X Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2018

Поместным собором 1917 года были вскрыты многие проблемы церковной жизни, требовавшие общецерковного обсуждения и решения. Одной из них была проблема понимания богослужения и священных текстов широкими массами верующих. Многие священнослужители и миряне предлагали перевести богослужение и священное писание на русский язык, чтобы сделать его более понятным и провести ряд других реформ.

Движение клириков, выступавших за обновление Церкви, было активно поддержано большевистскими властями, с целью расколоть Русскую Православную Церковь изнутри и уничтожить её. Именно так возник один из самых болезненных расколов XX века, известный как «обновленческий» или «живоцерковный».

Одним из организаторов и идеологов движения за обновление Церкви был священник Александр Введенский. В дальнейшем он возглавит обновленческую церковь в сане митрополита, станет ее бессменным лидером на все время существования раскола и будет выступать за тесное сотрудничество с советской властью.

29 мая 1922 г. состоялось учредительное собрание новой общероссийской обновленческой организации «Живая Церковь». Она была создана по принципам политической организации, у неё была своя программа, был свой устав, членские взносы, центральный комитет. Руководителем организации избрали протоиерея Владимира Красницкого, который и разработал устав, главными лозунгами которого были: белый (женатый) епископат, пресвитерское управление и единая церковная касса. Так же ставилась задача проведения ряда реформ в области догматики и литургики, с целью приблизить Церковь к задачам и потребностям современной жизни. Официальным печатным изданием группы стал журнал с одноимённым названием «Живая Церковь».

Зная, как неохотно епископы принимают ВЦУ, что они могут в любой момент изменить своё решение и то, что осталось ещё много иерархов не признающих обновленческое церковное управление, раскольники начинают «рукополагать» своих епископов из идейных обновленцев. Новоиспечённых «иерархов» направляют в епархии, часто на кафедры правящих архиереев не признающих ВЦУ, тем самым, создавая двойную иерархию. К маю 1923 г. успели «рукоположить» 53 обновленческих епископа, как правило, даже без пострижения их в рясофор, некоторых из среды женатого духовенства не запрещая им и далее оставаться со своими жёнами.

В 1922 году патриарх Тихон был посажен большевиками под домашний арест, и по стране было официально объявлено об учреждении нового «Высшего Церковного Управления» в которое вошли одни лишь обновленцы. К концу года новыми «церковными властями» при поддержке властей было захвачено две трети из 30000 действующих храмов. Верное патриарху духовенство подвергалось аресту и ссылалось.

Многие священники и епископы были растеряны или запуганы и также пошли на сотрудничество с обновленцами и признание «ВЦУ». Даже Константинопольский патриарх и другие патриархи Восточных Церквей были дезориентированы и временно признали обновленчество.

Не обманулся только простой народ. Обновленческие реформы и выступления против патриарха отпугнули верующих, которые посчитали это «порчей Православия». Захваченные обновленцами храмы остались почти пустыми.

Убедившись в невозможности в тот момент «обезвредить» Церковь «лобовой атакой» большевики сделали ставку на ее внутренний раскол. В секретном докладе «антирелигиозной комиссии» в Политбюро от 4 ноября 1922 года говорилось: «Было постановлено взять твердую ставку на группу „Живая церковь“ как наиболее активную, блокируя ее с левой группой (СОДАЦ — А.Ф.), развернуть шире работу по очистке от тихоновского и вообще черносотенного элемента в приходских советах в Центре и на местах, провести через ВЦУ повсеместное публичное признание Советской власти епархиальными советами и отдельными епископами и попами, а также и приходскими советами». Та же комиссия постановила «провести ударным порядком смещение тихоновских епископов». С 29 апреля по 9 мая 1923 года в Москве проходил Поместный Собор обновленцев. Выборы представителей на этот собор проходили под строгим контролем ГПУ, что обеспечило преобладание на нем сторонников обновленческого ВЦУ. Находившийся под арестом Патриарх был лишен всякой возможности влиять на ситуацию. Собор поспешил заверить Советскую власть не только в своей лояльности, но и в горячей поддержке. Уже при открытии Собора ВЦУ обращалось к Господу с мольбой помочь Собору «утвердить совесть верующих и направить их на путь новой трудовой общественности, созидания счастья и благоденствия общего, т. е. выявления царства Божия на земле».

