XII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2020

История военной фортификации – одна из славнейших страниц в становлении независимости Российского государства. Издревле героизм и мужество в борьбе с врагом сохранялись в народной памяти, запечатлевались в художественном наследии.

Многовековая история победоносных войн России отражена в многочисленных литературных источниках, воссоздающих неповторимую атмосферу героических сражений и обороны, исторические условия и реалии, сохранившие для потомков наравне с музейными экспонатами материальные свидетельства ушедших эпох: описания видов оружия, способов ведения боя, особенностей оборонных сооружений, среди которых бастионы стали одними из старейших и надежных крепостей, внесших значительный вклад в дело защиты Отечества от внешних врагов на морских побережьях. В истории русской литературы запечатлелись многие славные страницы героического прошлого, в которых бастионы становились местом бессмертного подвига и стойкой обороны, местом непреодолимой преграды для противника.

Особая историческая эволюция характерна для самого понятия «бастион». В литературной и духовной жизни и памяти народа многие военные термины сохранили свое исконное значение, однако слово «бастион» пережило удивительную смысловую эволюцию от узкого понимания определенного типа оборонного сооружения в XVI в. до расширительного значения стойкой, непобедимой и непреодолимой преграды для врага в XIX–XX вв.

Героическая и самоотверженная борьба за Родину на морских бастионах Севастополя в период Крымской войны, в годы Великой Отечественной войны запечатлелась во многих литературных источниках, воссоздавших массовый героизм офицеров и матросов, возвышенный до жертвенного подвига, стойкость и мужество, когда каждый метр земли становился бастионом, местом отважной гибели и незабываемой славы.

В преддверии 75-летия Победы в Великой Отечественной войне рассмотрение истории морских бастионов России в художественном наследии отечественной литературы становится особенно актуальным.

В отечественных литературных источниках морские бастионы России нашли свое достойное воплощение в произведениях художественной литературы. Наиболее яркое отражение в литературных источниках получила история обороны Севастополя в период Крымской войны 1853–-1856 гг.

В период Крымской войны русские войска под командованием вице-адмирала В.А. Корнилова и вице-адмирала П.С. Нахимова 349 дней героически обороняли Севастополь от превосходящих вооруженных сил Франции, Великобритании, Турции и с 1855 г. Сардинии. Южная сторона города была оставлена, когда были исчерпаны возможности обороны. Однако моральная победа была на стороне защитников черноморской крепости. Севастополь стал символом отваги, мужества, доблести русских воинов, стал городом русской славы.

Беспримерная оборона Севастополя явилась источником вдохновения для многих выдающихся поэтов: Ф. Тютчева («Черное море»), Е. Растопчиной («Песня русским воинам, раненным в Севастополе»), Н. Некрасова (Поэма «Тишина»), А. Апухтина («Солдатская песня о Севастополе»), А. Фета («Севастопольское братское кладбище»), П. Ковальского («Севастополь»), И. Анненского («Братские могилы»), А. Нивина («Севастополь»), С. Дрофенко («Усыпальница адмиралов») и др. Аполлон Майков в цикле «1854 год» писал:

Теперь не служит стих мне праздною забавой.

Он рвется из души, как отклик боевой

На зов торжественной отечественной славы.

Широкий горизонт открыт передо мной.

Рукою верною берусь теперь за лиру,

И, обновленная, приветствует она

Нам новых дней зарю... Ударила война,

Россия вызвана на созерцанье миру,

На суд Истории: да гордый мир поймет,

Что тот же мощный дух и доблесть в нас живет [6].

В прозе литературными памятниками героической борьбы защитников Севастополя наиболее знаменательными стали «Севастопольские Рассказы» Л.Н. Толстого и эпопея «Севастопольская страда» С.Н. Сергеева-Ценского.

Именно подвиги защитников Севастополя вдохновили Л.Н.Толстого на создание цикла рассказов, опубликованных в 1855 г., которые принесли ему литературную славу. В них Л. Толстой пишет как о героизме защитников города, так и о бесчеловечной бессмысленности войны. Впервые писатель находился в действующей армии и из её рядов немедленно сообщал публике о происходящем на его глазах. Достоверность и точность изображения жизни осаждённого города были обеспечены не только писательским мастерством автора, но прежде всего тем, что Л. Толстой с ноября 1854 по август 1855 г. находился в Севастополе и его окрестностях, дежурил в течение полутора месяцев на батарее на Четвёртом бастионе под артиллерийскими обстрелами, участвовал в сражении на Чёрной речке и в боях во время последнего штурма города.

