VIII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2016

Фундаментальной проблемой в эконо­мике России является нахождение оптимально­го соотношения рыночного саморегулирования и муниципального и государственного регули­рования.

Ее решение во многом зависит от жиз­неспособности алгоритма построения единой модели муниципального и государственного индикативного планирования (ИП) экономики России как «каркасообразующего средства» со­гласования экономических интересов населе­ния, субъектов рынка и местной и государствен­ной власти.

В настоя­щее время, казалось бы, единая система ИП фрагментирована между ФЗ «О государствен­ном прогнозировании и программах социаль­но – экономического развития РФ» и Бюджет­ным кодексом. В законе о прогнозировании эко­номики с отказом от необходимости ИП изна­чально взаимосвязанные состояния стратегиче­ского планирования, бюджетного и территори­ального планирования деформированы в поль­зу бюджетного планирования. И не случайно, что прогнозы Минэкономразвития (МЭР) Рос­сии как начальный этап ИП ограничены рам­ками бюджетного планирования. А последнее из комплекса индикаторов ИП признает только три – объем ВВП, мировые цены на нефть и ин­фляцию.

Главный недостаток бюджетного пла­нирования заключается в том, что ВВП стра­ны как «черный ящик» не просвечивается через призму индикаторов натурально-стоимостной оценки национального богатства как по регио­нальному, так и по отраслевому аспектам, а так­же на уровне крупных корпораций страны. Ста­ло быть, оно исключает возможность прогнозов состояния ресурсного потенциала России и раз­работки адекватного организационно–стимули­рующего механизма задействования выявлен­ных резервов. Если считать тот факт, что фе­деральный бюджет составляет 20-22% от ВВП России, который в свою очередь есть далеко не лучший вариант реализации ресурсного потен­циала страны, то становятся очевидными фраг­ментарность и неэффективность абсолютиза­ции роли «детища» Минфина – бюджетного планирования.

И, наконец, преимущественная зависи­мость построения параметров бюджетного пла­нирования страны от конъюнктурного характе­ра мировых цен на нефть, который не зависит от нас, прогноз перспектив развития страны че­рез призму бюджетного планирования по логи­ке приравнивает его (прогноз) по сути к гада­нию на кофейной гуще.

Вышеизложенный методологический недостаток бюджетного планирования МЭР пы­тается преодолеть с помощью многострадаль­ного закона «О го­сударственном стратегическом планировании», принятого в 2014 году.

Этот законопроект как по названию, так и по со­держанию представляется фрагментарным. Более целостным и всеохватывающим мог бы быть зако­нопроект «Об индикативном муниципальном и го­сударственном планировании». Аргументов как ми­нимум два.

Первый. Индикативный план – более широкое поня­тие, чем стратегический план, так как он включает в себя не только временной горизонт – долгосрочный (стратегия), тактический (среднесрочный) и теку­щий (годовой), но и директивные и рекомендатель­ные аспекты регулирования экономики.

Второй. Без единой методолого-методической моде­ли как муниципального, так и государственного ИП не избежать «конфликтонесущих целей» в законода­тельстве по экономическому (и не только) регулиро­ванию реализации ресурсного потенциала России.

Однако это МЭР не удается как минимум по двум причинам:

а) недостаточной методолого- терминологической и методической прорабо­танности законопроекта о стратегическом пла­нировании;

б) изъяна в субординации во взаимоот­ношениях МЭР и Минфина, где в методолого- методических вопросах развития страны «го­лос» второго неоправданно преобладает.

Несколько лучше обстоят дела с регио­нальным аспектом ИП.

Например, 15-летный опыт ИП Татарстана убедительно показал пре­имущество региональной модели управления экономикой по сравнению с теми субъектами РФ, которые в лучшем случае ограничиваются фрагментарными элементами ИП – бюджетное планирование, целевые программы, инвестици­онные проекты.

Татарский опыт ИП, которое реа­лизуется на основе программы социально- экономического развития республики, при всех его преимуществах не свободен от недостатков.

В РТ в 2010 г. была принята «Про­грамма социально-экономического разви­тия РТ», т.е., по существу, ИП на 5 лет, где методолого-методической новизной провозгла­шается институциональная матрица.

