XI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2019

Введение.

Становление воинской дисциплины, как явления в военной педагогике, в современном ее понимании, неразрывно соединено с историей и становлением военного права как обособленной отрасли и проистекало в несколько исторических периодов. В русской истории это происходило начиная с сер. XVI в. и по настоящее время; было связано с деятельностью Ивана IV Грозного, Петра I Великого, русских военных деятелей XIX столетия и советского периода.

Таким образом, проблема поддержания дисциплины в вооруженных силах – одна из самых традиционных в военной педагогике. Воинская дисциплина интересовала всех великих полководцев во все времена, а значит, для ее всестороннего анализа, необходимо исследовать ее исторические предпосылки, примеры организации работы командиров по ее поддержанию.

Все это стало лейтмотивом для проведения настоящей военно-научной работы на тему «Искусство дисциплинарного управления (историко-педагогический аспект)».

Ее целью было на основе изучения учебной, научной и научно-популярной литературы по педагогике, психологии и истории, архивных источников и материалов сети Интернет провести анализ проблемы дисциплинарного управления в вооруженных силах.

Задачами военно-научной работы является изучение сущности, содержания и психолого-педагогических основ воинской дисциплины; раскрытие исторических предпосылок и особенностей поддержания воинской дисциплины на примере Вольской военной школы; анализ конкретно исторической ситуации по поддержанию воинской дисциплины в данном учебном заведении.

Методологической и источниковой основой для их решения послужили работы военных педагогов и психологов – исследования проблемы поддержания воинской дисциплины, проведенные А.И. Зензиным, Д.В. Фелистовичем [5], В.Н. Герасимовым [14], Э.П. Утликом, П.А. Корчемным [21] и др. Для уточнения исторических особенностей исследуемого вопроса использовались труды XIX – нач. XX в. (М.С. Лалаев [7], И.А. Сикорский [18], И. Старков [19]), работы по истории военной педагогики (А.А. Михайлов [8] и др.); печатные публикации по военной истории – хрестоматия «Отечественная социальная педагогика» [10], исторический очерк «Вольское высшее военное училище тыла (военный институт)» [4] и Интернет-источники [1; 6; 9].

Особую группу первоисточников составили правовые документы – Воинский устав о наказаниях [2], Полное собрание законов Российской империи [12; 13], Устав для военно-учебных заведений 2-го класса [20] и др.

Фактологическую базу дополнили как источники из фондов Российского государственного военно-исторического архива [15-17], так и публицистика исследуемого периода – автобиографические воспоминания К.Г.Паустовского [11] и газета «Волец» [3].

Основным методом был анализ источников. Дополнительными методами – сравнительный, исторический и диалектический, кластерный анализ, а также синтез понятий.

Научная новизна и теоретическая значимость исследования заключается в том, что в нем военно-педагогическая проблема рассмотрена с опорой на исторические факты, близкие курсантам Вольского военного института материального обеспечения, составляющие часть истории этого военного вуза.

Практическая значимость – современная дисциплинарная практика в вооруженных силах должна опираться на исторические факты, учитывать их причины и уметь использовать в условиях Вооруженных Сил Российской Федерации.

Воинская дисциплина: ее сущность, содержание и психолого-педагогические основы.

Разновидностью государственной дисциплины является воинская дисциплина, которая имеет для Вооруженных Сил особое значение. Она играет роль организующего фактора, упорядочивает и охраняет систему отношений внутри воинского коллектива. Ее правилами и нормами формируются отношения между начальниками и подчиненными, старшими и младшими, также между военнослужащими, равными друг другу по должности и воинскому званию. Воинская дисциплина – одно из важнейших слагаемых боевой готовности войск. В свою очередь она может классифицироваться на дисциплину боя, дисциплину управления, дисциплину боевого дежурства и др.

Воинская дисциплина – строгое и точное соблюдение всеми военнослужащими порядка и правил, установленных законами, воинскими уставами и приказами командиров (начальников) [14; 21]. Она призвана регулировать воинский порядок, взаимоотношения между сослуживцами, отношения в подразделениях в целях обеспечения высокой организованности и боевой готовности войск и требует от военнослужащих большой собранности, точности и выдержки, взаимопонимания, оперативности выполнения всех распоряжений.

Воинская дисциплина отражает особенности военной службы и вследствие этого обладает рядом отличительных черт:

1) она более детально регламентирует требования, предъявляемые к военнослужащим;

2) правила воинской дисциплины распространяются на внеслужебную сферу;

3) она предъявляет более высокие требования к исполнителям, чем другие виды государственной дисциплины.

4) объем дисциплинарных прав у командиров и начальников значительно шире, чем у иных должностных лиц;

5) за нарушения требований воинской дисциплины установлена более строгая юридическая ответственность по сравнению с другими видами государственной дисциплины [14].

Воинская дисциплина является определяющим фактором всего уклада жизни и учебно-боевой деятельности войск. Ей присущи определенные социальные и психолого-педагогические функции: нормативная, организующая, побудительно-регулятивная, педагогическая, психологическая.

К военнослужащим предъявляются повышенные требования в части исполнения служебного долга, что обусловлено спецификой жизни и деятельности войск, особыми целями и задачами, стоящими перед личным составом. Недисциплинированность, халатность и небрежность в исполнении служебных обязанностей даже в мирное время приводят к тяжёлым последствиям, а на войне – к необратимым потерям сил, средств и гибели людей. Важную роль в воспитании дисциплинированности военнослужащих играет дисциплинарная практика.

Дисциплинарная практика – это система применения к военнослужащим мер поощрений и дисциплинарных взысканий в целях их воспитания, укрепления воинской дисциплины и поддержания в частях и подразделениях твёрдого уставного порядка [14]. Она достигает своей цели тогда, когда она целесообразна с точки зрения государственных интересов страны и её военной организации.

