XI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2019

Уяснение сущности организованной преступной деятельности невозможно без обращения к институту соучастия в преступлении. Общетеоретические положения данного института в полном объеме распространяются на уголовно-правовую оценку деятельности организованных преступных объединений, вне зависимости от того, в Общей или в Особенной части УК РФ они закреплены. Несомненно, современное уголовное право должно ориентироваться на дискретный характер института соучастия. Сам факт установления особых случаев уголовной ответственности за сложные формы соучастия в нормах Особенной части УК РФ позволяет констатировать расширение функций данного правового института.

Одна из проблем, давно интересующая исследователей института соучастия в преступлении, – законодательное закрепление норм о формах соучастия. В целом она решена в действующем уголовном законе. Статья 35 УК РФ различает группу лиц, группу лиц по предварительному сговору, организованную группу и преступное сообщество (преступную организацию). Положения названной статьи дают основание для выделения четырех видов преступных групп. Следует отметить, что и сам УК РФ оперирует понятием «преступная группа» (ч.4 ст.150 УК РФ) и «групповое преступление» (ст.64 УК РФ).

В основу классификации форм соучастия положен способ совершения преступления несколькими лицами, определяющий характер выполняемых соучастниками действий, ролевое и функциональное содержание их участия в осуществлении общественно опасного деяния. В свою очередь, сам этот способ определяется строением группы, спецификой связей внутри преступного образования, характером и формой соглашения между соучастниками, интеллектуальным содержанием и объемом их умысла, степенью и формой его реализации. Таким образом, под формой соучастия следует понимать совокупность объективно-субъективных признаков, сущностно отражающих определенный уровень организованности участников криминальной группы.

По утверждению некоторых авторов, одним из самых сложных в институте соучастия является понятие организованной группы, «основной проблемой применения данной нормы является отсутствие четких критериев разграничения с иными формами соучастия и наличие оценочных понятий, таких как, например, «устойчивость»»¹. По утверждению других авторов, из представленных в ст. 35 УК РФ дефиниций «разновидностей преступных образований, не ясно, являются они формами или видами соучастия в преступлении, поскольку сам законодатель не только не раскрывает понятия, но и не дает определения группы лиц как родового понятия»².

Легального определения организованной группы в российском уголовном законе действительно нет, но как таковое оно вытекает из ч. 3 ст. 35 УК РФ, из которой следует, что организованной группой является устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. В доктрине уголовного права она определяется как «преступная группа заранее объединившихся лиц, характеризующаяся глубоким планированием всей деятельности соучастников, жестким распределением ролей, отсутствием единства места и времени совершения преступления соучастниками, выбором необходимого оптимального количества соучастников, которые определяют высокую степень сорганизованности соучастников»³. Нетрудно заметить, что эти определения существенно различаются.

Серьезное внимание специалистами уделяется признакам организованной группы. Так, А.Н. Мондохонов указывал на такие необходимые признаки организованной группы, как: «устойчивость; объединенность с целью совершения одного или нескольких преступлений»⁴. Н. Водько называет устойчивость и объединение заранее ее участников общей целью совершения любых преступлений⁵. А. Альмова характерными для организованной группы указывает группу «лиц (два или более лица в понимании ст. 19 УК); устойчивость этой группы; объединение лиц заранее для совершения одного или нескольких преступлений»⁶.

Перечисленные признаки вытекают из ч. 3 ст. 35 УК РФ, поэтому их следует признать минимально необходимыми для признания группы лиц организованной. Вместе с тем, в специальной литературе приводится много позиций, в которых представлен более широкий и разнообразный круг признаков организованной группы. Например, указываются совместность действий участников в преступлении; умышленный характер их деятельности; организованность; возникновение умысла на совершение преступлений до приготовления к их совершению; иерархия группы; общая денежно-материальная база; выполнение преступления каждым отдельным участником; наличие предварительного сговора на осуществление деятельности группой; особенности психического отношения соучастников к содеянному (осознание вхождения в устойчивую группу, участия в выполнении взаимно согласованных действий, осуществления совместно с другими единого деяния при распределении ролей по заранее обусловленному плану)⁷. Приведенные признаки организованной группы позволяют констатировать, что авторы всего лишь пытаются раскрыть и конкретизировать суть легальных признаков.

Возвращаясь к легальным признакам организованной группы, стоит признать, что единого подхода к их пониманию и толкованию в доктрине не выработано. Вместе с тем, справедливо утверждение Л.В. Глазковой о том, что «прежде всего, надо установить наличие признаков группового преступления, а лишь после этого определять показатели организованности группы»⁸.

