XI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2019

Своим становлением Михаил Александрович Врубель обязан академической школе, взрастившей его исключительное дарование. В первую очередь это было заслугой П. П. Чистякова, который учил «рисовать формой», строить объемную форму в пространстве с помощью линий, начинать с геометрического каркаса, затем дорабатывать отдельные части, следя за их соотношением друг с другом. Рисунок М. А. Врубеля – это сложное соединение компонентов, такие как унаследованный от П. П. Чистякова метод перспективного рисунка, обогащённый уроками киевской стенописи, выработанная в итоге манера трактовки форм в виде своего рода объемного орнамента, невероятная натренированная зрительная память, использования дедуктивного метода продвижения. Врубелевскую манеру и процесс рисования точно описал К. А. Коровин: «…отмерив размер, держа карандаш или перо, в разных местах бумаги наносил твёрдые черты, постоянно соединяя в разных местах» [4].

У М. А. Врубеля совершенно особенное, уникальное понимание формы предметов. Формы живых существ и неодушевленных вещей принимают характерный оцепенелый аспект – свойство, доходящее до кристалловидной угловатости. Поверхности с их резкими изломами образуют дробное сочетание сходящихся под двугранными углами плоскостей; их контуры представляют собой ломанные линии, прямые, и весь отображаемый образ носит странное сходство с грудой сросшихся друг с другом кристаллов. Особенную красоту рисункам художника придают богатые градации темного и светлого, очень точно найденные соотношения между ними.

На рисунках с натуры, гораздо более простых по сюжету и трактовке, можно убедиться, что подобный прием не был чем-то неестественным, а вытекал из наблюдения за реальными предметами. Врубель, рисуя, всегда начинал с прокладки основных пятен - от темных к светлым. В светлых местах прикосновениями остро наточенного карандаша намечал нужные детали и наносил те легкие штриховые арабески, которые одновременно и создавали форму и несли в себе неповторимое очарование врубелевского почерка.
Иногда же он мог и просто оставить кусок листа белым, нетронутым - шкала отношений была найдена так безошибочно, что белый участок бумаги «опредмечивался». Так, кто видит простой и прелестный карандашный рисунок «Дворик зимой», с уверенностью скажет, что там на первом плане - сугроб, а подальше - занесенное снегом крыльцо. Кажется, будто видны и тени на сугробе[2]. На самом же деле снег изображен чистой поверхностью листа, совершенно не тронутой карандашом. «Нарисуйте попробуйте просветы в воздухе – не нарисуете. Как они красивы!» - говорил Врубель К. А. Коровину, говорил не об эффекте воздушной пелены, а именно о просветах, о том, что совершено в рисунке в отсутствие карандашной линии. В позднем листе «дворик зимой» очерк ветвей имеет прерывистый пунктирный контур он проявляться и исчезает, позволяя заметить что сквознота интервалов создает внятную ритмическую фигуру – образ стремительно несущегося потока властно подчиняющего движения карандаша так что в видимые контуры превращаются в знак пронзающий пространство подобно тому как точками запятые, тире и прочими синтаксическими знаками в паузах разрывах между словами означается ритм дыхания без которого не может существовать слово. Художник разнообразил свои приемы рисования[6]. При быстрых зарисовках групп людей, беседующих, читающих, играющих в карты, в шахматы, он ограничивался сопоставлением больших пятен темного и светлого и опускал проработку деталей. Тем не менее, группы «игроков», погруженных в свое занятие и, вероятно, даже не замечающих, что их рисуют, схвачены во всей их жизненной непринужденности. Пятеро за столом играют в карты. Карт у них в руках не видно, но все равно сразу понятно, что идет именно карточная игра и собравшиеся ею поглощены: у игрока на первом плане даже спина, даже складки на костюме, едва намеченные, выражают состояние сосредоточенности. Если бы не было этих рисунков, мы бы и не узнали, что Врубель так выразителен в рисунке, в живо запечатлевать житейские жанровые сценки, ведь на картинах он их никогда не изображал. Но он действительно «все мог» [4].