Субъектами дисциплинарной практики являются должностные лица, которым в соответствии с воинскими уставами предоставлены дисциплинарные права. Объектами – те, на кого распространяется её действие.

Воздействие дисциплинарной практики на поведение военнослужащих выражается через её функции: служебно-деятельностную, воспитательную, информационную, стимулирующую, ограничительную, обучающую и профилактическую.

Ключевым звеном психологического механизма дисциплины подразделения является деятельность командира. Его компетентность и желание, энергия и последовательность в решении вопросов дисциплины обусловливают развитие и эффективность ее индивидуальных и групповых основ. При этом искусство дисциплинарного управления – это умение реализовывать все дисциплинарные функции, как организаторские, так и: педагогические. Они занимают свое место в системе дисциплинирования и должны гармонично сочетаться с другими ее звеньями, дополнять, корректировать, учитывая закономерности, свойственные этой системе в целом. Если руководитель из лучших побуждений берет на себя все функции дисциплинарной системы, то результатом обычно становится дезорганизация этой системы, лишение ее одного из ценнейших свойств – саморегуляции [21].

Дисциплинарные функции начальника относятся к его внутренним управленческим задачам и заключаются в следующем: подержание активности индивидуальных и коллективных механизмов нормативной регуляций поведения личного состава, их контроль и коррекция в соответствии с уставами; формирование и совершенствование этих механизмов, обучение подчиненных теоретическим и практическим основам дисциплины, воспитание уважения к воинскому порядку (учебно-воспитательные и психокоррекционные дисциплинарные функции); совершенствование организации повседневной службы и быта личного состава путем разработки и внедрения более рационального порядка решения повторяющихся задач (распорядок дня, ритуал подготовки, проведения и завершения учебных занятий, караульной и внутренней служб, правила действий при объявлении тревоги, организация увольнения в городской отпуск и т.д.); упорядочение среды обитания, совершенствование материально-технических условий службы и быта; способствующих дисциплинированному поведению военнослужащих, последовательное исключение всего, что мешает соблюдать правовые, нравственные и военно-уставные нормы; дисциплинирование вновь организуемой деятельности по выполнению новых задач путем конкретных одноразовых указаний или предписания стабильного порядка действий, обусловленного содержанием полученной задачи, складывающейся обстановкой и общими требованиями уставов; аналитико-оценочная деятельность: изучение состояния дисциплины, психологических факторов достижений и причин негативных явлений; разработка мер по совершенствованию всей дисциплинарной системы подразделения. Очевидно, что все перечисленные дисциплинарные функции носят управленческий характер. Объектом управления в этом случае выступают механизмы индивидуальной и групповой дисциплинированности, деятельность должностных лиц, а также условия службы, боевой учебы, отдыха и досуга. Цель управления – полноценное функционирование дисциплинарной системы подразделения. Дисциплинарное управление теряет свое основное качество, если руководитель замыкается на отдельных проступках, упуская из виду процесс дисциплинирования в целом [5].

Воинская дисциплина в Вольской военной школе (исторический аспект)

Вольский кадетский корпус ведет свое начало с 1859 г., когда в Вольске было открыто четырехклассное Саратовское училище Военного ведомства. За годы своего существования учебное заведение несколько раз меняло свой статус – в 1869–1886 гг. – военная прогимназия, в 1886–1908 гг. – военная школа. В 1908 г. приказом по Военному ведомству № 433 Вольская военная школа была преобразована в Вольский кадетский корпус. Корпусной праздник – 6 декабря, Храмовый – 14 сентября. Воспитанники, которые до этого проходили обучение в Саратовском училище Военного ведомства, были определены на учебу в другие военно-учебные заведения.

Военные прогимназии, низшие военно-учебные заведения России, возникли в эпоху реформ военно-учебных заведений в 60-х гг. ХIХ в. Первые восемь прогимназий были образованы в 1868 г. из военных начальных школ в Москве, Пскове, Ярославле, Киеве, Вольске, Оренбурге, Омске и Иркутске. Общая численность воспитанников в этих учебных заведениях достигала 2400 воспитанников. 19 апреля 1869 г. император утвердил «Положение о военных прогимназиях», в котором говорилось, что они «имеют целью доставить общее элементарное образование и воспитание детям офицеров и чиновников военного ведомства и вместе с тем служить приготовительными заведениями для юнкерских училищ». При недостатке мест в военных гимназиях в прогимназии принимались на казенный счет сыновья офицеров, военных чиновников, дворян и почетных граждан. Переводу в прогимназии подлежали те воспитанники военных гимназий, которые не могли освоить установленную для них учебную программу или своей недисциплинированностью создавали в гимназиях нетерпимую обстановку.

Воспитанники в прогимназиях делились на возрасты и отделения, в учебном отношении – на классы. Имевшие хорошее поведение и окончившие курс военных прогимназий, могли избирать род деятельности по своему усмотрению. Дети, достигшие 16 лет, могли поступать на военную службу унтер-офицерами или перевестись в учительскую семинарию Военного ведомства. 17-летние юноши направлялись в юнкерские училища или в полки в качестве вольноопределяющихся 3-го разряда. При поступлении на гражданскую службу выпускники прогимназий получали права окончивших уездные училища министерства просвещения. Лучших учеников разрешалось переводить в военные гимназии.

Штатная численность прогимназий колебалась от 100 до 500 воспитанников. Для Вольской прогимназии была установлена численность в 200 воспитанников. Учебная программа соответствовала курсу уездных училищ или 4 классам реального училища без изучения иностранных языков.