Последняя, по мнению авторов Программы, диагно­стирует и указывает пути по уменьшению «зон несогласованности» между отраслевым, терри­ториальным (муниципальным) и ведомствен­ным аспектами экономики и социальной сфе­ры РТ.

Научная оценка этой институциональ­ной матрицы показывает методологическую несостоятельность по части классификации как строк, так и столбцов ма­трицы. Ограничимся двумя примерами.

Первый. Строка матрицы под названи­ем «Институциональные факторы» представля­ет собой «спутанное совокупление технологи­ческих, экономических и социологических» яв­лений. Это обусловлено мутантным содержани­ем понятия «институт».

Второй. Столбцы матрицы под названи­ем «Секторы экономики и виды деятельности» отражают нелогичный симбиоз отраслевого, управленческого (государственное и муници­пальное) и субъектного (малый и средний биз­нес) аспектов функционирования экономики РТ.

Более того, институциональный подход в лице ее обезличенных и усредненных показателей (табл.1) лежит в основе оценки итогов выпол­нения Программы социально- экономического развития РТ на 2005 – 2010 годы.

Таблица 1

Итоги выполнения Программы социально-экономического развития (ПСЭР) республики Татарстан 2005 – 2010 годы

Наименование показателя	Значение на 2010 г. по ПСЭР РТ на 2005 – 2010 гг.	Фактически достигну­тое значение показателя в 2010 г.
Качество жизни	1,0	0, 986
Средняя зарплата, тыс. руб.	14, 4	17, 4
Денежные доходы на душу населения (в сред­нем за месяц), тыс. руб.	14,0	18,1
Продолжительность жизни, лет	69,1	71,3
Обеспеченность жильем (общая пл.), кв.м	23	22,3
Число несамодостаточных муниципалитетов, %	32	29
Рост ВРП в сопоставимых ценах в % к 2004 г.	147,9	137,0
Уровень бедности населения, %	8,6	8,3

С позиции субъектно-принципо–инструментарной моде­ли институциональная матрица при ее ка­жущейся комплексной диагностике региональ­ной экономики не дает ответа на фундаменталь­ный вопрос экономической науки: каким обра­зом динамику технологических, экономических и социологических показателей, отражающих состояние отраслевого, террториального и со­циального секторов, увязать с оценкой персо­нифицированного экономического вклада ре­гиональной власти с адекватным жизнеспособ­ным диапазоном оси – «доходы-потери» в си­стеме стимулирования как в краткосрочном, так и в долгосрочном плане? Вот почему в методи­ческом плане институциональной матрице при­сущи логические недостатки.

Во-первых, начнем с того, что институ­циональная матрица зиждется на методическом подходе «от достигнутого», что не дает пред­ставления о параметрах незадействованных ре­зервов ресурсного потенциала региона через призму «неудовлетворительных зон» (крича­щее социальное расслоение в регионах) конеч­ного спроса.

Во-вторых, технологические, экономи­ческие и социологические показатели институ­циональной матрицы усреднены и обезличены и не дают реальных жизнеспособных ориенти­ров для населения, бизнеса, местной и государ­ственной власти.

В-третьих, она неоперационально и ха­отично диагностирует взаимосвязанное состоя­ние структуры конечного спроса и ресурсного потенциала региональной экономики, вне при­змы степени согласованности экономических интересов населения, бизнеса и муниципаль­ной и государственной власти. Еще хуже выгля­дит картина с ИП на уровне муниципалитетов.

Муниципальный аспект ИП. Взаимос­вязь документов (стратегии, концепции, про­гнозы, программы) социально-экономического планирования органов МСУ с документами планирования государственных органов управ­ления преимущественно опирается на ФЗ «О государственном прогнозировании и програм­мах социально-экономического развития Рос­сийской Федерации» и на положения Бюджет­ного кодекса.

В настоящее время на уровне муниципа­литетов из-за методолого-терминологического эклектизма вышеотмеченного ФЗ имеет место фрагментаризация социально-экономического планирования МСУ между стратегическим пла­нированием, бюджетным и территориальным планированием.

