. Хантингтоном концепция, уже давно ставшая классической, появилась более полувека тому назад, актуализируется потребность ее переосмысления с учетом непростых реалий начала ХХI века.

Модель С. Хантингтона отталкивалась от идеи профессионализма офицерского состава, определявшейся в терминах опыта, ответственности и корпоративности. Здесь необходимо отметить, что западное понимание категории «профессионализма» существенно отличается от отечественного. В восточнославянских языках (белорусском, русском или украинском) «профессия» – это не более чем основной вид трудовой деятельности, которая требует соответствующей подготовки и является основным источником существования. В германских языках основное значение иное – оно толкуется как «публичное торжественное заявление» или даже «обет». Соответственно, широко употребляемый в отечественном военно-политическом дискурсе термин «профессиональная армия» для западного экспертного сообщества остается маловразумительным. Базируясь на западном понимании «профессионализма» гарвардский профессор С. Хантингтон предложил систему, дающую возможность установить баланс между компетенцией военных и всеобъемлющим политическим верховенством гражданских; эту систему ученый определил понятием «объективный контроль». С. Хантингтон рекомендовал гражданскому руководству предоставить профессиональным военным значительную автономию в тактической и оперативной сфере в обмен на их полное и безусловное подчинения гражданскому контролю в вопросах политики и «большой стратегии». Хоть эта система и не всегда подтверждалась практикой, она на протяжении полстолетия формировала представление американского «стратегического сообщества» о том, как гражданской власти нужно осуществлять надзор за «военщиной». Если ее не нарушали, она приводила и к сбалансированным в целом отношениям между гражданскими и военными, и к разумным политическим решениям.

Объективный контроль можно считать надежным средством против политизации вооруженных сил. Профессиональные военные продвигаются иерархической лестницей благодаря усовершенствованию своего профессионального мастерства. В связи с этим они хотят добиться максимальной изолированности профессиональной деятельности от внешних влияний, и прежде всего от политики.

По словам С. Хантингтона, «вмешательство военных в политику является антитезисом объективному контролю: гражданский контроль уменьшается по мере того, как увеличивается участие армии в институциональной, классовой и конституционной политике. Субъективный контроль, наоборот, предполагает такое вмешательство. Суть объективного гражданского контроля предполагает признание автономности военного профессионализма; суть субъективного гражданского контроля состоит в отрицании независимости военной сферы …субъективный гражданский контроль достигает своих целей путем навязывания военным гражданских ценностей, превращая армию в зеркало государства. Объективный гражданский контроль добивается своих целей путем милитаризации армии, превращая ее в инструмент государства». При объективном гражданском контроле, по убеждению его приверженцев, достигается принципиальное снижение влияния армии в обществе. Армия становится политически «стерильной» и нейтральной ко всем участникам политической борьбы. Тем самым лозунг гражданского контроля перестает быть прикрытием групповых политических интересов, возвышаясь до уровня аналитической концепции, могущей обеспечивать интересы всех социальных прослоек общества. Контроль осуществляется в той мере, в какой уменьшается власть военных групп.

Кроме того, при субъективном контроле разные гражданские агенты, например, парламент и глава государства, стараются максимизировать свое влияние на вооруженные силы. Вместе с тем объективный контроль предусматривает признание существования в вооруженных силах особых, оставленных профессиональным военным автономных, свободных от политики сфер.

Таким образом, политическая деятельность гражданских групп в вооруженных силах минимизируется. В своей сфере военные самые осуществляют контроль. При условии объективного контроля над вооруженными силами С. Хантингтон сводит гражданский элемент контроля к той границе, что не дает возможности военным самостоятельно определять, например, порядок их использования в рамках конституционного предназначения.

Для сравнения, Эрик Нордлингер предлагал «либеральную» и «проникающую» модели гражданского контроля, хотя они по смыслу полностью совпадали с хантингтоновскими определениями объективного и субъективного контроля.

Либеральная (объективная) модель отношений между армией и гражданской властью четче всего просматривается в западных полиархиях. Главной чертой этой модели является строжайшее разграничение ролей и функций между политической и военной сферами: попросту говоря, армию здесь держат вне политики. Во-первых, действуют формальные механизмы подчинения армии гражданскому руководству, которое, в свою очередь, подотчетно законодательному собранию или обществу в целом. Во-вторых, к ведению гражданской власти относится сам процесс принятия решений по вопросам обороны: роль военных здесь сведена к тому, что они представляют свои точки зрения, а затем исполняют полученные распоряжения. Хотя на самом деле армия пользуется громадным влиянием, она все же являет собой лишь одну из многих групп интересов, которой надлежит понимать, что недопустимо ставить под сомнение решения политического руководства страны. В-третьих, действует принцип политической нейтральности армии, в соответствии с которым она сохраняет верность государству независимо от того, какая партия находится у власти.