С самого начала Вольской военной прогимназии было предначертано служить воспитательно-исправительным военно-учебным заведением. Появление подобного рода военно-учебного заведения, не имевшего аналогов среди учебных заведений России, по времени совпало с преобразованием кадетских корпусов в военные гимназии. Создание гимназий предусматривало либерализацию порядков в них по сравнению с прежними кадетскими корпусами. В результате таких преобразований дисциплина в военных гимназиях резко упала. Упрощение правил приема в военные гимназии, некачественный отбор кандидатов, а иногда и невозможность сразу определить способности будущих воспитанников, привели также к появлению в них детей и юношей со слабой общеобразовательной подготовкой и врожденными пороками. В гимназиях стали появляться воспитанники, которые своей недисциплинированностью, плохой успеваемостью отрицательно влияли на ход учебного процесса учебного заведения в целом. Подобная тенденция была отмечена во всех военных гимназиях, и военное ведомство вынуждено было пойти на создание двух военных прогимназий в Вольске и Ярославле, которые были бы нацелены на работу по исправлению дисциплины и успеваемости у переведенных в эти учебные заведения воспитанников. В Вольскую прогимназию направлялись наиболее злостные нарушители дисциплины.

В этой связи в «Журавле» отмечалось: «Драли зады многи лета / Предку Вольского кадета. / Абсолютное незнанье – / Вольца первое признанье» [3].

В 1868 г. в Вольскую прогимназию было переведено из военных гимназий 28 воспитанников, по характеру своего поведения, успеваемости, наклонностям, заслуживших исключения из военных гимназий. В 1869 г. – 30 человек.

В 1871–1872 гг. в ГУВУЗ были подготовлены пробные правила перевода военных гимназистов в прогимназии. В них подчеркивалось, что мальчики с «плохой нравственностью и плохим поведением» должны направляться в Вольскую прогимназию, а те, кто не мог освоить военно-гимназического курса, но имел хорошее поведение – в обычные прогимназии. Среди аргументов в пользу избрания Вольска для размещения столь специфического учебного заведения был и такой: «Город представляет по условиям климата и местности наибольшие удобства для земледельческих работ, регулярное занятие которыми, несомненно, будет иметь весьма важное значение в ряду других исправительных мер» [1].

В 1882 г., когда военные гимназии стали преобразовываться в кадетские корпуса, было принято решение военные прогимназии упразднить. Московская и Псковская – в 1876 г. были преобразованы в военные гимназии. Елисаветградская, Омская и Петербургская прогимназии закрыты – в 1883 г., Иркутская, Оренбургская и Владикавказская – в 1887 г., а Ярославская и Вольская были преобразованы в военные школы и стали исправительными военно-учебными заведениями.

В документах, объясняющих необходимость появления подобных учебных заведений, говорилось: «Опыт совместного воспитания значительного числа детей в военных гимназиях и прогимназиях показал, что в каждом большом интернате встречаются такие воспитанники которые вследствие различных неблагоприятных обстоятельств их детской жизни, порочных наклонностей, строптивого характера, крайней распущенности, глубокого укоренения дурных привычек, не поддаваясь обыкновенному воспитательному влиянию, оказываются нетерпимыми в общем заведении» [10, с. 34].

Исключение таких воспитанников из кадетского корпуса (гимназии) нередко встречало большие затруднения как вследствие возможного отказа лиц, определивших воспитанника в учебное заведение взять его обратно, так и вследствие того, что воспитанник мог оказаться полным сиротой и при исключении из корпуса лишался не только возможности получить воспитание и образование, но и крова над головой. При отсутствии такого исправительного заведения, каким стала Вольская прогимназия, военным гимназиям и кадетским корпусам пришлось бы содержать трудного воспитанника до 17-летнего возраста, когда, наконец, его можно было бы определить в армию в соответствии с законом о всеобщей воинской повинности.

Основные причины, по которым первые воспитанники попали в Вольскую военную прогимназию, была их неспособность освоить учебную программу гимназии и грубые нарушения дисциплины и порядка.

Воспитателей прогимназии и инспекторов поражали умственная и физическая вялость и усталось воспитанников, отсутствие интереса к играм, гимнастическим упражнениям. У них не было желания выходить на прогулки, а в случае выхода на улицу они старались стоять у стенки здания и не двигаться по территории корпуса. Складывалось впечатление, что большинство воспитанников страдает от хронического преутомления.

На пути нормального функционирования Вольской военной школы стояла еще одна сложная задача. В России не было военных педагогов, которые бы могли сразу включиться в процесс руководства новым учебным заведением и обеспечить его нормальную работу. Чтобы ликвидировать этот пробел, в начале 1869 г. директор Вольской прогимназии полковник Остелецкий и воспитатель 2-й Санкт-Петербургской военной гимназии капитан А.Н. Макаров, назначенный на должность инспектора классов Вольской прогимназии, были командированы за границу для ознакомления с устройством известных европейских исправительно-воспитательных заведений. При их непосредственном участии в особой комиссии при Главном управлении военно-учебных заведений был выработан порядок организации учебно-воспитательной работы в Вольской военной прогимназии.

В соответствии с выработанными рекомендациями все воспитанники прогимназии были разделены на группы по 15 воспитанников а каждой. Группа вверялась двум воспитателям. Обучение воспитанников было ограничено программой военной прогимназии. В качестве основных средств воздействия на воспитанников было решено использовать – искреннее личное расположение воспитателей и всего персонала учебного заведения к воспитанникам, доброе и сильное влияние на них со стороны директора и инспектора классов, священника и учителей. С 1869 г. перевод в прогимназию воспитанников, требовавших перевоспитания, стал мерой, постоянно практиковавшейся всеми военными гимназиями, в том числе и Пажеским корпусом.