Самыми важными деяниями Собора были: осуждение всей предшествующей политики Церкви по отношению к Советской власти как «контрреволюционной», лишение Патриарха Тихона сана и монашества и превращение его в «мирянина Василия Белавина», отмена патриаршества, восстановление которого в 1917 году было актом «контрреволюционным», учреждение «соборного» управления Церковью, разрешение белого брачного епископата и второбрачия священников (что открывало людям типа Введенского дорогу к высотам церковной иерархии, а по мнению «тихоновцев» противоречило канонам Православной Церкви), закрытие монастырей в городах и преобразование отдаленных сельских монастырей в своеобразные христианские трудовые коммуны, отлучение от Церкви епископов-эмигрантов.

Собор 1923 года был высшей точкой обновленческого движения. За обновленцами пошли многие священники со своими приходами и значительное число епископов. В Москве в период проведения Собора в распоряжении обновленцев находилось большинство действующих церквей. Этому способствовали и власти, всегда отдававшие им предпочтение в случае спора из-за храма. Правда, обновленческие храмы стояли пустыми в то время как в оставшихся «тихоновских» невозможно было протолкнуться. Многие священники и епископы шли за обновленцами не по убеждению, а «страха ради иудейска», т. е. опасаясь репрессий. И не напрасно. Многие преданные Патриарху епископы и священники подвергались административному (т. е. без предъявления обвинений, следствия и суда) аресту и ссылке только за противодействие обновленческому расколу. Арестованный Патриарх Тихон вскоре понял всю серьезность положения. К тому же «органы» начинали опасаться (впрочем, напрасно) усиления обновленцев. Им нужен был церковный раскол и смута, а не обновленная Церковь (пусть даже и лояльная). Еще в ноябре 1922 года Тихон предал анафеме «Живую Церковь. Власти потребовали от Тихона в качестве условия освобождения декларации лояльности к Советской власти и признания своей вины перед ней, отмежевания от контрреволюции, осуждения церковных эмигрантов. Тихон принял эти условия. 16 июня 1923 года он подал заявление в Верховный Суд, в котором признавал свою вину в «проступках против государственного строя», раскаивался в них и просил об освобождении. 27 июня 1923 года Патриарх Тихон был освобожден.

Сразу же после освобождения Тихон и его сторонники — епископы, из которых он вскоре сформировал свой Синод, вступили в решительную борьбу с обновленцами. Тон Патриарха по отношению к раскольникам становился все резче и резче.

Результаты этой деятельности не заставили себя ждать. Возвращение обновленческих приходов в лоно патриаршей Церкви приняло массовый характер. Многие обновленческие иерархи принесли покаяние перед Тихоном. Лидеры обновленчества стали нащупывать почву для «объединения». Эти примиренческие попытки, однако, натолкнулись на сопротивление Тихона и приближенного к нему митрополита Петра (Полянского). Они требовали не «воссоединения», а покаяния обновленцев и отречения от раскола. Далеко не все из гордых схизматиков готовы были пойти на это. Поэтому обновленчество просуществовало еще два десятилетия. Не раскаявшиеся обновленцы были запрещены Тихоном в священнослужении.

Желая вызвать новый раскол в Церкви власти (в лице Тучкова) потребовали от Церкви перехода на григорианский календарь. Тихон ответил вежливым отказом. Начиная с 1924 года в церквях стали возноситься молитвы «о стране Российской и о властех ея». Недовольные священники вместо этого часто произносили «и областех ея».

7 апреля тяжело больной Тихон подписал послание к пастве в котором в частности говорилось «Не погрешая против нашей веры и церкви, не переделывая чего-либо в них, словом не допуская никаких компромиссов и уступок в области веры, в гражданском отношении мы должны быть искренними по отношению к Советской власти и работе СССР на общее благо, сообразуя распорядок внешней церковной жизни и деятельности с новым государственным строем, осуждая всякое сообщение с врагами Советской власти и явную и тайную агитацию против нее». Рассыпаясь в заверениях лояльности по отношению к советской власти, Тихон выражал надежду на возможную свободу церковной печати и возможность преподавания Закона Божия детям верующих.

Видя главную опасность во внутрицерковной схизме, Патриарх Тихон пошел на декларацию о лояльности по отношению к Советской власти. Это позволило ему несмотря на все репрессии восстановить хотя бы частично церковное управление и избежать полного хаоса в церковной жизни. Возможно, смягчение внутриполитического курса, связанное с НЭПом, и укрепление Советской власти также способствовали этому решению Патриарха.