Профессор С. Хантингтон констатировал, что обе эти формы гражданского контроля имеют одну и одну и ту же цель – максимальное усиление гражданской власти относительно власти военных структур и минимизацию влияния военных на политику. Однако методы достижения этих целей у субъективного и объективного гражданского контроля радикально различаются. По словам С. Хантингтона, «вмешательство военных в политику является антитезисом объективного контроля: гражданский контроль уменьшается по мере того, как увеличивается участие армии в институциональной, классовой и конституционной политике. Субъективный контроль, наоборот, предполагает такое вмешательство. Суть объективного гражданского контроля предполагает признание автономности военного профессионализма; суть субъективного гражданского контроля состоит в возражении независимости военной сферы. … субъективный гражданский контроль достигает своих целей путем навязывания военным гражданских ценностей, превращая армию в зеркало государства. Объективный гражданский контроль добивается своих целей путем милитаризации армии, превращая ее в инструмент государства».

В целом,С. Хантигтон выделил следующие элементы объективного гражданского контроля:

– высокий уровень военного профессионализма и признание военными ограничения своей профессиональной компетенции;

– эффективная система подчинения армии гражданским лидерам, принимающим решения в международной и военной политике;

– признание и принятие лидерства и автономии армии в особой профессиональной области;

– как следствие, минимизация вмешательства армии в политику и ограничение вмешательства политиков в дела армии.

Таким образом, субъективный гражданский контроль заключается в подчиненности армии интересам различных политических сил. Объективный гражданский контроль предполагает нейтральность и аполитичность армии, подчиненность её государству и одновременно признание гражданскими властями автономности армии, её права на экспертное знание в области обеспечения национальной безопасности.

Признанным классиком исследования гражданского контроля над силовыми структурами является и С. Файнер, который в работе «Человек верхом на лошади» в противовес концепции С. Хантингтона писал о трех причинах, по которым профессионализм военных может привести их к столкновению с гражданской властью:

- военные могут полагать, что находятся на службе у государства, а не на службе у правительства, которое в данный момент пребывает у власти. А это может привести их к «противопоставлению общества и временно занимающей свое место администрации»;

- армия может полагать, что только военные специалисты обладают достаточной квалификацией для принятия решений в области обороны;

- военные могут отказаться от участия в решении «грязных» внутригосударственных проблем, с которыми сталкивается гражданское руководство страны, считая себя гарантом внешней безопасности государства, а не тяжеловооруженным «полицейским подразделением».

По мнению другого известного исследователя гражданско-военных отношений П. Фивера, в основе всех проблем в отношениях военных с гражданским обществом лежат два фундаментальных и противоречащих друг другу посыла:

- почти все общества нуждаются в вооруженных силах для защиты от внешней угрозы и сдерживания агрессии, хотя и вооруженные силы могут представлять угрозу для общества, которое призваны защищать;

- поскольку армия должна защищать государство от врагов, она должна вести собственные дела таким образом, чтобы не разрушать общество, которое призвана защищать.

В упрощенном виде суть взаимоотношений власти и армии, по мнению П. Фивера, может быть сведена к следующему: гражданское общество придумало армию, чтобы та защищала его от врагов, однако гражданские лица не могут быть вполне уверенными в том, что военные будут вести себя так, как предполагает общество. Функцию удержания военных в определенных рамках и должен взять на себя демократический контроль над армией. Однако очевидно, что основные принципы функционирования военных структур противоречат принципам демократического общества. Понятно, что каждое решение демократического правительства, будь то в военное или мирное время, выносится или утверждается гражданскими официальными лицами, избранными народом или назначаемыми на свой пост выборными представителями. В таком обществе контроль носит абсолютный и всеобщий характер: ни одно решение не может быть принято военными, если право принятия этого решения явным или косвенным образом не было делегировано военным гражданской властью. В целом, П. Фивер, описывая взаимоотношения гражданской и военной составляющих социума, определил их простой, но четкой формулой: гражданская власть в любом случае имеет преимущество перед властью военной. В контексте военно-гражданских взаимоотношений это означает, что «…военные, возможно, способны определить угрозу и меры, которые необходимо принять для сдерживания этой угрозы в пределах допустимого риска. Но вот каковы именно пределы этого риска для общества, могут решать только гражданские власти. Военные измеряют риск, а гражданские оценивают его. Независимо от того, насколько более профессиональной является точка зрения военных на ту или иную ситуацию, мнение гражданских представителей должно всегда иметь больший вес.

Заключение. В любом государстве армия как социальный институт по существу обладает исключительным политическим статусом. И причина этого в том, что армия не только является одним из основных источников государственности как таковой, но и важнейшим ресурсом сохранения власти любого политического режима. В этом смысле контроль за положением дел в армии, за деятельностью высшего военного командования является едва ли ни важнейшим условием сохранения жизнеспособности правящей элиты, обеспечения политической стабильности в государстве и обществе.

В то же время заинтересованность в контроле за армией и ее успешном функционировании проявляют не только властные институты, но и гражданское население в целом и его различные объединения. В силу этого, военно-гражданские отношения следует признавать исключительно важной составной частью всего социально-политического развития общества, условием как сохранения сложившихся порядков, так и осуществления намеченных государством политических и социальных целей.