Для признания нескольких лиц группой в уголовно-правовом смысле имеют значение их возраст и вменяемость. Иными словами, это должны быть два или более лиц, которые могут подлежать уголовной ответственности. В самом широком понимании «группа» – это любое количество лиц, в том числе и два. Вместе с тем, судебная практика свидетельствует о том, что, как правило, для организованной группы характерно большее число участников, чем двое лиц, чаще это три-четыре лица⁹. Поэтому, полагаем, что минимум двух лиц, участников организованной группы организованной группы, следует иметь в виду в качестве ее постоянных членов.

Позиции ученых по вопросу устойчивости также различны и нередко противоречивы. Так, Л.Д. Гаухман и С.В. Максимов характеризуют ее длительностью и стойкостью преступной связи между участниками, наличием организатора или руководителя группы¹⁰. П.В. Тепляшин указывает на стабильность состава организованной группы, наличие руководителя (организатора) и постоянных связей между ее членами, специфическое, индивидуальное постоянство форм и методов преступной деятельности¹¹. Ю.Н. Прохоров и А.В. Шеслер ее раскрывают через «стойкость преступных устремлений участников группы, твердое намерение постоянно или временно заниматься преступной деятельностью»¹².

По нашему мнению, в субъективном понимании устойчивость группы означает стойкость преступных устремлений ее участников, твердое намерение постоянно или временно заниматься преступной деятельностью. Устойчивый характер преступных устремлений членов группы определяется также сформированной психологической структурой группы, где каждый участник осознает присутствие лидера и необходимость подчинения ему. Воля каждого участника направлена на достижение задач различного рода (на психологическое единство, «круговую поруку», укрывательство), но в целом на осуществление преступной деятельности.

Итак, устойчивость группы представляет собой оценочный, собирательный признак. Его объем и содержание раскрываются посредством субъективно-объективных признаков криминологического характера, которые выступают существенными компонентами устойчивости, но прежде всего ее предопределяют более или менее продолжительная преступная деятельность и ее особенности. Поэтому прав Р. Галиакбаров, который указывает, что перед правоприменительной практикой стоит задача поиска формализованного критерия для толкования этого показателя организованной группы, поскольку для всех групповых проявлений, кроме организованной группы, они уже найдены.

В группе по предварительному сговору – это наличие соисполнителей. В преступном сообществе – сплоченность организованной группы и создание для совершения тяжких или особо тяжких преступлений. Мы полагаем, что критерием признания группы устойчивой может служить связанность ее членов общей преступной целью, то есть единство ее ядра, которое, формируя межличностные отношения внутри группы, становится значимым именно для совместной преступной деятельности. В этом смысле принципы, модели поведения, принятые в организованной группе, становятся личными поведенческими моделями ее членов, постоянно находящихся в ее составе. В группе лиц объединяют общие интересы, ценности, цели, которые могут быть достигнуты только совместной деятельностью.

«Основное качество преступных групп, виды которых закреплены в ст. 35, – их криминальная направленность: они создаются для совершения одного или нескольких преступлений»¹³. Поэтому особую роль в объединении лиц в организованной группе играет цель – совершение одного или нескольких преступлений, что является третьим обязательным признаком организованной группы. При этом дискуссионным является вопрос о характере и видах преступлений, для совершения которых создана организованная группа. А.Г. Таилова утверждает, что совершение грабежа и разбоя организованной группой можно вменять только в том случае, если она была образована для совершения грабежей или разбоев либо ее участники допускали возможность их совершения. Для инкриминирования мошенничеств и вымогательств, совершенных организованной группой, кроме допущения их совершения членами организованной группы, он также необходимой указывает осведомленность членов организованной группы об их совершении¹⁴. Еще более жесткую позицию занимают А.Н. Павлухин и И.Ф. Перов. Они заявляют, что признавать группу организованной следует только в случае ее соблюдения определенной специализации своей преступной деятельности. Если группа совершает деяние, не соотносящееся с ее специализацией, то оценка совершенного организованной группой невозможна, поскольку данная организованная группа «по своей сущности другого рода, иной направленности, а ранее совершенные ею преступления не отражают даже в общих чертах ни признаков <...> ни специализации»¹⁵. Из таких суждений следует, что организованная группа должна создаваться для совершения преступлений лишь определенного вида. Значит, если организованная группа была создана для вымогательств, но совершила убийство, которое при ее создании даже не предполагалось, совершение убийства организованной группой вменять нельзя. Правильность подобных подходов сомнительна, поскольку их авторы необоснованно сужают рассматриваемое понятие. Она может создаваться для грабежей, а со вступлением в нее лица, промышлявшего разбоями, совершить и разбой, или вообще новое для организованной группы преступление.