В такой обстановке происходит то, чего обновленцы никак не ожидали от вроде бы поддерживающей их власти. 16 июня 1923 г. Патриарх Тихон обратился в Верховный суд РСФСР с заявлением, в котором просил освободить его из-под стражи. В заявлении он писал: «...я отныне Советской власти не враг. Я окончательно и решительно отмежёвываюсь как от зарубежной, так и внутренней монархическо-белогвардейской контрреволюции». Его ходатайство было удовлетворено и 25 июня 1923 г. Патриарх Тихон смог вернуться к отправлению своих Первосвятительских обязанностей.

Весть об освобождении Патриарха вызвала у православных верующих радость. Непрерывным потоком устремились епископы, священники и миряне в Донской монастырь, чтобы поклониться Патриарху Тихону. Православные люди надеялись, что возвращение законного Главы высшей церковной власти, поможет Русской Церкви справиться с обновленческим расколом.

В августе 1923 г. Патриарх с группой высших иерархов обращается к Русской Церкви с воззванием, в котором Церковь отмежёвывалась от всякой контрреволюции. В частности, в нём говорилось: «Церковь признаёт и поддерживает Советскую власть, ибо нет власти не от Бога. Церковь возносит молитвы о стране Российской и о Советской власти». Ряд этих посланий Патриарха Тихона выбил из рук обновленцев главное их оружие - обвинение православного духовенства в нелояльности к советской власти, а также развеял видимость законности передачи власти от Патриарха обновленческому ВЦУ. Православная Церковь хоть и не получила правового признания, но государство к ней стало относиться терпимее, что позволило Церкви консолидироваться и начать борьбу с обновленцами.

Началось массовое возвращение в Церковь священников, в основном примкнувшим к раскольникам не по убеждениям, а из-за страха подвергнуться репрессиям или будучи обманутыми лжеканоничностью обновленцев.

Между тем часть обновленцев, не желая приносить покаяние в содеянном, выражала намерение присоединиться к Православной Церкви. Патриарх ради мира церковного был готов к переговорам с обновленцами. В этом его поддерживал и Временный Патриарший Синод. Переговоры начались в сентябре, на них православные иерархи требовали отказа от женатого епископата, запрещения второбрачных клириков и признания Святейшего Патриарха Тихона законным Главой Российской Церкви. Обновленческие лидеры шли на уступки, и были готовы предложить женатым епископам отпустить от себя своих жён или уйти на покой. Второбрачных же готовы были запретить в служении. Но, под давлением властей, они упорно требовали ухода на покой Патриарха Тихона. В результате переговоры не привели ни к чему..

Но, несмотря на то, что позиции «тихоновцев» значительно усилились, и иерархический аппарат Патриаршей Церкви в большинстве епархий был восстановлен, хоть и не полностью, обновленцы продолжали действовать, и всё ещё представляли собой значительную силу. Советская власть в лице представителей гражданской власти в центре и на местах планомерно и организованно продолжала содействовать обновленцам, административно помогая им бороться с «тихоновцами». В частности, содействие выражалось в незаконном массовом отторжении церквей у православных и передаче их в пользование сторонников «Синода». В результате таких действий практически в каждом городе в руках обновленцев оказываются самые большие храмы, но из-за малочисленности синодальных общин они стоят полупустые, а священнослужители испытывают трудности с материальным обеспечением.

К 1 января 1927 в обновленческой организации имелось 84 епархии, 143 епископа и 10815 клириков. Приходов у обновленцев насчитывалось 6245, что составляло около 21% от общего числа приходов Российской Православной Церкви. Советская власть по-прежнему поддерживала раскольников, не запрещая им проводить съезды и собрания, как в центре, так и в провинции.

марта 1927 г. обновленческий «Синод» принял постановление об организации при всех общинах сестричеств, чтобы активизировать участие женщин в церковной жизни. Предполагалось, что сестричества станут действенной опорой приходских священников, так как в их задачу входила забота о благолепии храма (пение и чтение, участие в крестных ходах) и забота о храмовом имуществе (содержание в целости ризницы, утвари и пр.). Подчиняться же сестры должны были непосредственно настоятелю храма, а осуществлять свою деятельность в соответствии с решениями своих собраний и сестринского совета во главе с председательницей. Просуществовали сестричества недолго. Поскольку такие организации не были предусмотрены законом, уже весной следующего года объявили об их роспуске.

