Освоение территорий в Сибири и на Дальнем Востоке России в XVII–XIX вв. – важная эпоха в истории Российского государства. Выйдя на эти территории в середине XVII в., русские столкнулись с серьезным сопротивлением местных народов [Зуев, 2009]. Для защиты и освоения присоединенных территорий были образованы форпосты в виде поселений, острогов, городов. Одним из них был город Гижигинск, чья история началась с основания М. Стадухиным зимовья в устье р. Гижиги в 1651 г. [Бурыкин, 2015, с. 31], и закончилась его сожжением в связи с эпидемией в 1927 г. [ЦГА РСФСР ДВ. Ф. Р-2348. Оп. 1. Д. 1. Л. 1–25].
В 1752 г. была построена Гижигинская крепость, где располагался значительный по тем временам казацкий гарнизон численностью 77 чел. После переселения части жителей уничтоженного Анадырского острога население крепости увеличилось: в 1773 г. здесь проживало 672 чел., из них 474 казаков [Вдовин, 1995, с. 78]. До 1812 г. одна рота Камчатского батальона числом более 200 солдат и казаков постоянно находилась в Гижигинске. В 1812 г. «для уменьшения казенных издержек» было оставлено не более 100 казаков при пяти урядниках [Шаховской, 1822, с. 290].
Казаки гижигинской команды состояли из сибиряков – выходцев из Томска, Тобольска, Енисейска, Красноярска, Иркутска и Якутска [Козлов, 2002, с. 4]. Позже казачье сословие формировалось от браков казаков с женщинами местных народностей. Последующие поколения смешанных потомков говорили на русском языке с добавлениями слов с других языков местного населения. В XVIII–XIX вв. все они были в родстве с местными жителями, поэтому в дальнейшем отношения казаков с местными аборигенами носили характер взаимной доброжелательности, товарищества и взаимопомощи. Оторванные от основной массы русских, гижигинцы не признавали себя русскими; они считали русскими только прибывших из России; про себя же говорили, что «мы не русские, а гижигинцы». В то же время гижигинцы никогда не отождествляли себя с коренным населением [Гурвич, 1966, с. 191].
Первоначально в крепости находились командирский дом и казармы, все остальные жилые дома и постройки находились за пределами крепости. Солдаты регулярной армии и вновь прибывшие казаки жили в казармах, которые отапливались с помощью печей. Из опасения пожаров категорически запрещалось топить печи летом; пища готовилась в специальных домах – поварнях, расположенных на берегу реки. Дома казаков, постоянно проживающих в Гижигинске, находились за пределами крепости. Эти казаки не входили в состав регулярного войска, не проходили специальной военной подготовки; проживали со своими семьями [Вдовин, 1995, с. 82].
Обязанностями казаков были: охрана территорий Российской империи, сбор ясака с местных аборигенов, торговля, налаживание взаимоотношений с местным населением [Вдовин, 1995, с. 78–80]. В свободное от службы время казаки, имевшие упряжки ездовых собак, перевозили товары купцов, пассажиров, почтовый груз, дрова.
Жалованье и продовольственный паек хлебом, крупой и солью не обеспечивали необходимых потребностей семьи [Сафронов, 1978, c. 81], и большую часть времени казаки занимались хозяйством. Земля здесь была практически не пригодна для земледелия; в исключительных случаях у казаков был небольшой огород, где выращивали неприхотливые к условиям местности овощи – картофель, редис, капусту [Дитмар, 1901, с. 423; Вдовин, 1995, с. 79]. Морские животные играли большую роль в жизни и быту населения: мясо нерпы, кита употребляли в пищу, шкуры шли на пошив одежды, обувь, ремней, а жир – на освещение домов. Охотились совместно с оседлыми коряками с помощью ружей, копий, сетей [ГАМО. Ф. Д–24. Оп. 1. Д. 1. Л. 10]. Главным продуктом была рыба, которую добывали неводами, сетями, запорами, и заготавливали – складывали в амбары, специальные ямы; осенняя рыба замораживалась [ГАМО. Ф. Д–24. Оп. 1. Д. 1. Л. 9]. В голодные годы кочующие коряки и эвены помогали казакам мясом, шкурами для одежды, часто за малую плату. В свою очередь гижигинцы снабжали оленеводов металлическими изделиями своего производства. Носили казаки купленную у местного населения одежду (кухлянки, торбаса) [Вдовин, 1995, с. 79].