Одновременно с картинами Врубель работал над рисунками к сочинениям М. Ю. Лермонтова, в том числе и к поэме "Демон". В 1891 году к пятидесятилетию со дня смерти М. Ю. Лермонтова было принято решение издать юбилейное собрание сочинений поэта, к оформлению которого были привлечены известные художники, образовав «пеструю» команду мастеров того времени. Среди них оказался М. А. Врубель, вместе с В. А. Серовым и
В. М. Васнецовым он определил детали и оформление издания, а также он выполнил тридцать иллюстраций, половина из них относилась к произведению «Демон» [5]. Эти иллюстрации, по существу, представляют самостоятельные произведения, значительные в истории русской книжной графики, и свидетельствуют о глубоком понимании Врубелем лермонтовской поэзии. Особенно поразительна акварель «Голова Демона»: на фоне каменистых заснеженных вершин – голова с шапкой чёрных кудрей, мертво-бледное лицо, запёкшиеся, губы, опалённые внутренним огнём, выражение нестерпимой муки, горящие глаза и пронизывающий взгляд, в котором читается жажда
«познанья и свободы», мятежный дух сомнения. Врубелевские иллюстрации были выполнены черной акварелью и были удивительны по своей
красочности, цветистостью и узорностью. Отрывистыми штрихами он подчеркивал динамику, цвет подчинял рисунку, а благодаря
богатству тональных переходов в пределах черно-белой гаммы, ему удалось передать эффект сверкания восточных танцев[3]. Именно рисунки
Врубеля к поэме как нельзя лучше подошли к самой сути лермонтовской
поэзии. Никто из иллюстраторов М. Ю. Лермонтова ни до, ни после Врубеля
не подошел к его творческому и философскому миросозерцанию так
близко как это удалось художнику. Каждая из иллюстраций, выполненная черной акварелью, в руках мастера приобретающей богатство многокрасочной живописной палитры, тяготеет к картине, поскольку обладает
внутренней значительностью, сюжетно-образной, декоративно-стилистической завершенностью, досказанностью, противопоказанной иллюстрации[7]. Необычайность рисунка Врубеля состояла в его изумительном ощущении и передаче зрителю игры поверхностей, световой и красочной фактуры мира. Михаил Александрович поразительно, лучше, чем кто бы ни было из всех мастеров всей истории искусств, передавал перламутр.

В начале XX века имя художника обрело мистически-таинственный ореол пророка, знающего путь в счастливое будущее, поэтому класс ожидал чуда с приходом Врубеля. Он быстрыми, угловато-рублеными штрихами возводил на листе бумаги тончайшую графическую паутину. Рисунок получался разрозненным, с не связанными между собой кусками. В отличие от других учителей, которые в начале рисунка призывали к цельности, отсутствию детализации, мешавшей видеть крупную форму. Врубелевский метод был совершенно другим. Он пренебрегал основными правилами, плел углем гигантскую графическую паутину на огромном листе бумаги, в то время как штрихи приобретали кристаллическую форму. Хаос же на доске превращался в конкретные очертания, в произведение удивительной внутренней экспрессии, ясного конструктивного мышления, обличенного в орнаментальную форму[2].

Изображая конкретное лицо, Врубель не ограничивался передачей внешнего сходства. Как всякого большого художника, его интересовала суть физического и душевного облика человека. Однако в понимании этой сути он проявлял иногда значительную субъективность, сильно отличаясь от таких классиков реалистического портрета, как его современники – И. Е. Репин и
В. А. Серов. Создавая портреты людей, очень разных по складу меняя приемы и технику, Врубель вносил в их трактовку многое от своей собственной индивидуальности. Он резко усиливал в них те черты, которые были ему самому психологически близки. Например, портреты Мамонтова, Арцыбушева, Брюсова, жены, автопортреты – в них М. А. Врубель подчеркивал определенные грани своего характера и совершенно игнорировал другие[1].

Приемы М.А. Врубеля в рисунке отличатся от тех правил, которым учит академический рисунок. Но не смотря на всю кристаллизацию своих работ, многочисленных переплетений линий, Врубель никогда не забывал о форме. Михаил Александрович мастерски владел чувством светотени, и умело подчинял себе всю черно-белую гамму цвета для достижения собственных идей и фантазий.

Список литературы

1. Алленов М. Михаил Врубель. – М.: Белый город, 2008. – 64с.

2. Гомберг-Вержбинской Э. П. Врубель. Переписка. Воспоминания о художнике. — Л.: Искусство, 1976. — 383 с.

3. Демон Лермонтова [Электронный ресурс] // Врубель - Лермонтов – URL: http://vrubel-lermontov.ru/lermontov-demon.php (дата обращения: 26.11.2017).

4. Иванов А.П. М. А. Врубель. – Ленинград.: Издание государственного русского музея, 1928.- 79с.

5. Иллюстрации Врубеля [Электронный ресурс] // Врубель - Лермонтов – URL: http://vrubel-lermontov.ru/illustration.php (дата обращения: 26.12.2017).

6. Михаил Врубель - великий рисовальщик [Электронный ресурс] // Мир Врубеля – URL: http://vrubel-world.ru/vrubel-art.php (дата обращения: 24.11.2017).

7. Михаил Врубель: от иконы до демона, история нового стиля. [Электронный ресурс] // Музеи Мира – URL: https://muzei-mira.com/biografia_hudojnikov/1766-mihail-vrubel-ot-ikony-do-demona-istoriya-novogo-stilya.html (дата обращения: 15.11.2017).