X Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2018

Проблема трактовки функции уголовного преследования существует с момента принятия действующего УПК РФ.

Согласно кодексу, уголовное преследование - это процессуальная деятельность, осуществляемая стороной обвинения в целях изобличения подозреваемого, обвиняемого в совершении преступления.

Вследствие из действующего определения, можно сделать вывод о том, что понятия «уголовное преследование» и «обвинение» равны как на досудебных, так и на судебных стадиях уголовного судопроизводства, включая не только судебное разбирательство по первой инстанции, а также и на так называемых контрольных (или проверочных) судебных стадиях процесса.

Итак, анализ дореволюционного законодательства России позволяет прийти к выводу, что категория «уголовное преследование», или «судебное преследование», была досконально разработана и внедрена в законодательство еще составителями Судебных уставов 1864 года, т.е. при проведении в жизнь Судебной реформы Александра II. Согласно Уставу уголовного судопроизводства обвинительную деятельность можно было подразделить на два вида: в досудебных стадиях она именовалась «судебным преследованием», которое рассматривалось как первоначальная обвинительная версия о причастности того или иного лица к совершению конкретного преступления; в судебном производстве она называлась «обличение обвиняемых перед судом» и, соответственно, считалась окончательной версией обвинения, на основании которого формировалось внутреннее убеждение у суда и он выносил свое решение по делу. Полагаем, подобный подход законодателя можно признать правильным и обоснованным.

Предварительное обвинение отличается от окончательного тем, что формируется оно в ходе досудебного производства по делу, в то время как окончательная версия складывается уже при судебном разбирательстве уголовного дела по существу. Уголовное преследование представляет собой процессуальную деятельность соответствующих субъектов процесса по формированию и обоснованию первоначального обвинения, а также сам формирующийся в ходе досудебного производства обвинительный тезис.

В связи с вышесказанным, можно сделать вывод о том, что уголовное преследование в Российской империи начало осуществляться на началах состязательности, следовательно, были четко разграничены.

В целях ограждения обвиняемого от «преследований, предпринятых злонамеренно или только легкомысленно, по опрометчивости обвинителей и следователей, увлекшихся обманчивым стечением обстоятельств», составители Устава предусмотрели для уголовного преследования по меньшей мере двойной судебный контроль. Первому контролю суда уголовное преследование, как мы уже видели, должно было подвергаться в момент его возбуждения, второму - на этапе окончательного формирования обвинения, при предании обвиняемого суду. На завершающем этапе формирования окончательного обвинения суд непосредственно принимал в этом участие - утверждал обвинительный акт и придавал тем самым обвинению форму уголовного иска.

Судебный контроль обвинения и обвинительной деятельности может быть предварительным, т.е. упреждающим возможные ошибки или злоупотребления, и последующим, который осуществляется посредством обжалования в суд состоявшегося решения органа расследования или прокурора. Естественно, что наиболее эффективной формой контроля является контроль первоначальный, т.е. упреждающий, поскольку целью его является не просто исправить уже совершенную ошибку или ликвидировать последствия допущенного злоупотребления, но прежде всего - упредить и не допустить совершения подобного рода деяний.

При этом если правом инициировать возбуждение или прекращение уголовного преследования путем обращения в суд с соответствующими предложениями или требованиями наделялись одни субъекты процесса, которыми были прежде всего прокуроры, то возбуждать, а также прекращать производство по делу (прекращая тем самым судебное преследование) был наделен только суд. Такое положение было призвано обеспечивать суду возможность осуществлять контроль над обвинительной деятельностью на всех этапах судопроизводства.

Обращаясь к уголовно-процессуальному опыту современных развитых государств, необходимо заметить, что во многих зарубежных странах обсуждаемая нами в данный момент проблема решена именно таким образом, как ее решал дореволюционный законодатель царской России.

Так, в государствах так называемой англосаксонской системы права (в первую очередь, США и Великобритании) уголовное преследование поставлено под строгий контроль суда с самого начала. Лицо, обвиняемое в совершении преступления, становится сразу же преследуемым перед судом, а следовательно, само преследование обретает судебный характер. Это достигается посредством того, что возбуждение уголовного преследования осуществляется не путем односторонних бесконтрольных со стороны суда действий обвинителя, а состоит из двух процессуальных актов: акта обвинителя и акта суда. Первый состоит в том, что он обычно инициирует обвинительную деятельность перед судом путем формулирования первоначального обвинения и обращения в судебный орган с предложением или требованием возбудить уголовное преследование. Акт судебного органа заключается в том, что суд проверяет законность и обоснованность выдвигаемого обвинения и решает вопрос о том, принять предложение или требование обвинителя или отвергнуть его. Принятие судом обвинения означает его согласие с тем, что для выдвижения обвинения против определенного лица имеются достаточные фактические и юридические основания, т.е. в действиях лица присутствуют признаки состава преступления и действия обвинителя являются правомерными. Принятие обвинения судом обычно облекается в форму судебного решения о возбуждении уголовного судопроизводства. С данного момента считается возбужденным и уголовное преследование в отношении определенного лица.

По сути, аналогичным образом уголовное преследование с самого начала достаточно надежно поставлено под контроль судебных органов во Франции и ФРГ.

Таким образом, как видим, в современных западных странах обвинение и обвинительная деятельность изначально поставлены под непосредственный контроль суда. При этом контроль этот стремятся сделать таким, чтобы не просто исправить уже совершенную ошибку при возбуждении уголовного преследования, а прежде всего, предупредить такую ошибку либо злоупотребление. Полагаем, причины такой «заботливости» со стороны законодателя по отношению к уголовному преследованию вполне объяснимы, поскольку допущение нарушений закона на самом начале уголовного судопроизводства может привести впоследствии к самым тяжелым последствиям вплоть до незаконного осуждения невиновного в совершении уголовно наказуемого деяния.

Уголовное преследование в развитых странах имеет достаточно стройную процессуальную логику, в отличие от отечественного опыта. Оно предполагает наличие трех субъектов: того, кто ведет преследование; субъекта, в отношении которого осуществляется преследование; субъекта, перед которым осуществляется преследование, в качестве которого непременно выступает суд либо иной судебный орган, в силу чего уголовное преследование с самого начала приобретает судебный характер и потому называется обычно судебным преследованием. Поскольку в данном случае уголовное преследование осуществляется с самого начала перед судом и носит судебный характер, в этой системе трехсубъектного правоотношения изначально возникает очень четкое распределение функций между его субъектами, что вполне естественно.

При проведении анализа уголовно-процессуального законодательства можно сделать вывод о том, что действующий российский уголовно-процессуальный закон в отличие от Судебных уставов дореволюционной России и зарубежного законодательства не содержит какой-либо стройной процессуальной логики уголовного преследования.

Библиографический список:

1. Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18.12.2001 № 174-ФЗ (ред. от 31.12.2017). – Собрание законодательства РФ, 2001. – № 52 (ч. I). – Ст. 4921.

Код для цитирования: Скопировать