Период с 1775 по 1800 гг. был успешным для города. Торговля и обмен пушниной с местным населением привлекали сюда из центральной России торговых людей. Около крепости находились кочевавшие коряки с бесчисленными табунами оленей, которые «доставляли оной изобилие во вкусном оленьем мясе и мехах… довольство вещей и самого золота везде было приметно от изобилия во всем большая часть жителей носили шелковые рубашки, перчатки, комнатные оленьи сапоги украшали золотым и серебряным шитьем. Казаки имели на кухлянках стоячие собольи воротники, на их подолах бобровую опушку. Все без исключения привыкли к чаю» [Шаховской, 1822, с. 288, 293]. Ж. Лессепс в 1788 г. отмечал, что меха были обработаны на высоко уровне; мастера привозили специальные инструменты из Европы и шили перчатки, чулки и другую одежду, которые отличались от европейского только более высокого качества [Лессепс, 1801–1802, с. 150].
Особое внимание в Гижигинске уделялось обучению казацких детей: в 1780 г. функционировала навигационная школа, в 1785 г. – казачья школа с числом учащихся около 40. Через десять лет она была переименована в казацкое училище. В 1809 г. обучающихся российской грамоте казачьих детей от 6 до 17 лет насчитывалось 47 [Козлов, 2002, с. 5].
В конце XIX в. население г. Гижигинска и его окрестностей терпели лишения и голод, часто из-за «недохода» или малого количества рыбы [Слюнин, 1900, с. 82]. Голод 1880 г. истребил почти все местное население южной части Гижигинского округа [Слюнин, 1900, с.84].
В целом же, уклад гижигинских казаков, как и других казаков на Северо-Востоке Сибири [Зуев, 2009, с. 333], был адаптирован к суровым условиям места проживания и не всегда достаточному снабжению региона правительством. Основу их жизнеобеспечения составляли охота, рыболовство, собирательство; предпринимались попытки занятий земледелием и разведением скота. В пищевом рационе присутствовали рыба, мясо оленя, морских животных, выращиваемые овощи. Основной тип жилища – русская бревенчатая изба (в том числе и без традиционных русских печей); по русскому образцу была построена церковь; о наличии традиционных русских бань данных нет.
Список литературы
Бурыкин А.А. Михаил Стадухин – первооткрыватель Охотского побережья: судьба землепроходца и история его открытий // Магаданский краевед. – Вып. 1. – Магадан: Охотник, 2015. – С. 18–36.
Вдовин И.С. Гижига – город-крепость на Северо-Востоке России // Памятники, памятные места истории и культуры Северо-Востока России. – Магадан: Магадан. кн. изд-во, 1995. – С. 78–82.
ГАМО. Ф. Д–24. Оп. 1. Д. 1.
Гурвич И.С. Этническая история Северо-Востока Сибири. – М: Наука, 1966. – 275 с.
Дитмар К. Поездки и пребывание на Камчатке в 1851–1855 гг. – СПб., 1901. – 758 с.
Зуев А.С. Русские на Крайнем Северо-Востоке Сибири в XVII – начале XX в.: от адаптации к изоляции и архаизации культуры // Проблемы истории, филологии, культуры, 2009. – №03 (25). – С. 332–337.
Козлов А.Г. Все начиналось с крепости // Магаданская правда, 2002. – 3 апр. – С. 4–5.
Козлов А.Г. Город Гижигинск: 143 года истории // Магаданская правда, 2002. – 16 апр. – С. 5.
Лессепс Ж.-Б. Лессепсово путешествие по Камчатке и по Южной Сибири, в 3-х ч. – М.: Губернская типография А. Решетникова, 1801–1802. – 254 с.
Митрополит Нестор. Моя Камчатка: записки православного миссионера. – Петропавловск-Камчатский: Камч. печ. двор: кн. изд-во, 2003. – 198 с.
Сафронов Ф.Г. Русские на северо-востоке Азии в XVII – середине XIX в.: Управление, служилые люди, крестьяне, городское население. – М., 1978. – 258 с.
Сильницкий А.П. Поездка в северные округи Приморской области. – Хабаровск: тип. Канцелярии Приамур. ген.-губернатора, 1902. – 187 с.
Слюнин Н.В. Охотско-Камчатский край. Естественно-историческое описание (1 том). – СПб., 1900. – 694 с.
ЦГА РСФСР ДВ. Ф. Р–2348. Оп. 1. Д. 1. Л. 1–25.
Шаховской А. Известия о Гижигинской крепости // Северный архив. – СПб., 1822. – Ч. IV. – С. 283–312 [Электронный ресурс] – Режим доступа: http://starieknigi.info/Zhurnaly/SA/SA_1822_04_nom_22.pdf. (дата обращения – 01.06.2018).