Начнем с того, что действующая прак­тика разработки стратегического планирования МСУ осуществляется в условиях отсутствия за­кона о государственном стратегическом плани­ровании и путаницы в его понятийном аппа­рате «стратегия», «концепция», «план», «про­грамма» и т.д., что отрицательно сказывается на качестве нормативных актов по планированию и результатах их приложения. Вот почему, по мнению ученых экспертов и практиков, в боль­шинстве случаев разработка стратегии или кон­цепции социально-экономического планирова­ния МСУ обусловлена целью привлечения фи­нансовых ресурсов (прежде всего кредитных) и то в преимущественно экономических интере­сах монопольных групп власти на уровне муни­ципалитетов.

В смысле жизнеспособности такая же картина и действующей модели бюджетного планирования на уровне МСУ. Это обусловле­но двумя причинами: во-первых, за МСУ за­креплены наименее собираемые налоги с ма­лым потенциалом сбора; во-вторых, существу­ет преимущественная зависимость доходной части бюджетов МСУ от межбюджетных транс­фертов.

Сегодняшняя практика территориально­го планирования в условиях нежизнеспособных моделей стратегического и бюджетного плани­рования в основном деформирована в экономи­ческих интересах монопольных групп власти муниципалитетов.

Из вышеизложенного вытекает фун­даментальный вопрос: в состоянии ли диагностико-прогностический потенциал субъектно-принципо-инструментарной моде­ли ЧЭТ устанавливать внутреннюю взаимос­вязь между фрагментарным и логически проти­воречивым муниципальным и государственным регулированием ИП, разумеется, в рамках Конституции?

«Мозговым центром» или «главным методолого – методистом» в структуре Пра­вительства России, отвечающего за «качество» экономической модели России, должно быть МЭР. МЭР как уполномоченный орган Прави­тельства России разрабатывает ИП в виде зако­нопроекта, содержащего основные направления экономического развития, мероприятия по их реализации на планируемый период, целевые показатели (индикаторы) экономического раз­вития страны и перечень государственных ре­гуляторов. Именно ИП должно лежать в осно­ве разработки федерального, регионального и местного бюджетов, стало быть, финансовое планирование – производное от ИП. Иначе гово­ря, в методолого-методическом плане разработ­ка и реализация ИП как стержневая задача де­лает МЭР ведущим министерством по экономи­ческому развитию страны. Бюджетное планиро­вание как органическая часть ИП, где экономи­ческие правила по формированию и использо­ванию доходной и расходной частей остаются за МЭР, будет способствовать обузданию гипер­трофированной роли Минфина, которая имеет место в настоящее время.

Нуждаются в существенном пересмотре организационный и информационный аспекты разработки, реализации и мониторинга ИП.

Организационный аспект. Необходимо устранять ошибку, допущенную администра­тивной реформой 2004 г., в ходе которой Рос­стат подчинили МЭР. В противном случае, как верно замечают эксперты, во-первых, за поли­тику в области статистики не будет отвечать профессиональный статистический орган, во- вторых, будет иметь место конфликт интересов: у МЭР, которое является пользователем данных Росстата при составлении отчетов и прогно­зов, возникнет очень большой соблазн «направ­лять» Росстат в нужном направлении. Вот по­чему представляется целесообразным перепод­чинение Росстата законодательным собраниям государственных уровней власти. Муниципаль­ная статистическая служба также должна быть в подчинении муниципальной законодательной власти.

Информационный аспект. Неадекват­ность информационной базы Росстата реально­му состоянию экономики общеизвестна, про­блема в другом. В благоприятные «тучные» годы не было сделано даже попытки заложить предпосылки для исправления системных оши­бок в этом вопросе. В итоге в настоящее время мы имеем картину, когда макроэкономические и региональные прогнозы по объему, составу и достоверности исходных данных, мягко гово­ря, не удовлетворяют современным требовани­ям.

Качественное обеспечение информационной базы для разработки и реали­зации ИП экономики России возможно, если в деятельность Росстата будут внесены кардиналь­ные изменения в следующих направлениях:

- детализация макроэкономических по­казателей (трудовые ресурсы, финансы, товар­ные потоки и т.д.) по отраслевым и микроэконо­мическим (прежде всего, крупные корпораций) аспектам;

- детализация макроэкономических по­казателей по региональному и муниципально­му аспектам;

- совершенствование порядка учета те­невой экономики в региональных и макропрог­нозах.