Впечатления от первого знакомства с городом и его защитниками и картины, которые Л. Толстой наблюдал в декабре 1854 г., легли в основу рассказа «Севастополь в декабре месяце». Автор изображает войну без прикрас, без громких фраз, сопровождавших официальные известия о Севастополе на страницах журналов и газет. Он стремится дать полную панораму войны, осознавая, что «надолго оставит в России великие следы эта эпопея Севастополя, которой героем был народ русский...» [12, c. 232].

Этот рассказ является своеобразным «путеводителем» по осажденному городу. Это особенно подчеркивается формой личного местоимения «вы» в определении лица, от которого ведется рассказ. Это и повествователь, и читатель: «Вы подходите к пристани…», «Вы отчалили от берега...», «...вы видите будничных людей, спокойно занятых будничным делом» [12, c. 33-34]. Повествование ведется так, что читатель как бы является очевидцем, участником событий, он как будто ощущает то же, что и защитники города.

Будничная, внешне беспорядочная суета города, ставшего военным лагерем, переполненный лазарет, удары ядер, взрывы гранат, мучения раненых, кровь, грязь, смерть – вот та обстановка, в которой защитники Севастополя просто и честно, без лишних слов выполняли свой тяжелый труд. «Из-за креста, из-за названия, из угрозы не могут принять люди эти ужасные условия: должна быть другая, высокая побудительная причина, – говорил Л. Толстой. – И эта причина есть чувство, редко проявляющееся, стыдливое в русском, но лежащее в глубине души каждого – любовь к Родине» [12, c. 236]. В этом рассказе 4-й бастион, самое опасное место в Севастополе, описан так: «… существуют два совершенно различные мнения про этот страшный бастион: тех, которые никогда на нем не были и которые убеждены, что четвертый бастион есть верная могила для каждого, кто пойдет на него, и тех, которые живут на нем … и которые, говоря про четвертый бастион, скажут вам, сухо или грязно там, тепло или холодно в землянке и т. д.» [12, c. 237]. Автор прежде чем описать сам бастион, дает панораму рассказов очевидцев о легендарном бастионе: «Но вам не до этих рассказов, которые вы долго еще будете слушать во всех углах России: вы хотите скорее идти на бастионы, именно на четвертый, про который вам так много и так различно рассказывали. Когда кто-нибудь говорит, что он был на четвертом бастионе, он говорит это с особенным удовольствием и гордостью; когда кто говорит: «Я иду на четвертый бастион», – непременно заметны в нем маленькое волнение или слишком большое равнодушие; когда хотят подшутить над кем-нибудь, говорят; «Тебя бы поставить на четвертый бастион»; когда встречают носилки и спрашивают: «Откуда?» – большей частью отвечают: «С четвертого бастиона» [12, c. 238].

Панорама 4-го бастиона открывается постепенно. Наиболее драматичная и ужасающая картина, созданная автором, когда возникает ощущение, что страшнее места уже не найти, оказывается преддверием 4-го бастиона: «Пройдя шагов двести, вы входите в изрытое грязное пространство, окруженное со всех сторон турами, насыпями, погребами, платформами, землянками, на которых стоят большие чугунные орудия и правильными кучами лежат ядра. Все это кажется вам нагороженным без всякой цели, связи и порядка. Где на батарее сидит кучка матросов, где посередине площадки, до половины потонув в грязи, лежит разбитая пушка, где пехотный солдатик, с ружьем переходящий через батареи и с трудом вытаскивающий ноги из липкой грязи. «Так вот он, четвертый бастион, вот оно, это страшное, действительно ужасное место!» – думаете вы себе, испытывая маленькое чувство гордости и большое чувство подавленного страха. Но разочаруйтесь: это еще не четвертый бастион. Это Язоновский редут – место сравнительно очень безопасное и вовсе не страшное» [12, c. 238-239].

Таким образом, 4-ый бастион предстает перед читателями как место, стоящее за гранью человеческих возможностей и страха, место, где отступает чувство самосохранения и остается ставшая обыденной необходимость защищать от противника этот клочок земли.