13 июля 1874 г. было утверждено положение, в соответствии с которым численность учебного заведения была уменьшена с 200 до 100 человек. Это объяснялось тем, что в первых наборах прогимназии оказались очень сложные воспитанники и требовалась масса усилий, чтобы сладить с этой мало управляемой массой детей и подростков. Воспитателям с первых шагов становления учебного заведения пришлось вести решительную борьбу с курением, воровством, грубостью, враждебным отношением воспитанников к заведению. Большинство из направленных на исправление воспитанников, как оказалось, были не способны освоить самую элементарную учебную программу. Учеба представляла большие трудности уже вследствие нервно-психических особенностей воспитанников. Успеваемость воспитанников в среднем по прогимназии колебалась в пределах 6,5–6,9 баллов. Таких низких результатов не было ни в одной гимназии. Из плохо успевавших воспитанников руководство гимназии решило организовать специальный ремесленный класс, где они могли бы обучаться столярному и переплетному делу, работе с металлом и др. ремеслам. Ежедневно воспитанники занимались ремеслами по 2 часа, в неделю – 10 часов. В младших группах практиковалось переплетное дело, а в старших – столярное, медноплавильное. Следует отметить, что трудовому воспитанию в прогимназии уделялось значительно больше внимания, чем методам убеждения. Педагоги полагали, что полезный физический труд должен, в конце концов, воздействовать на человека в нужном воспитателям направлении.

Одной из целей, которую ставили воспитатели, было наполнить досуг воспитанников. Для желающих организовывались классы пения и обучения игре на музыкальных инструментах. В прогимназии старались организовывать экскурсии в город, спортивные состязания, прогулки на Волгу и в Заволжье. Однако большинство из этих мероприятий находили весьма прохладный прием со стороны воспитанников.

В 1868–1881 гг. в Вольскую прогимназию поступило из Пажеского корпуса 168 человек, из военных прогимназий – 151, со стороны – 26, всего – 345 человек. Окончили курс – 201, не окончили – 51.

В 1880 г. в Вольской прогимназии некоторое время работал известный русский психиатр И.А. Сикорский, который изучал сочетание процесса обучения воспитанников с ходом исправительного дела. Подготовленный И.А. Сикорским отчет был доложен Главному начальнику военно-учебных заведений генерал-лейтенанту Н.В. Исакову и стал основой для доклада И.А. Сикорского на IV международном конгрессе гигиены в Женеве в 1882 г. Доклад И.А. Сикорского вызвал на конгрессе живейший интерес. Участники конгресса были поражены тем, что Вольская прогимназия, являясь воспитательно-исправительным учреждением, в то же время не переставала быть и учебным заведением. И.А. Сикорский получил за свой доклад большую золотую медаль конгресса.

Количество проступков, занесенных воспитателями в аттестационные тетради и журналы дежурных за 1879–1880 гг., составило 3316 проступков, в среднем по 32 проступка на каждого воспитанника. При этом оказалось, что состояние дисциплины и нравственность в Вольской прогимназии по сравнению с 1874–1877 гг. значительно улучшились, ибо в те годы на каждого воспитанника приходилось по 50–65 проступков. Как отмечали инспектора, посетившие корпус, начал сказываться опыт работы воспитателей и более плотный контроль за поведением воспитанников.

С 19 мая 1886 г. прогимназия стала называться Вольской военной школой. В нач. 1888 г. в ведении ГУВУЗ осталось только две военные школы: Ярославская и Вольская, остальные были закрыты. Оставшиеся школы были предназначены для приема исключенных из корпусов кадет, причем Ярославская – преимущественно – за плохую учебу, а Вольская – за нарушения дисциплины. Те из воспитанников школ, которые при окончании курса имели средний итоговый балл не ниже 7, переводились без экзаменов в юнкерские училища, а «менее успешные» направлялись вольноопределяющимися в войска.

В августе 1895 г. было начато преобразование Ярославской военной школы в кадетский корпус, которое было закончено в 1899 г. После этого Вольская школа осталась единственным учебным заведением, которое принимало как кадет, исключенных за дисциплинарные проступки, так и хорошего поведения, но «обладающих столь слабыми способностями, что курс кадетских корпусов для них был не посилен» [9]. Однако Вольская школа не могла принять всех, кто явно не справлялся с учебным курсом корпусов.

В архиве ГУВУЗ сохранилась обширная деловая переписка между ГУВУЗ, Вольской школой и различными кадетскими корпусами по поводу перевода «неуспешных» кадет» [9]. Из нее видно, что руководство ведомства постоянно сталкивалось с нехваткой вакансий в Вольской школе и соответственно ограничивало количество переводов. Так в 1900 г. директору Тифлисского кадетского корпуса было направлено письмо, в котором руководивший ГУВУЗ И.Н. Якубовский отмечал, что в Вольскую школу следует переводить не любых неуспевающих кадет, но лишь тех, которые «заслуживают призрения из-за своей беспомощности». Там же говорилось, что нормой перевода являются два человека от каждого корпуса в год.

В отчете Главного управления военно-учебных заведений о состоянии ВУЗ в 1900–1901 гг. было отмечено, что штатная численность Вольской школы не удовлетворяет потребностям военно-учебных заведений. В августе 1901 г. штат Вольской школы был увеличен со 100 до 250 воспитанников. В 1902 г. в ней уже числилось 175 воспитанников. Вскоре после этого ее статус стал поводом для столкновения между Главным начальником военно-учебных заведений Великим князем Константином Константиновичем и военным министром А.Н. Куропаткиным.