В начале XXI века военные продолжают играть активную роль в политических процессах в большинстве стран и регионов мира, а также в различных типах политических режимов от военно-диктаторских режимов до демократических политических систем.

Формы политического участия военных по-прежнему включают самый широкий спектр – от военных переворотов и силового давления на участников политического процесса до лоббирования корпоративных и групповых интересов посредством различных демократических каналов и механизмов.

Вместе с тем, наиболее стабильные военно-гражданские отношения характерны для стран развитой демократии, где выработаны жесткие правила взаимодействия гражданских и военных институтов, которые фактически превратились уже в норму общественной и государственной жизни. Эти правила можно представить также как форму согласия, которая удовлетворяет как гражданское население, так и военнослужащих. Каждый из субъектов военно-гражданских отношений эффективно выполняет свою функцию в решении общей задачи - обеспечении национальной безопасности страны. Поэтому и военно-гражданские отношения построены на взаимовыгодной основе высоко профессиональной деятельности их субъектов.

Конкретными показателями, гарантирующим устойчивость военно-гражданских отношений в демократических обществах, являются следующие:

- существование активного и развитого гражданского общества с хорошо отлаженным и воспринимаемым гражданским контролем над военной сферой;

- жесткое ограничение общественно-политической активности военнослужащих;

- правовое закрепление невмешательства военных во внутреннюю жизнь общества, в особенности политическую;

- комплектование вооруженных сил на преимущественно добровольной основе;

- отлаженная сфера социального обеспечения военнослужащих;

- наличие в системе государственного управления комплексного министерства обороны, в рамках которого легитимность и власть демократически избранных гражданских руководителей может быть объединена с профессиональными знаниями и опытом военных.

Именно такая система военно-гражданских отношений обеспечивает стабильность общества своим неучастием военнослужащих в политической борьбе, отсутствием у них партийных симпатий и антипатий, ориентацию на поддержку законодательной и исполнительной власти.

Список использованных источников.

1. Алмонд, Г., Пауэлл, Д., Стром, К., Далтон, Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор [Текст] / Г. Алмонд, Д. Пауэлл, К. Стром, Р. Далтон. – М., 1994.

2. Бельков, О.А. Гражданский контроль за военно-силовыми структурами государства [Текст] / О.А. Бельков. – М., 1996.

3. Бельков, О.А. Гражданский контроль: каким он должен быть [Текст] / О.А. Бельков. // Армия и общество. – 1999. – № 2. – С. 45 – 48.

4. Бабанов, А.А. Армия и политическая власть в правовом государстве [Текст] /А.А. Бабанов. – М., 1995.

5. Бизюк, И.М., Хомченко, Н.И. Гражданский контроль над военной организацией государства [Текст] / И.М. Бизюк, Н.И. Хомченко // Независимое военное обозрение. – 1997. – № 4.

6. Мирский, Г. И. Третий мир: общество, власть, армия [Текст] / Г.И. Мирский. – М.: Наука, 1976. – 435 с.

7. Мирский, Г.И. Армия и политика в странах Азии и Африки [Текст] / Г.И. Мирский. – М.: Наука, 1970. – 349 с.

8. Нордлингер, Э. Демократический контроль над армией [Текст] / Э. Нордлингер. – СПб. 1996.

9. Политическая энциклопедия [Текст]. – М., 1999. – С. 45.

10. Райк, К. Вооруженные силы в условиях демократии [Текст] / К. Райк // США: экономика, идеология, политика. – 1993, – № 4.

11. Редигер, Ф. Концепция интеграции вооруженных сил и гражданского общества [Текст] / Ф. Редигер. – СПб. 1996.

12. Сумбатян, Ю.Г. Винтовка рождает власть [Текст] / Ю.Г. Сумбатян // Независимое военное обозрение. – 2003. – № 37. – С. 3.

13. Сумбатян, Ю.Г. Вооруженные силы зарубежных стран [Текст] / Ю.Г. Сумбатян // Зарубежное военное обозрение. – 2006. – № 1. – С.37 – 64.

14. Татьянин, В.А. Организация армии в государствах социалистической ориентации [Текст] / В.А. Татьянин // Вооруженные силы в политической системе / ред. В.Е. Чиркин. – М., 1981. – С. 27 – 30.

15. Федоров, В.А. Армия и модернизация в странах Востока [Текст] /В.А. Федоров. – М., 1999.

16. Хагена, Г. Этот многоликий гражданский контроль [Текст] / Г. Хагена // Независимое военное обозрение. – 1998. – № 49. – С. 4.

17. Хайнеман-Грюдер, А. Военные и политика: к вопросу о демократическом контроле над армиями в Восточной Европе [Текст] / А. Хайнеман-Грюдер. // Россия и современный мир. – 2004. – № 3. – С. 188 – 198.

18. Хантингтон, С. Солдат и государство [Текст] / С.Ф. Хантингтон / Пер с англ. – М., 1997.

Код для цитирования: Скопировать