Четвертый бастион постепенно открывается перед читателем после долгого продвижения к нему. Л. Толстой воссоздает картину обороны Севастополя, используя различные художественные детали (таблица 1):

Таблица 1. – Описательные художественные детали в изображении Язоновского редута и 4-го бастиона

Язоновский редут	Четвертый бастион
странные груды развалин – камней, досок, глины, бревен	площадку, изрытую ямами и обставленную турами, насыпанными землей, орудиями на платформах и земляными валами
черное, грязное пространство, изрытое канавами	человек пять матросов, играющих в карты под бруствером
по дороге попадаются капли крови	морского офицера, который с удовольствием покажет вам свое хозяйство и все, что для вас может быть интересного
недалекий свист ядра или бомбы	Офицер этот так спокойно свертывает папиросу, так спокойно прохаживается от одной амбразуры к другой, так спокойно, без малейшей аффектации говорит с вами
траншея эта наполнена такой жидкой, желтой, вонючей грязью выше колена	белый каменистый вал, который так близко от вас и на котором вспыхивают белые дымки, этот-то белый вал и есть неприятель
изрытое грязное пространство, окруженное со всех сторон турами, насыпями, погребами, платформами, землянками	человек четырнадцать матросов живо, весело, кто засовывая в карман трубку, кто дожевывая сухарь, постукивая подкованными сапогами по платформе, подойдут к пушке и зарядят ее
потонув в грязи, лежит разбитая пушка	в каждом движении, спокойном, твердом, неторопливом, видны эти главные черты, составляющие силу русского, — простоты и упрямства
черепки, неразорванные бомбы, ядра и все это затопленное в жидкой, вязкой грязи	на каждом лице кажется вам, что опасность, злоба и страдания войны, еще следы сознания своего достоинства и высокой мысли и чувства

Как видно из таблицы, Язоновский редут, предшествующий 4 бастиону, – это место, сравнимое с адом, где уничтожено всё, что может быть связано с жизнью, отсюда постоянный лейтмотив «грязи», разрушения (черепки, осколки, разбитая пушка, изрытое грязное пространство), отсутствие людей. В показе 4-го бастиона используется другая лексика: это не безликое «черное грязное пространство», а «площадка, изрытая ямами и обставленная турами, насыпанными землей, орудиями на платформах и земляными валами» – это единственная интерьерная деталь, данная автором. Всё остальное описание 4-го бастиона дается через показ внутреннего душевного состояния защитников бастиона: офицеров и матросов. Это спокойствие, твердость, неторопливость, живость, веселость, сознание своего достоинства и высокой мысли и чувства.

Таким образом, четвертый бастион предстает местом беспримерного подвига, подвига такого уровня, когда он воспринимается как повседневность, обыденность, т.е. местом апофеоза подвига. Бастион одухотворяется, возвышаясь до такого пафоса, когда отступает страх смерти. Это «место защиты» возвышает каждого находящегося на нем вследствие прояснившегося «убеждения в невозможности взять Севастополь, и не только взять Севастополь, но поколебать где бы то ни было силу русского народа» [30, c. 39]. И эта убежденность проявляется в том особом состоянии, когда «вы идете назад, почему-то не обращая внимания на ядра и пули, продолжающие свистать по всей дороге до разрушенного театра, – идете с спокойным, возвысившимся духом» [30, c. 39].

Это состояние защитников Севастополя передал в своем стихотворении «Севастополь» поэт Р.Ивнев:

Забыв от страха ощущенье страха,

Влюбленный в жизнь, но не дрожа за жизнь,

Я защищал крутой курган Малахов

Под ядрами средь беспрерывных тризн [6].

В последние дни боёв Л.Н. Толстой был переведён на городские позиции и огнём своей батареи прикрывал эвакуацию войск на Северную сторону. Он оставил Севастополь одним из последних. Свои чувства, отражавшие чувства всех защитников города, писатель выразил в рассказе «Севастополь в августе 1855 года». Снова перед читателем будничное и тем более страшное лицо войны, голодные солдаты и матросы, измученные нечеловеческой жизнью на бастионах офицеры. Однако в этом рассказе Л. Толстой показывает войну глазами новичка, потому что главным для него здесь является исследование души человека на войне перед опасностью. Академик Е. Терле называл «Севастопольские рассказы» правдивым историческим документом, современники воспринимали их как «корреспонденции с театра военных действий» [2, c. 67]. Л. Толстой рисует войну в крови и страданиях как безумие, заставляющее усомниться в разуме людей.