В конце 1901 г. Великий князь распорядился перевести в Вольскую школу нескольких кадет Псковского корпуса, виновных в грубых нарушениях дисциплины. Во время совместного доклада царю А.Н. Куропаткин обвинил Великого князя в нарушении установленных правил и заявил, что по закону недисциплинированных кадет следует просто исключать из корпусов. В связи с этим инцидентом Великий князь отметил, что переводы в Вольскую школу, как в исправительное заведение, представляют собой настоятельную необходимость.

Несмотря на указание Николая II провести в ГУВУЗ специальное совещание для обсуждения сложившейся ситуации, Куропаткин поторопился издать в январе 1902 г. приказ, в котором говорилось, что при исключении из кадетских корпусов следует «точно руководствоваться существующими правилами» и воспитанников, «по поведению своему неудовлетворяющих условиям воспитания в кадетском корпусе, нельзя переводить ни в Вольскую школу, ни в другие кадетские корпуса». Всем кадетским корпусам было предписано переводить в школу лишь тех кадет, которые при порядочной нравственности и достаточном прилежании не могли по своим способностям продолжать курс кадетского корпуса, причем главным мерилом при оценке способностей следовало учитывать баллы по русскому и иностранным языкам, и математике. Из документов некоторых корпусов видно, что, несмотря на приказ Куропаткина, в Вольскую школу по-прежнему направляли кадете плохой дисциплиной.

В 1902 г. воспитанники Вольской школы, успешно окончившие учебный курс, были выпущены в войска в качестве вольноопределяющихся. Двое лучших воспитанников были направлены в юнкерское училище без экзаменов. В 1902/03 учебном году выпуск из школы не производился. Предназначенные к выпуску воспитанники были оставлены еще на один год.

Общее количество воспитанников в Вольской школе за период с 1901 по 1908 г. возросло. Если в 1901 г. в ней обучалось 126 чел., то в 1908 г. – 253 чел. В среднем в год принимали по 79 чел. При этом 89% всех зачисленных приходилось на воспитанников, переведенных из кадетских корпусов, и только 11% – поступало со стороны.

В школе первоначально было 4 класса и большинство воспитанников выпускалось в войска вольноопределяющимися 2 разряда, откуда по рекомендации полкового начальства поступали в юнкерские училища. В начале 1903–1904 гг. был основан 5 класс, выпуск из которого производился на тех же основаниях.

С нач. 1908/09 учебного года Вольская военная школа преобразуется в Вольский кадетский корпус (приказ по военному ведомству № 443, 1908 г.) на 250 интернов, распределенных по 2 ротам. Директором корпуса был назначен генерал-майор П.В. Моралевский. Прием в корпус воспитанников осуществлялся на установленных для кадетских корпусов правилах властью военного министра. Пополнение корпуса осуществлялось постепенно в течение 6 лет. В 1-й год принято 50 кадет, а в последующие 5 лет по 40 человек ежегодно. Большая часть воспитанников Вольской военной школы, обучавшихся в 1–4 классах, была передана на попечение родителей и опекунов с выдачей им единовременного пособия не свыше 300 рублей. 63 воспитанника Вольской школы стали кадетами Вольского кадетского корпуса.

С преобразованием военной школы в кадетский корпус в учебном заведении был установлен порядок, присущий всем кадетским корпусам. Этому, в первую очередь, способствовало направление в корпус опытных офицеров из других корпусов. Появление в Вольске кадетского корпуса стало для города значительным событием, поскольку существовавшее ранее военно-учебное заведение не пользовалось популярностью.

Программа обучения в корпусе полностью соответствовала программе, утвержденной Главным управлением военно-учебных заведений для кадетских корпусов. В корпусе был установлен строгий контроль за изучением кадетами всех разделов изучаемых предметов, которые кадеты имели возможность сдавать преподавателям в течение года. Несданные в течение года разделы должны были быть досданы до начала экзаменов, в противном случае означенные лица по данному предмету к экзамену не допускались. Исключение делалось для тех воспитанников, которые поступили в корпус в середине года и показали хорошую успеваемость по всем предметам. По тем предметам, по которым экзамены не проводились, доедать пропущенные разделы можно было в любое время до окончания учебного года. Раздел, по которому была получена неудовлетворительная оценка, необходимо было сдать сразу после окончания экзаменов.

Приказом по корпусу определялись «Правила, которые следует соблюдать при производстве устных и письменных годичных испытаний кадет».

В нач. 1913 г. директор корпуса проверил состояние успеваемости в корпусе по гимнастике, которая в то время включала в себя собственно гимнастику, строевую подготовку, танцы и пение. Директор был полностью удовлетворен строевой выправкой и подтянутостью, продемонстрированной во время строевых смотров. У кадет стала лучше осанка, меньше заметна сутулость. Было отмечено отличное знание старшими классами императорской семьи и умение титуловать высших начальствующих лиц, что являлось элементом обучения «фронту». Кадеты 2-го отделения 3-го класса, по мнению директора, «начальствующих лиц знают плохо, а некоторые не умеют титуловать высших лиц».

Во время посещения занятий по гимнастике на директора корпуса хорошее впечатление произвела физическая подготовка кадет всех классов и то, что кадеты любят гимнастику. Его неудовольствие вызвало то, что при лазании по шестам многие кадеты, спускаясь вниз, скользят, а не спускаются на руках и что кадеты еще не освоили прыжок через «кобылу» в длину и не приучены правильно координировать движения при приземлении после соскока со снарядов и после прыжка через «кобылу».

Директору корпуса понравилось, как исполняются танцы кадетами младших классов: двигаются красиво, свободно, все движения выполняют бесшумно. Упражнения для рук отличаются элегантностью, пластичностью и мягкостью, а упражнения для ног выполняются правильно и ритмично, стойка и поклоны исполняются хорошо, а подготовительные упражнения для мазурки – исключительно хорошо. Новейшие танцы исполняются буквально всеми кадетами красиво и правильно. Однако из-за отсутствия преподавателей оказались непройденными в 3-м классе менуэт, в 4-м лансье, в 5-м французская кадриль, в 6-м фигурный вальс.