В 1929 г. курс государственной политики в отношении Церкви резко изменился. 8 апреля 1929 г. ВЦИК и СНК РСФСР приняли закон «О религиозных объединениях», который поставил Церковь полностью под контроль государства. Религиозные общества обязывались не заниматься никакой иной деятельностью, кроме удовлетворения религиозной потребности верующих, и только в пределах молитвенных зданий. Началось массовое закрытие церквей. Сбрасывались колокола, уничтожалась церковная утварь, сжигались иконы и богослужебные книги. Духовенство стали активно привлекать к трудовым повинностям, а в ряде случаев привлекать к уголовной ответственности, вменяя им в вину контрреволюционную пропаганду.

Кампания по закрытию церквей коснулась и обновленцев. Следует заметить, что церкви закрывали не только власти, но и сами общины, так как из-за малочисленности прихожан не имели средств на их содержание. В 1930 г. было закрыто особенно много храмов в связи с упрощением порядка закрытия церквей - теперь право закрытия принадлежало облисполкомам и крайисполкомам. Обновленцы так же в 1930 г. лишились большинства своих крупных храмов. На 1930 г. приходится и начало репрессий обновленческого духовенства. В течение года были осуждены несколько обновленческих священнослужителей. С начала 30-х годов закрываются обновленческие духовные учебные заведения и печатные издания.

Всякая ломка богослужения, в частности замена славянского языка русским, чревата последствиями и отпугивает широкие массы верующих. В 1933 г. власти попытались обострить внутрицерковные отношения. Под их давлением 19 сентября 1933 г. обновленческий «Синод» на своём заседании признал староцерковничество еретичествующим расколом и предупредил всех верующих, чтобы они, во имя спасения своей души, избегали принимать святые таинства у староцерковников и не посещали храмы «тихоновцев». Этим постановлением все хиротонии, совершённые староцерковниками после 10 мая 1922 г., объявлялись недействительными. Клирики, переходящие в обновленчество, должны были приниматься через покаяние, а храмы - через переосвящение.

В 1934 г. началась кампания по запрещению колокольного звона и снятию колоколов. Надо заметить, что никаких поблажек обновленческим приходам в этом вопросе не делалось.

С 1935 г. стали нарастать гонения на Церковь. Аресты духовенства и мирян приобрели массовый характер, причём в жернова репрессивной машины всё чаще попадали обновленцы. По всей стране был арестован ряд обновленческих руководителей. Всем арестованным инкриминировалась контрреволюционная деятельность. Стоит сказать, что расстрельных приговоров в то время было мало. Но внешне государство по-прежнему поддерживало обновленцев, которые, несмотря на репрессии, продолжали захватывать храмы православных. В целом же положение обновленцев было таково, что в связи с закрытием церквей и арестами духовенства большинство обновленческих епархий прекратило своё существование.

декабря 1936 г. в стране была принята новая Конституция, согласно которой священнослужители больше не являлись «лишенцами» и получали право избирать и быть избранными в органы власти. Статья 124 гарантировала свободу отправления религиозных культов для всех граждан. Однако на деле советская власть не изменила своего принципиального отношения к религии.

Стоит отметить, что во время войны обновленческое духовенство честно исполняло свой патриотический долг, призывая народ к защите Родины и к доблестному труду в тылу. Под их руководством было собрано немало средств в фонд обороны и на нужды раненых.

4 сентября 1943 г. в Кремле И.В. Сталин принял руководство Московской Патриархии. Эта встреча означала фактическое признание государством тихоновской Церкви и окончание поддержки обновленцев властями. Через четыре дня в Москве состоялось избрание Патриархом Местоблюстителя Патриаршего престола митрополита Сергия (Страгородского).

Стали учащаться случаи обращений со стороны обновленческого духовенства и верующих с просьбой о переходе их в Московскую Патриархию. В июне 1945 г. сам А.И. Введенский попытался вернуться в Православную Церковь, при этом выставил условие, чтобы его приняли в сане действующего епископа. Но Введенскому ответили, что он может быть принят лишь мирянином с предоставлением ему места рядового сотрудника «Журнала Московской Патриархии». Воссоединение Александра Введенского с Православной Церковью не состоялось. 26 июля 1946 г. «первоиерарх» умер. Вскоре по предписанию Совета по делам РПЦ последнюю обновленческую церковь Москвы передали Патриархии. Таким образом, в 1946 г. обновленчество фактически прекратило своё существование. Лишь «архиепископ» Александр (Щербаков) и «митрополит» Филарет (Яценко) ещё несколько лет не сдавались, но не имели ни одного прихода.

Код для цитирования: Скопировать