Память о тех великих событиях запечатлелась в памятнике воинам 4-го бастиона, который установлен в Севастополе в 1905 г. в центре бывших позиций. Неподалеку от памятника защитникам 4-го бастиона установлена стела из полированного гранита с барельефом из белого мрамора, изображающим Л.Н. Толстого. Надпись на стеле гласит: «Великому русскому писателю Л.Н. Толстому – участнику обороны Севастополя на 4-м бастионе. 1854–1855 гг.» [13, c. 16].

Не менее героические страницы обороны Севастополя на других бастионах также нашли свое отражение в литературе. В. Шавшин в книге «Бастионы Севастополя» описывает штурм второго бастиона: «вопли попавших в волчьи ямы, стоны умирающих, проклятия раненых, крик и ругательства сражающихся, оглушительный треск оружия – все смешалось в один ужасный, невыразимый рев» [13]. Под несмолкаемый грохот орудий, дробь барабанов, сигналы труб и командные крики офицеров кипела сумятица боя за бастион, прозванный защитниками «адом». Еще дважды враг пытался овладеть вторым бастионом, но безуспешно. Очевидцы штурма вспоминали, что никогда не видели на таком большом участке столько убитых и раненых. На этом священном месте в настоящее время также установлен памятник.

О героической обороне Севастополя в период Крымской войны 1853–1856 гг. повествует одно из самых значительных произведений С.Н. Сергеева-Ценского эпопея «Севастопольская страда». В произведении бастионы выступает символом национальной независимости, несокрушимости, уверенности в победе, имевшим особый вневременный характер [3, c. 178]. Образ города тождественен образу Родины: «…Севастополь со всеми его бастионами был не больше, как точка в этой неизмеримости, но какая точка зато!.. Не город, а знамя России! И весь великий исторический смысл беспримерной защиты этого города от натиска почти целой Европы, …состоял именно в том, чтобы отстоять знамя, полотнище знамени, которое отрывает от древка в рукопашном бою знаменщик, чтобы опоясаться им под мундиром и там его спасти. Пусть изломанное в схватке древко достанется напавшему в больших силах врагу, но не самое знамя» [13, с. 315].

Такой же образ города-героя и исполина воссоздает в своем стихотворении «Севастополь» поэт В. Немирович-Данченко:

Как мертвый исполин, на грудь скрестивший руки,

Недвижен ты лежишь на мертвых берегах.

Безлюдны улицы, обросшие травою,

Колонны белые возносятся вдали [6].

Н.С. Журавлева подчеркивает: в романе С.Н. Сергеева-Ценского Севастополь выступает стержневым персонажем произведения, ведь главного героя, который служил бы писателю для выражения основной мысли, в привычном смысле нет [3, c. 179]. Город нередко уподобляется человеку, к примеру, кулачному бойцу, «у которого сверху донизу разодрана рубаха, подбит и заплыл глаз, из носа льется и капает с подбородка кровь, он выплевывает разбитые кулаками зубы и в тоже время весело подмигивает встречным уцелевшим глазом. Почему же? – Потому что его противник выплюнул еще больше зубов, чем он, подмигивать глазами не может, так как оба они подбиты и заплыли, нос у него сворочен набок и с места поединка его уводят под руки, до того много потерял он сил» [13, с. 87]. Севастополь предстает символом русской земли на Черном море, без обладания которым невозможна модернизация страны [3, c. 193].

Герои эпопеи именно на бастионах находят свое место, талант, призвание, свое чувство долга. Корнилов даже вдруг молодеет, ведь Севастополь пробуждает «молодость, здоровый национальный дух, лишенные шовинизма», взяв верх над «старостью, косностью, леностью» [3, с. 194]. Желание отстоять город превращает «незаметных людей в заметных деятелей истории». Севастополь сравнивается с Троей, «трижды, четырежды повторенной» [13, с. 14]. Рефреном звучит мысль о том, что честь страны и народа была спасена, капитуляции и позора не было, просто армия перешла на другую сторону бухты. Актуальность художественных изысканий С.Н. Сергеева-Ценского в деле укрепления обороноспособности страны подтверждалась благодаря изданию Главным политуправлением ВМФ материалов для работы с книгой «Севастопольская страда» [9].