Иную позицию занимает Е.С. Шалюгина. Она считает, что для признания группы организованной не имеет значения, для совершения какого преступления она создавалась, так как главное, чтобы она обладала совокупностью признаков, характеризующих ее как организованную¹⁶. Отметим, что если бы законодатель считал иначе, то он должен был указать на это в ч. 3 ст. 35 УК РФ. Например, оговорить, что организованная группа создается для совершения преступлений определенного вида.

Преступное сообщество (преступная организация) является наиболее опасной и сложной с точки зрения организации формой соучастия. Однако по поводу сущностных признаков преступного сообщества (преступной организации) в уголовно-правовой науке идут многочисленные споры. Достаточно много проблем возникает и в правоприменительной практике при квалификации действий соучастников по ст. 210 Уголовного кодекса Российской Федерации. Это связано с некоторыми неясностями при толковании положений ч. 4 ст. 35 и ст. 210 УК РФ.

Легальное определение понятия преступное сообщество (преступная организация) содержится в ч. 4 ст. 35 УК РФ. Прежде всего, не совсем ясно с какой целью законодатель вводит в уголовный закон двойное наименование данной формы соучастия. С точки зрения действующего УК РФ понятия «преступное сообщество» и «преступная организация» идентичны и равнозначны. Это подтверждается и в п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)»¹⁷. На наш взгляд, следовало бы исключить двойное наименование данной формы соучастия и закрепить в УК РФ только понятие «преступное сообщество», т. к. термин «организация» характеризует юридическое лицо и лежит в гражданско-правовой плоскости.

Согласно ч. 4 ст. 35 УК РФ преступное сообщество (преступная организация) представляет собой структурированную организованную группу или объединение организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совместного совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.

Исходя из буквального толкования ч. 4 ст. 35 УК РФ можно сделать вывод, что преступное сообщество (преступная организация) может существовать в двух формах: 1) в форме структурированной организованной группы; 2) в форме объединения организованных групп, действующих под единым руководством. При этом обязательным признаком преступного сообщества является наличие цели – совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды¹⁸.

Возникает вопрос: почему законодатель выделили две формы преступного сообщества (преступной организации) и в чем принципиальная разница между ними?

В п. 3 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)» структурированная организованная группа определяется как группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений, состоящая из подразделений (подгрупп, звеньев и т.п.), характеризующихся стабильностью состава и согласованностью своих действий. Таким образом, структурным элементом структурированной организованной группы выступает подразделение. В п. 4 вышеуказанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ подразделение определяется как функционально и (или) территориально обособленная группа, состоящая из двух или более лиц (включая руководителя этой группы), которая в рамках и в соответствии с целями преступного сообщества (преступной организации) осуществляет преступную деятельность.

Из пояснений, данных Пленумом Верховного Суда РФ, не ясно, по каким критериям необходимо разграничивать структурированную организованную группу и объединение организованных групп, действующих под единым руководством. Пленум Верховного Суда РФ при определении подразделения структурированной организованной группы фактически ставит знак равенства между подразделением в составе структурированной организованной группы и организованной группой в составе объединения организованных групп, действующих под единым руководством, характеризуя их одинаковыми признаками (стабильность состава; согласованность действий; наличие двух или более лиц, включая руководителя).

Из разъяснений Пленума Верховного Суда РФ можно выделить два критерия отграничения подразделения структурированной организованной группы от организованной группы в составе объединения организованных групп, действующих под единым руководством: 1) подразделение структурированной организованной группы не всегда создается для совершения деяний, являющихся преступлениями с формальной точки зрения; 2) организованные группы, входящие в состав преступного сообщества (преступной организации), созданной в форме объединения организованных групп, действующих под единым руководством, обладают самостоятельностью. Данные критерии прямо не называются, но вытекают при анализе п. 4 и 5 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества (преступной организации) или участии в нем (ней)». Вместе с тем и здесь возникает ряд вопросов. В п. 4 вышеуказанного Постановления Пленума Верховного Суда РФ дается разъяснение, что подразделения структурированной организованной группы могут не только совершать отдельные преступления, но и выполнять иные задачи, направленные на обеспечение функционирования преступного сообщества (преступной организации).

Таким образом, эти «иные задачи» с формальной точки зрения преступлениями могут и не являться (в свою очередь организованная группа всегда создается с целью совершения преступлений) [2]. В связи с этим, в науке уголовного права существует точка зрения, согласно которой подразделение структурированной организованной группы может специализироваться на выполнении определенного рода деяний, которые состава преступления не образуют¹⁹. Однако на наш взгляд, деятельность подразделения структурированной организованной группы неправильно рассматривать в отрыве от деятельности преступного сообщества (преступной организации) в целом, т.к. успешное функционирование последнего как раз заключается в объединении усилий всех его элементов, направленных на достижение общих преступных целей, которые достигаются преступными средствами.

Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ в Определении от 14 января 2016 г. № 5-АПУ15-109 указала, что «…преступления по приготовлению к незаконному сбыту наркотических средств в крупном и особо крупном размере, а также контрабанда последних в Российскую Федерацию в период с апреля по 12 декабря 2014 года осужденными совершены в составе международных организованных групп, которые представляли собой структурные подразделения преступного сообщества, созданного лицами, постоянно проживающими на территории Средней Азии, использовавшими в целях конспирации имена «А » и «Р», при этом, преступное сообщество обладало всеми признаками преступной организации, имело строгую подчиненность его руководителям, высокую конспирацию преступной деятельности, распределение ролей между его участниками и имело ярко выраженную специализацию (контрабанда)»²⁰. Таким образом, в данном определении суд поставил знак равенства между организованной группой и структурным подразделением. Следовало бы согласиться с позицией А.Н. Мондохонова и признать тождественными подразделение и организованную группу²¹.

Критических замечаний заслуживает признак целеполагания, закрепленный как обязательный для преступного сообщества (преступной организации) в ч. 4 ст. 35 УК РФ. Стоит согласиться с позицией А.Д. Злобина по поводу необходимости исключения цели деятельности преступного сообщества (преступной организации) из редакции УК РФ (совершение одного или нескольких тяжких либо особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды)²². Многие преступления, например, в экономической сфере, относятся к категориям средней тяжести. При совершении таких преступлений объединением организованных групп (которое по всем формальным признакам является преступным сообществом), квалификация по ст. 210 УК РФ будет невозможна. Стоит отметить, что преступления могут совершаться преступным сообществом не обязательно в целях материальной выгоды. Для преступного сообщества целеполагание не должно являться критерием, позволяющим отграничить ее от организованной группы, т. к. главное значение имеет усложнение связей между соучастниками, повышение степени организованности.

Существуют некоторые особенности при квалификации действий членов преступного сообщества (преступной организации). Согласно п. 14 и п. 17 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 10 июня 2010 г. № 12 «О судебной практике рассмотрения уголовных дел об организации преступного сообщества или участии в нем (ней)», в случае совершения преступления преступным сообществом (преступной организацией) действия всех участников квалифицируются по статье Особенной части и соответствующей части ст. 210 УК РФ без ссылки на ст. 33 УК РФ. При этом оказание лицом, не являющимся членом преступного сообщества (преступной организации), содействия деятельности такого сообщества (организации) подлежит квалификации как соучастие в форме пособничества по ч. 5 ст. 33 УК РФ и ч. 2 ст. 210 УК РФ. На наш взгляд, данные особенности квалификации членов преступного сообщества (преступной организации) следовало бы отразить в ч. 4 ст. 35 УК РФ.

Таким образом, предложенный нами подход к толкованию ст. 35 УК РФ отличается логичностью и может служить хорошей методологической базой для безошибочной квалификации правоохранительными органами действий участников преступных формирований.

Капитонова О.С. Понятие организованной группы в постановлениях Верховного Суда РФ // Апробация. - 2014. - № 8.

Гавронов А.А., Антошкина А.В. О признаках организованной группы (теория и практика) // Право и политика: теоретические и практические проблемы : сб. материалов 2-й Междунар. науч.-практ. Конф. - Рязань, 2013.

Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. - СПб., 2001.

Мондохонов А.Н. К вопросу о понятии организованной группы в уголовном законодательстве России // Сибирский юридический вестник. - 2011

Водько Н. Уголовный кодекс о борьбе с организованной преступностью // Российская юстиция. - 1997

Алымова А.Д. Понятие и признаки организованной преступной группы в российском уголовном праве // Юридическая наука. -2015

Бессонов А. Уголовно-правовая характеристика убийства, совершенного организованной группой // Уголовное право. - 2005. - № 5. - С. 10; Галиакбаров Р. Квалификация преступлений по признаку их совершения организованной группой // Российская юстиция. - 2000.

Глазкова Л.В. Понятие и виды организованных преступных групп: системный анализ // Мониторинг правоприменения. - 2016.

Приговор Рязанского областного суда от 12.02.1018 по делу № 2-5/2018 // СПС «КонсультантПлюс».

Злобин А.Д. К вопросу о понятии преступного сообщества (преступной организации) и его признаках // Уголовный закон: современное состояние и перспективы развития: Материалы II Международной научно-практической конференции, приуроченной ко дню принятия Уголовного Кодекса РФ. - 2018.

Код для цитирования: Скопировать