X Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2018

В противостоянии тиранов и людей совести, зачастую верх одерживает тирания. Проповедникам насилия над личностью, над ее свободами иногда удается сломить сопротивление совести, здравого смысла и человечности. Во всемирной истории существует множество ярких примеров подобных противостояний. Осмысление этой ситуации значительное место занимает в художественном сознании, рисующем морально-нравственные подвиги литературных героев, в которых вложен личный жизненный опыт создавших их авторов. Собирательные образы, вбирающие опыт действительно прожитых жизней и совершенных поступков выпукло рисуют проблемное поле для размышлений. В противостояниях литературных героев произведений С. Цвейга [2] и Л. Фейхтвангера [1] - схватка не на жизнь, а на смерть заканчивается пользу преступников совести. Но только лишь схватка. Победа же в грандиозной войне совести и насилия достается тем, кто веками страдал, бился и умирал за чистую, единственно верную, истинную человечную идею.

Себастьян Кастеллио – автор множества произведений в защиту человеческой нравственности, истинный двигатель Реформации, человек, в одиночку принявший вызов вопиющего насилия над личностью другого не менее гениального реформатора, Жана Кальвина. Кастеллио – человек, который пожертвовал собой, однако выбил из основания кальвинистской тирании небольшой, но жизненно важный камень. Он пошатнул эго диктатора и, несмотря на свою трагически оборвавшуюся жизнь вовсе не проиграл войны за свободу своих мыслей, за свою совесть.

Бездуховность не осознает, что смерть одного из оппонентов (особенно, это касается моральных конфликтов) далеко не всегда означает победу другого. Смерть становится для Себастьяна Кастеллио неким освобождением, защитой от страшной клеветы и подлого умысла Жана Кальвина. Для Кастеллио было не столь важным, сохранится ли его бренная телесная оболочка, ведь противник жаждал сжечь его духовное начало, его свободу слова и совести, его ясный полет поистине ценных человечеству мыслей. Великий духовный подвиг – несмотря ни на что, сохранить свою правду в неприкосновенности.

Себастьян Кастеллио встал на защиту той самой единственно верной истины, от которой большинство, вследствие разных причин, отвернулось. Но даже тысячу раз зачеркнутая, извращенная или же запрещённая человеческая мысль, в конце концов, подобно утреннему лучу солнца, достигает человеческого разума и сердца. Как хрупкий подснежник она распускается, пробиваясь сквозь толщу враждебного своим холодом снега, и благополучно распускается. Но что заставляет человека идти наперекор моральным рамкам, забывать простые правила, аксиомы человечности? Люди просто обманывают самих себя или же становятся жертвами обмана другого, еще более страшного самообманщика-проповедника.

Порой, в силу прихоти безжалостного века, некоторые, в корне неправильные мысли произрастают в могучие и грубые растения, затмевающие и губящие нежные ростки истины. Победа Кальвина – тирана совести Кастеллио – ярчайший пример такого развития событий. Убийство человека даже для защиты своих убеждений – это лишь убийство человека… Нет оправдания действиям Кальвина в борьбе за право считаться единственно верным мыслителем Женевы, эталоном несущей колонны Реформации. Его поступки ярко окрасили глубоко духовный спор в политические тона. Но все же, ему, этому гиганту воли, удалось взять верх. Путем, совершенно противоположным даже собственным догматам. Говоря словами Вольтера, относящимися к сожжению Мигеля Сервета, это первое, в рамках Реформации религиозное убийство и первое красноречивое отрицание ее основополагающей идеи. Объявив себя флагманом Реформации, Кальвин тонет в собственном фанатизме. Именно фанатизме - узколобом, желающем подавить любую отличную от его идей мысль.

Кастеллио, возмущённый до глубины души притеснениями его убеж-дений Кальвином, « с беспристрастной логичностью», ясно и неопровержимо разворачивает свой тезис: можно ли преследовать и карать смертью еретиков за их чисто духовный проступок? Тщательно и честно изучая Священное писание, Себастьян Кастеллио дает новую, более точную формулировку еретикам. Еретики – это те люди, которые хотя и являются христианами, самовольно в различных чертах отошли от истинного мнения. В конце концов, Кастеллио дает свою самую смелую формулировку этого термина: «Если я хорошенько подумаю, что такое еретик, то окажется, еретиком мы именуем всякого, кто не согласен с нашим мнением» [2, с.32].

И опять, этот смелый человек, истинный двигатель Реформации, сталкивается со злыми временными рамками. В те времена, сказать подобное открыто мог лишь человек поразительной моральной смелости. Учение же Кальвина, которое со временем и вовсе слилось с его властолюбием, было поставлено под угрозу существования. Ведь диктатору не удастся проповедовать свое учение без использования террора. И, конечно же, террор идет в ход. Себастьяна ждет участь Сократа…

Хрупкая внешне, совесть не может сдержать натиска насилия, и Ка-стеллио оказывается за решеткой. Смерть Себастьяна – поражение в той самой схватке, но великая победа в грандиозной войне. Моральный выбор в пользу своих вечных убеждений, сделанный Кастеллио, оказался гораздо ценнее его жизни.

С нравственной линией Себастьяна Кастеллио перекликается моральный подвиг Бертольда Оппермана [1] в произведении Л. Фейхтвангера. Масштаб конфликта не выходит за пределы лицея Св.Луизы, где обучается юный Бертольд. Причина конфликта Бертольда, немецкого еврея – разногласия с преподавателем-антисемитом и сторонником нацистов, обернувшееся вопросом о возможности дальнейшего обучения юноши. Правота молодого человека очевидна, но нет никого, кто поддержал бы его в силу политических обстоятельств, ведь за гнусной ложью учителя Фогельзанга стоит политический режим. И вновь торжествует грубая сила, бросая вызов Бертольду – исключение или отречение от своих слов. Однако, ни начальство лицея, ни гордый воспитатель – прислужник режима так и не увидели убийства человеческой совести. Отречению от своих слов Бертольд предпочитает смерть. В контексте рассмотренных литературных примеров возникает еще более глубокий и тяжелый вопрос о границах дозволенного в решении вопросов чести. Утверждение истины путем преступления, самовольного отказа от собственной жизни, либо жизненное мученичество, утверждающее истину в безысходности униженной и безвестной судьбы… Это глубокий, невыносимый в своей тяжести экзистенциальный и нравственный выбор, обусловленный сочетанием ценностей, которые воплощает собой человек.

И вновь перед нами возникает образ Сократа, стоящего перед ареопагом, звучит его Апология, последние слова в его жизни: «…мы должны Асклепию петуха…», возвестившие о том, что подвиги человеческой нравственности вневременны, безграничны и, находясь вне зависимости от социального статуса человека, делают его равновеликим провозглашенной им истине.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Фейхтвангер Л. Семья Опперман. Собрание сочинений в 12 томах. Том 4. М.: "Художественная литература", 1964.

Цвейг С. Совесть против насилия. Кастеллио против Кальвина // С. Цвейг. «Очерки». М., «Сов. Россия», 1985. 560 с.

Код для цитирования: Скопировать