В книге «Герои русского броненосного флота» В.В. Шигин подробно описывает третий бастион. В историю Севастополя третий бастион вошел под наименованием «Честный», так называли его защитники города. Автор утверждает, что такое название бастиону было дано потому, что там стояли насмерть люди чести. Подчеркивая стойкость бастиона, В.В. Шигин отмечает, что «союзники уважительно звали третий бастион «Большим Реданом», придавая ему особое, почти мистическое значение, но до самого последнего дня обороны никто из них так и не вступил за его бруствер. Да будут же примером грядущим поколениям Русского народа известные и неизвестные герои славной Севастопольской обороны, пока пред лицом мира красуется великая, могучая Россия!»[14, с. 175].

В.Е. Шамбаров в своем исследовании «На бастионах Севастополя и по всему миру» пишет, что Севастополь превратился в символ стойкости и мужества: «30-тысячный гарнизон выдерживал адские бомбардировки, отражал атаки. Наши воины под огнем оттесняли врага от крепости, строили новые передовые укрепления. Ходили на вылазки, не давая неприятелям покоя, срывая их планы и наводя на них ужас» [13, с. 56]. Здесь каждый был героем, но появлялись люди, поистине легендарные. Адмиралы П.С. Нахимов и В.И. Истомин, генералы С.А. Хрулев и В.И. Корнилов.

Бастионы Севастополя стали священным для потомков местом массовой гибели их защитников. В.Е. Шамбаров пишет: «город был превращен в груды развалин, погибали лучшие командиры, матросы, солдаты» [13, с. 67]. В своей книге автор описывает Малахов курган – символ мужества и героизма, возвышающийся на юго-востоке Корабельной стороны Севастополя. Впервые название «Малахов курган» появилось в двадцатых годах прошлого столетия. Он назван так в честь шкипера Михаила Малахова, старого моряка, жившего у подножия кургана. В 1854–1855 гг. Малахов курган был ключевой позицией обороны города, и уже тогда слава его защитников перешагнула пределы России. Сегодня Малахов курган, подобно Историческому бульвару, – мемориальный комплекс: здесь расположены 15 памятников и мемориальных обозначений.

Таким образом, бастионы Севастополя в литературе обрели широкое символическое значение – они стали воплощением стойкости и мужества, героизма и самопожертвования, местом беззаветного подвига героев-защитников Отечества. В описании бастионов авторы показывают ужасающие условия, трагические реалии военного быта, на фоне которых острее ощущается духовная мощь их защитников, стоящая за гранью человеческих возможностей и страха.

Во время Великой Отечественной войны нашу страну обороняли четыре флота – Черноморский, Балтийский, Северный и Тихоокеанский, кроме того, бои велись в районе Каспийского моря. В истории сражений запечатлелись памятные страницы беспримерных подвигов героев, отстаивавших свои бастионы до последней капли крови. Эти укрепления становились бастионами славы, мужества, героизма и стойкости. В Балтийском море – это Ораниенбауманский плацдарм, Староладожская крепость, Петропавловская крепость. На Черноморском флоте слава непобедимых бастионов принадлежит плацдарму Малая земля, городам Севастополю, Одессе, Новороссийску.

Период войны на Черном море – оборона Одессы и Севастополя, как и сражения Крымской войны – тема многих публикаций и исследований, в послевоенное время появляется широкий спектр военных мемуаров, в которых авторы стремились сохранить для потомков живую правду о войне. Как подчеркивает И.В. Сибиряков, «воспоминания участников Великой Отечественной войны относятся к особому типу исторических источников и играют очень важную роль в формировании образов войны в коллективной памяти социума» [12, c. 44]. Только за 45 послевоенных лет в России было издано более 50 воспоминаний участников обороны Севастополя и тех, кто принимал участие в освобождении города. Пик издательской активности пришелся на 60–70-е гг. ХХ в., когда сформировался основной корпус «севастопольских» воспоминаний, посвященных Великой Отечественной войне [4, с. 18].