Издаваемые ежедневно директором корпуса приказы регламентировали всю жизнь кадетского корпуса, они определяли дежурных по корпусу, по лазарету, по канцелярии, дежурного барабанщика и ночного контролера. В приказе точно указывалось сколько кадет на конкретное число состоит на довольствии в корпусе: казеннокоштных, штатных стипендиатов, сверхштатных стипендиатов, своекоштных и приходящих. На 6 января 1913 г. в корпусе по штату числилось 211 человек, в отпуске – 24, из наличного состава на довольствии состояло: казеннокоштных – 159 чел., штатных стипендиатов – 1, сверхштатных стипендиатов – 24, приходящих – 3. Для большей точности дежурный офицер был обязан проверять и фиксировать число действительно сидящих за столом во время завтрака, обеда и ужина.

Кадетам запрещалось иметь на руках деньги, и они были обязаны сдавать их своим воспитателям. В случае, если на имя кадета поступал денежный перевод, директор корпуса издавал специальное распоряжение, «предписывавшее казначею корпуса получать из Вольской почтово-телеграфной конторы, записать на приход в денежный журнал и выдать по принадлежности денежные письма и посылки, адресованные на имя корпуса и кадет» [9].

В дни Рождественских праздников и на праздник Св. Пасхи по корпусу издавался специальный приказ, определявший распорядок дня в эти праздничные дни. Приказами по корпусу определялось распределение времени для кадет на Страстной неделе, время церковных богослужений в Великий четверг, в Великую пятницу.

Во время инспекторской проверки в 1914 г., проведенной инспекторами ГУВУЗ, в Вольском кадетском корпусе насчитывалось 252 кадета, 2 кадета в корпусе находились сверх штата. Из них казеннокоштных было 212 кадет, своекоштных – 27 и 2 кадета были штатными стипендиатами. По вероисповеданию 237 кадет были православными, 2 – лютеранами, 9 – католиками. В корпусе обучались 20 детей потомственных дворян, 212 детей офицеров и чиновников, лиц купеческого звания – 5 человек, духовного звания – 15 человек.

В 1914 г. в корпусе ощущался недостаток офицерских кадров в связи с мобилизацией офицеров в действующую армию. В целом в корпусе был очень молодой состав воспитателей. Инспектора отметили хорошую физическую подготовку кадет, улучшившуюся осанку, стремление ликвидировать сутулость. Одним из серьезных недостатков, отмеченных инспекторами, являлось то, что в 1-й роте одновременно находились VII класс (дети в возрасте 17–19 лет) и III класс (дети в возрасте 13–14 лет).

Хотя с созданием Вольского кадетского корпуса в учебном заведении стало больше порядка и дисциплины, некоторые плохие традиции оказались чрезвычайно живучими. С большим трудом в корпусе велась борьба с курением. Даже в младших классах многие кадеты курили. Во втором отделении 3 класса курила одна треть класса, у кадет находили табак, гильзы для папирос, приспособления для набивания папирос. Как серьезное ЧП рассматривался в корпусе факт, когда у одного из кадет нашли махорку. В 1914 г. в младшей роте было отмечено 11 случаев непочтительного отношения к старшим, в 6 классе – 3 случая проникновения в преподавательские шкафчики. У нескольких кадет были выявлены тайные пороки, в отношении них применялись методы принудительного лечения.

Вольский кадетский корпус прекратил свое существование в 1918 г. Многие его воспитанники погибли в годы гражданской войны. Лишь единицы выпускников кадетского корпуса встречались в эмиграции после исхода из России кадетских корпусов.

Об одном историческом случае поддержания воинской дисциплины в Вольской военной школе

Самой романтичной повестью К.Г. Паустовского является его автобиографическая «Повесть о жизни». В ней Константин Георгиевич трогательно и восхищенно пишет о своем дяде Юзе – Иосифе Григорьевиче Высочанском. Дядю он явно идеализирует, а окружающих его осуждает. Ведь «На военной службе дяде Юзе не везло самым роковым образом». Сразу в памяти всплывает пушкинское «Мой дядя самых честных правил…». Но таких ли уж «честных правил» был дядя Юзя в пору своей юности? (Нас это интересует из-за связи И.Г. Высочанского с историей военного учебного заведения в г. Вольске Саратовской губернии).

Читаем у К.Г. Паустовского: «Дядя Юзя учился со своими братьями в этом [Киевском Владимирском кадетском] корпусе. Четыре года прошли благополучно, но на пятый год дядя Юзя был переведен из Киева в штрафной «каторжный» корпус в город Вольск, на Волге. В Вольск кадет ссылали за «тяжкие преступления». Дядя Юзя совершил такое преступление.

Кухня в Киевском корпусе помещалась в подвале. К одному из праздников в кухне напекли много сдобных булочек. Они остывали на длинном кухонном столе. Дядя Юзя достал шест, привязал к нему гвоздь, натаскал с помощью этого приспособления через открытое окно кухни несколько десятков румяных булочек и устроил пышный пир в своем классе.

В Вольске дядя Юзя пробыл два года. На третий год его исключили из корпуса и разжаловали в солдаты за то, что он ударил офицера: офицер остановил его на улице и грубо изругал за мелкий непорядок в одежде» [11].

Что же сделал дядя Юзя? В Киеве совершил мелкое воровство, в Вольске выказал небрежное отношение к мундиру и нарушение воинского чинопочитания, ударил офицера.