Морские бастионы на Черном море в годы Великой Отечественной войны представлены в мемуарах Б.Никольского, И.С. Маношина, Н.И. Крылова, Н.Г. Кузнецова, Б.А. Борисова, И.А. Козлова, А.И. Ковтуна и др. В 1959 г. опубликована книга воспоминаний кандидата военно-морских наук А.К. Евсеева «Осажденный Севастополь». Уже в самой первой главе книги «Севастополь готовится к встрече врага» А.К. Евсеев дает яркое описание города, которое должно было стать важной опорной точкой в формировании его образа в глазах читателей. «Севастополь, – писал А.К. Евсеев, – не просто приморский город. Это прежде всего военно-морская база с ее кораблями, укреплениями, доками, заводами, мастерскими, арсеналами. Севастополь – это город моряков, призванных охранять морские рубежи и людей труда, работающих для флота и тесно связанных с ним общими интересами. Севастополь – это город-воин. Его улицы, окрестные селения, высоты и долины омыты кровью матросов и солдат – героев обороны 1854–1855 гг. Севастополь – один из ярких лучей славы русского народа, символ его страданий, мужества и геройства» [2, с. 18]. Так в художественном восприятии читателей рождается образ города – непреодолимого бастиона для врага, в котором трагически слиты воедино героическая гибель воинов и их слава, сохраненная в веках в памяти народа.

В 1951 г. публикуются воспоминания об обороне Севастополя председателя комитета обороны города в 1941–1942 гг. Б.А. Борисова. В книге «Подвиг Севастополя: воспоминания» о трагических событиях обороны Севастополя 1941–1942 гг. автор говорит о городе в совершенно особой литературной манере, словно речь идет о живом и очень близком ему человеке. Особое место в воспоминаниях Б.А. Борисова занял сюжет, посвященный Панораме обороны Севастополя, которая стала подлинным «местом памяти», символом города, своеобразным связующим звеном между героической обороной города в годы Крымской войны и в годы Великой Отечественной войны. Б.А. Борисов писал: «Каждый, побывавший в Севастополе, считал своим первым долгом осмотреть Панораму, и она вызывала у всех чувство восторга. Ежегодно сотни тысяч людей знакомились с величайшим памятником русской славы. Посмотрев Панораму однажды, уже никогда нельзя было забыть ее. Судьба Панорамы не могла не волновать нас всех» [1, c. 64]. Отмечая массовый героизм защитников города, Б.А. Борисов опять обратился к образу Севастополя: «Только теперь – впервые после освобождения — снова ощутил себя Севастополь тем, чем он был, – черноморской крепостью» [1, с. 379].

В 1972 г. были опубликованы воспоминания генерал-майора в отставке А.И. Ковтуна «Севастопольские записки». Автор обращает внимание на то, как менялся город в дни обороны: «Севастополь превращается не только в морскую, но и в сухопутную крепость» [5, с. 53]. Писатель подчеркивал, что уже первые дни обороны главной базы флота ознаменовались множеством ярчайших примеров матросской отваги и боевой доблести: «И не мне говорить, чем был для черноморцев Севастополь, их твердыня, их гордость и слава, символ их революционных и боевых традиций» [5, с. 60].

И.С. Маношин в книге мемуаров «Июль 1942 года. Падение Севастополя», показывая историческую ретроспективу развития событий, обращает внимание, что противник предполагал в короткие сроки покончить с Одессой и Севастополем. Однако Одесса героически держалась более трех месяцев, Севастополь сражался в полной блокаде девять месяцев, сдерживая и обескровливая 11-ю армию Манштейна, не пуская ее на Кавказ. Флот своими батареями, батальонами и бригадами морской пехоты составил костяк этой героической борьбы [8, с. 113].

И.С. Маношин, описывая начало третьего наступления, отмечает, что к этому моменту ответственность защитников Севастополя за судьбу города возросла еще больше, особенно в связи с тем, что на получение подкрепления извне они уже рассчитывать не могли. Патриотический пафос повествования автор усиливает, показывая ситуацию как со стороны защитников Родины, так и со стороны противника: «По заявлению самих же немцев, подобной подготовки по времени и плотности огня в военной истории Германии не было. В среднем на каждый квадратный метр полосы нашей обороны на направлениях предстоящих ударов приходилось 1,5 тонн металла» [8, с. 121]. О силе нашего сопротивления можно судить по официальным донесениям самих же немецких офицеров: «Наше наступление наталкивается на планомерно оборудованную, сильно минированную и с большевистским упорством защищаемую систему позиций. Первые дни боев показывают, что под адским артиллерийским огнем противника наступление дальше вести невозможно» [10, с. 86]. Исключительный героизм подчеркивался беспримерной стойкостью защитников Отечества – роты погибали, до последнего обороняя свои позиции, воины взрывали себя вместе с орудиями, многие краснофлотцы бросались с маяка на камни, не желая сдаваться в плен.

Б.В. Никольский в книге воспоминаний «Великая Отечественная на Черном море» раскрывает многие умалчиваемые исторические факты. Для автора главным бастионом на данных рубежах стал исключительная самоотверженность и бесстрашие матросов, солдат и офицеров: «Массовый героизм, проявляемый моряками в боях за Севастополь, носил характер осознанного жертвенного подвига. Сначала это необычное явление проявилось в боях добровольческих отрядов моряков под Одессой, затем его дух и некая потребность проявилась в боях на Севере Крыма. Затем, как нечто естественное и ставшее уже привычным, это явление проявилось в боях на рубежах Севастополя. Наверное, в этом явлении была духовная, в прямом смысле этого слова, составляющая» [11]. Б.В. Никольский указывает, что именно в матросской среде проявилась и затем упорно поддерживалась и культивировалась та потребность жертвенного подвига, что была присуща русскому солдату и матросу во все времена, а тогда нашла благодатную почву на святой земле Севастополя: «В дальнейшем, красноармейцы и их командиры, смотрели на это явление сначала – с некоторым испугом, затем с откровенным восхищением и старались ему подражать» [11].

Бастионом становился каждый боец. В книге военных мемуаров «Сталинградский рубеж» Н.И. Крылов, выдающийся военачальник, Маршал Советского Союза, пишет: «В ноябре сорок первого пять черноморских моряков бросились с гранатами под фашистские танки, прорывавшиеся к Севастополю. Они олицетворяют ту наивысшую самоотверженность, на какую способны советские воины, беззаветно преданные своему долгу» [15, с. 124]. Восемь месяцев обороны Севастополя доказали, что его защищают бойцы, которых можно убить, но победить, пока они живы, невозможно. Н.И.Крылов утверждает: «Они умирали так, что их смерть разила врага» [15, с. 153].

Таким образом, бастионом становился каждый человек, каждый город превращался в воина. Великая сила духа народа, защищающего рубежи своей Родины от врага, массовый героизм, возвышенный до жертвенного подвига, ставшего не чем-то выдающимся, уникальным и неповторимым, а обыденным, массовым, естественным и привычным, «матросская, а следом за ней и солдатская масса, готовая к подвигу и к смерти» стали тем непреодолимым бастионом для противника, который сдерживал семь месяцев атакующего врага, не давая ему продвинуться вглубь страны, хотя по плану Гитлера захват Севастополя и побережья Черного моря должен был свершиться за четыре дня.

В истории фортификации бастионная система укреплений стала исторически важным достижением в деле обороны укреплений от нападения противника. Проведенное исследование показало, что бастионы, исторически возникшие в XVI в. в Европе, широко использовались в практике обороны во многих странах, в том числе и в России, надежно защищая рубежи как на суше, так и на море. Однако бастионная система, востребованная в условиях близкого боя, с развитием огнестрельного оружия утратила свою актуальность, став важной исторической вехой в развитии военного дела.

Первоначально появившись как крепостное или полевое укрепление в форме пятиугольника, понятие «бастион» в процессе исторического развития обрело новую семантику, усилилось переносное расширительное значение слова (надежная опора, защита, оплот), что продлило активную жизнь слова в современном русском языке, где прослеживается широкий диапазон его использования в различных стилях: художественном, публицистическом, научном.