Несмотря на благородные последствия кражи булочек, кадет Иосиф Высочанский должен был понести заслуженное наказание.

В соответствие с Уставом для военно-учебных заведений 2-го класса, действовавшим на тот момент «главнейшим нравственным качеством» кадета считалось умение «владеть над собою, воздержанность, укрощение страстей, стремление к усовершенствованию себя, деятельность, порядок, честность, бескорыстие, правдолюбие, справедливость, твердость духа, неустрашимость и скромность» [20, с. 20]. Это вовсе не пустые высокопарные фразы. Кадета, не соответствующего таким требованиям, необходимо было подвергнуть наказанию: «Надежнейшее средство для прекращения зла сего рода … вывести перед воспитанниками порочность такого товарища. Но ежели нет надежды к исправлению такового порочного воспитанника, то должно удалить его из заведения» [20, с. 24].

Случаи воровства в военных школах и корпусах Российской империи были, но достаточно редко. Их выявляли в ходе инспекций, проводимых Главным управлением военно-учебных заведений. Вот некоторые факты [9]. В 1912 г. в Симбирском кадетском корпусе «были отмечены 3 случая воровства: кадет VI класса украл у каптенармуса казенные штаны, во втором классе у кадета украли лакомства, в 1-м классе произошло хищение денег». В 1912–1913 гг. по результатам инспекции говорится: «случаи воровства в [Ярославском] корпусе были довольно редкими, однако два кадета V класса без разрешения преподавателя взяли из шкафа для химического оборудования реактивы для проведения самостоятельных опытов». В 1914 г. в Воронежском кадетском корпусе отмечалось «воровство во 2 классе – 2 случая, в 1 классе – 1 случай». Лишь во Владикавказском кадетском корпусе в 1914 г. отмечалось «35 случаев непочтения к старшим и «дерзости», воровства и употребления спиртных напитков». Как правило, воровство искоренялось силами самих военно-учебных заведений: в Сумском кадетском корпусе оно «жестоко каралось самими кадетами, вплоть до “темной”».

Впрочем, кражи в среде кадетом и не считались первостепенным воинским проступком. Инспектор ГУВУЗ, перечисляя недостатки в Воронежском кадетском корпусе в 1914 г., в первую очередь называет «непочтительное отношение к старшим», «ложь», «самовольные отлучки», «цинизм», а уж после «воровство». Дисциплинарная статистика по 2-му кадетскому корпусу свидетельствует, что из-за редкости воровства среди кадетов, исключение из военно-учебного заведения могло произойти в результате совершения проступка во второй раз.

Совершенно иная картина отмечается в Вольской военной прогимназии (потом школе), куда был направлен Иосиф Высочанский. В 1878–1880 гг. значительное число воспитанников составляли дети, склонные к воровству – 34% учащихся [9].

Итак, К.Г. Паустовский не совсем прав, назвав этот проступок «тяжким преступлением» «дяди Юзи». Единственный случай воровства булочек не мог стать основной причиной его «ссылки». В Вольскую военную прогимназию отправлялись воспитанники, совершившие грубые нарушения дисциплины и порядка. Можно предположить, что это была грубость в отношении офицера-воспитателя или даже драка с ним.

Итак, Иосиф Высочанский в г. Вольске. Здесь на сотню воспитанников в год приходится 1196 случаев внушений и замечаний, 685 – ограничений в пище, 510 – карцера, 319 – штрафных сидений, 160 – денежного взыскания, 103 – лишения увольнения, 9 – стояния на коленях, 8 – битья розгами, 6 – связывания рук.

Можно ли это назвать чрезмерной жестокостью? Кадета 3-го курса И. Высочанского исключили из прогимназии и разжаловали в солдаты по причине небрежного отношения к мундиру и драки с офицером.

В § 44 Устава для военно-учебных заведений 2-го класса при перечислении наказаний воспитанникам исключение из заведения называется последним, значит, наиболее жестким [см.: 20, с. 29]. Не следует забывать, что кадеты еще и военнослужащие, подчиняющиеся Воинскому уставу, где читаем: ст. 171 «виновные в умышленной порче выданных им для употребления казенных вещей подвергаются одиночному заключению в военной тюрьме от одного до шести месяцев» [2, с. 60]; ст. 237 «за небрежение о сохранении казенного имущества виновный подвергается взысканию дисциплинарному, а при обстоятельствах, особенно увеличивающих вину, содержанию на гауптвахте от одного до трех месяцев, или отставлению от службы» [2, с. 82-83]. Кадет Высочанский уже неоднократно нарушал воинскую дисциплину, и ему грозит заключение. Тем не менее, он еще более усугубляет свое положение, решив разобраться с командиром кулаками.

«За нанесение начальнику удара, – говорится в Воинском уставе о наказаниях, – или поднятие на него с таким же намерением руки, а также за всякого рода насильственное, или в высшей степени дерзкое против него действие, виновный подвергается лишению всех прав состояния и ссылке в каторжную работу в крепостях на время от восьми до двенадцати лет, или на заводах на время от четырех до восьми лет» [2, с. 36].

Если в Киеве кадет И. Высочанский совершил проступок, то в Вольске уже военное преступление.

Российское военное законодательство самыми жесткими мерами расправлялось с неповиновением в солдатской среде, прекрасно понимая, что только порядок и дисциплина могут сдерживать нарастание либерализма в обществе и бунтарства в армии. Тем более что в российской императорской армии других мер воспитания пока еще не знали, а рядовой состав находился в положении крепостного крестьянина.

Как отмечают исследователи, самым массовым военным преступлением было «неоказание с намерением начальнику должного уважения или неприличное с ним обращение». Военная юстиция того времени сделала толкование этого преступления таковым, что к нему можно было отнести всё, что угодно. Например, ответ начальнику в повышенном тоне, при уставном и вежливом содержании речи. И этого было достаточно для вынесения жесткого приговора об аресте виновного.