Изучение исторических источников показало, что появление, становление и развитие бастионной системы как военного новшества в России связано с эпохой Петра I. Особое значение бастионы обрели в период Крымской войны 1853–1856 гг., когда они стали местом героических сражений и массовой гибели русских моряков, что нашло отражение в прозе Л.Н. Толстого, С.Н. Сергеева-Ценского, а также в поэтическом творчестве целой плеяды великих русских поэтов: Ф. Тютчева, Н. Некрасова, А. Апухтина, А. Фета И. Анненского, А. Майкова.

Бастионы Севастополя в литературе обрели широкое символическое значение - они стали воплощением стойкости и мужества, героизма и самопожертвования, местом беззаветного подвига героев-защитников Отечества. В описании бастионов авторы показывают ужасающие условия, трагические реалии военного быта, на фоне которых острее ощущается духовная мощь их защитников, стоящая за гранью человеческих возможностей и страха.

Дальнейшее яркое художественное переосмысление образ бастионов получает в жанре воспоминаний и мемуаров участников Великой Отечественной войны. Героическая оборона Севастополя 1941–1942 гг. в послевоенные годы стала предметом исследования многих непосредственных участников сражений: в мемуарах Б.В. Никольского, И.С. Маношина, Н.И. Крылова, Н.Г. Кузнецова, Б.А. Борисова, И.А. Козлова, А.И. Ковтуна тема бастионов обретает символическое звучание, становясь в ряд с такими священными понятиями, как мужество, смелость, стойкость, отвага, храбрость, доблесть, бесстрашие и самоотверженность. Эти произведения всегда будут волновать читателей своим героическим пафосом, воспитывать патриотизм и любовь к Родине.

Список использованных источников.

1. Борисов Б.А. Подвиг Севастополя: воспоминания [Текст] / Б.А. Борисов. – М.: Воениздат, 1957. – 390 с.

2. Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка: в 3 т. [Текст] / Т.Ф. Ефремова. – М.: Астрель: АСТ, 2006.

3. Журавлева Н.С. Обзор литературных источников советского периода по героической истории Cевастополя [Текст] / Н.С. Журавлева // Вестник ЮУрГУ. Серия «Социально-гуманитарные науки». – 2015. – Т. 15. – № 3. – С. 17–24.

4. Князьков С. Из прошлого русского земли. Время Петра Великого. Репринтное воспроизведение издания 1909 г. [Текст] / С. Князьков. – М.: Планета, 1991. – 712 с.

5. Коломиец Т.К. На бастионах-чапаевцы [Текст] / Т.К. Коломиец. – Симферополь: Крым, 1972. – 139 с.

6. Крымская война в поэзии [Электронный ресурс]. – URL: http://tavrida_liter.chat.ru/klas/krwar.htm (Дата обращения 30.11.2019).

7. Кузнецов Н.Г. Курсом к победе [Текст] / Н.Г. Кузнецов. – 3-е изд. – М.: Воениздат, 1989. – 495 с. (Военные мемуары).

8. Материалы для работы с книгой Сергеева-Ценского «Севастопольская страда». – М., 1945.

9. Морские сражения русского флота: Воспоминания, дневники, письма [Текст] / сост. В.Г. Оппоков. – М.: Воениздат, 1994. – 560 с.

10. Никольский Б.В. Великая Отечественная на Черном море. [Электронный ресурс] / Б.В. Никольский. – URL: https://avidreaders.ru/book/velikaya-otechestvennaya-na-chernom-more-chast1.html (Дата обращения 22.11.2019).

11. Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского [Текст] / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. – М.: ОНИКС: Мир и Образование, 2008. – 735 с.

12. Советский энциклопедический словарь [Текст]. – М.: Издательство «Советская Энциклопедия», 1982.

13. Шамбаров В.Е. Россия. Полная история для семейного чтения [Текст] / В.Е. Шамбаров. – М.: Алгоритм, 2016.

14. Шигин В.В. Герои русского броненосного флота [Текст] / В.В. Шигин. – М.: Издательство «Вече», 2012. – 390 с.

15. Энциклопедический словарь Брокгауз и Ефрон: в 12 т. Т. 4: Бастион [Текст] / отв. ред. В.М. Карев, М.Н. Хитров; науч. консульт. М.М. Наринский. – М.: Советская энциклопедия, 1991. – 799 с.

16. Юсупов Э.С. Словарь терминов архитектуры [Текст] / Э.С. Юсупов. – Ленинград, 1994.

Код для цитирования: Скопировать