Еще более серьезным преступлением было оскорбление начальника, когда нижний чин, оскорблял офицера при исполнении служебных обязанностей. За это он мог получить от двух до трех лет несения службы в дисциплинарном батальоне. Но самым ужасным, по мнению военной юстиции 2-й пол. XIX в., было обвинение «в нанесении начальнику удара, поднятию на него руки или оружия, а также в любого рода насильственном или крайне дерзком действии». Наказанием таким преступникам была каторга от 12-и лет до бессрочной [6].

В отношении «дяди Юзи» юридическая армейская машина поступила довольно мягко. Вот некоторые описанные случаи, свидетельствующие об этом. Чтобы фельдфебель не вошел в казарму во время обхода, рядовой оттолкнул его; за что получил до 6 лет каторги. Если бы на месте фельдфебеля оказался офицер, ему досталось бы 12 лет. Именно такое наказание было предусмотрено для рядового, который «умышленно и неоднократно наступал на ноги начальнику» [6].

Относительная мягкость наказания объясняется принадлежностью И. Высочанского к привилегированному сословию – он потомственный дворянин Киевской губернии. Будь он крестьянским сыном или даже выходцем из мещанской или купеческой семьи приговор был бы намного серьезным.

«На дядю Юзю надели солдатскую шинель, дали ему винтовку и отправили пешим порядком из Вольска в город Кутно, около Варшавы, в артиллерийскую часть. – Продолжает его племянник К.Г. Паустовский. – Он прошел зимой страну с востока на запад, являясь к начальникам гарнизонов, выпрашивая по деревням хлеб, ночуя где попало. Из Вольска он вышел вспыльчивым мальчиком, а в Кутно пришел озлобленным солдатом» [11]. Ему, по сути, давался второй шанс, которым он распорядился, как всегда, по-своему. В Кутно через некоторое время ему было в конце концов присвоено первое офицерское звание. Но дальнейшая жизнь «дяди Юзи» была полна авантюрных приключений на Дальнем Востоке, Аляске, в Средней Азии, Европе, Африке, Китае…

Список использованных источников.

1. 1823–1917. У истоков Вольского военного училища / Весь Вольск [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://845-93.ru/index.php/tema/perekusit-i-razvlechsya/eda-na-vynos/images/stories/Stati/Kafe/Fudzi/60.jpg, свободный; дата доступа: 26.11.2018.

2. Воинский устав о наказаниях [Текст]. – СПб.: Тип. 2-го отд. Собств. Е.И.В. канцелярии, 1868.

3. Волец [Текст]. – 1907. – № 1.

4. Вольское высшее военное училище тыла (военный институт): Исторический очерк к 80-летию образования [Текст] / под ред. канд. техн. наук, проф. ген.-майора М.М. Горбунова. – Вольск: ВВВУТ(ВИ), 2008. – С. 9-23.

5. Зензин, А.И., Фелистович, Д.В. Дисциплинарные функции командира [Текст] / А.И. Зезин, Д.В. Фелистович // Военная психология XXI века: теория, практика, перспективы. Опыт подготовки военных психологов: мат. междунар. науч.-практ. конф. – Минск: ИЦ БГУ, 2013.

6. Как была устроена система наказаний в русской армии [Электронный ресурс]. – Режим доступа: https://kompromat1.net/articles/80311-kak_byla_ustroena_sistema_nakazanij_v_ russkoj_armii, свободный; дата доступа: 26.11.2018.

7. Лалаев, М.С. Исторический очерк военно-учебных заведений [Текст] / М.С. Лалаев. – СПб., 1880.

8. Михайлов, А.А. Руководство военным образованием в России во второй половине ХIХ – начале XX века [Текст] / А.А. Михайлов. – Псков, 1999.

9. Музей истории Российского кадетства [Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://cadethistory.ru/, свободный; дата доступа: 26.11.2018.

10. Отечественная социальная педагогика: хрестоматия [Текст]. – М.: РГСУ, 2013.

11. Паустовский, К.Г. Собрание сочинений в 8-и т. Т. 4. Повесть о жизни. Кн. 1-3 [Текст] / К.Г. Паустовский. – М.: Художественная литература, 1967.

12. Полное собрание законов Российской империи, т. XLIV 46985 и 46986 и т. ХLVI, 49651 [Текст].

13. Полное собрание законов Российской империи. т. ХLVII, 50827 и XLIX 53775 [Текст].

14. Превентивная педагогика: учебное пособие [Текст] / под общ. ред. В.Н. Герасимова. – М., 1999.

15. Российский государственный военно-исторический архив [Рукопись]. Ф. 725. Оп. 53. Д. 4334.

16. Российский государственный военно-исторический архив [Рукопись]. Ф. 725. Оп. 52. Д. 299.

17. Российский государственный военно-исторический архив [Рукопись]. Ф. 725. Оп. 53. Д. 5269.

18. Сикорский, И.А. Воспитательно-исправительные учебные заведения [Текст] / И.А. Сикорский. – СПб.,1899.

19. Старков, И. Физическое развитие воспитанников в военно-учебных заведениях [Текст] / И. Старков. – СПб., 1897.

20. Устав для военно-учебных заведений 2-го класса [Текст]. – СПб.: Тип. Гл. Е.И.В. по военному поселению, 1830.

21. Утлик, Э.П. Психология воинской дисциплины [Текст] / Э.П. Утлик // Военная психология: методология, теория, практика: учеб.-метод. пособие / П.А. Корчемный [и др.]; под ред. П.А. Корчемного. – М., 1996.

Код для цитирования: Скопировать