Вышеизложенное дает основание утверждать следующее: представленная в та­ком общем виде единая модель муници­пального и государственного ИП экономики России по необходимости предполагает в де­талях уточнения и конкретизацию со стороны как экономической науки, так и хозяйственной практики.

Развитие и формирование современных институтов взаимодействия государства и частного бизнеса выступает одним из главных условий формирования и развития эффективной социально-экономической политики, повышения инновационной и инвестиционной активности, роста и совершенствования конкурентоспособности субъектов экономики, а также развития сферы услуг, производственной и социальной инфраструктуры общества.

Теоретическое исследование государственно-частного партнерства (ГЧП) широко представлено во многих научных трудах в сфере экономики.

Имеется два полярных подхода к понятию категории ГЧП. В первом случае ГЧП отождествляется с проведением приватизации государственной собственности и рассматривается как ее особая форма – «косвенная приватизация». Этот подход определяет масштаб участия бизнеса в реализации прав получения собственности, которая передается им в рамках государственных проектов: проектирование, финансирование, строительство, эксплуатация и владение государственными предприятиями.

Согласно другого подхода, партнерства создаются на границе государственного сектора и частного бизнеса, при этом не являясь ни национализированными, ни приватизированными институтами. Это такой путь, который позволяет использовать по сути политические формы оказания населению публичных (общественных) благ.

Вторая трактовка ГЧП, по мнению автора, более содержательна и представляет собой полноценную замену приватизационных программ, а также позволяет реализовать совместный потенциал государства и частнопредпринимательской инициативы, с одной стороны, а с другой стороны – сохранить регулирующие и контрольные функции государства в социально значимых и стратегических секторах экономики. В этом случае, в отличие от приватизации, право собственности в ГЧП сохраняется за государством[8].

Выражение «государственно-частное партнерство» – это дословный перевод известного и часто встречающегося в англоязычных источниках выражения «public-private partnership». Термин «частно-государственное партнерство» также встречается в зарубежной практике. Он применяется, когда нужно подчеркнуть ведущую роль бизнеса и предпринимательской структуры в их совместной работе с государством. Применяя такой подход к современной российской действительности, можно сказать, что более уместно будет словосочетание «государственно-частное партнерство», которое наиболее точно подчеркивает особую роль государства в данных отношениях[9].

Термин «public-private partnership» широко распространен в современной зарубежной практике и используется для обозначения почти всех форм сотрудничества государственной власти и частного бизнеса. Многие российские ученые и эксперты разделяют данную точку зрения при осуществлении совместной деятельности власти и бизнес-сообщества.

За рубежом государственно-частным партнерством называют довольно много различных проявлений отношений бизнеса и власти. В широком смысле это понятие употребляется при любом случае использовании ресурсов бизнес-сегмента для удовлетворения общественных потребностей.

Рассмотрим основные зарубежные подходы и теории по раскрытию содержания ГЧП М. Булт-Спиринга и Г. Девульфа. ГЧП – это[10]:

1) форма продолжительных отношений между бизнесом и властью, в которой обе стороны оказывают услуги или производят продукты и разделяют все риски, расходы и доходы (концепция создания общей стоимости);

2) нормативно-правовая и институциональная форма отношений между государственным и частным сектором, каждый из которых преследует свои собственные интересы, работает в целях решения общих задач. Оба участника принимают инвестиционные риски, основываясь на заранее подготовленной форме, в которой определены и распределены все доходы и расходы (концепция заключения договора и разделения рисков);

3) особая система, где партнерство представителей государственной власти и одной или нескольких частных компаний финансирует предоставление определенных общественных благ и услуг и реализует их (концепция софинансирования и соуправления);

4) инструмент сглаживания проявлений провалов рынка с помощью привлечения капитала и установки общей ответственности в совместной деятельности между частными и государственными организациями на условиях партнерства (возможность ГЧП заполнить пустую нишу в экономике);

5) особый механизм, носящий образовательный и инновационный характер, который передает знания от бизнеса к власти и должен изменить само функционирование государства (концепция реформы управления);

6) инструмент, позволяющий решить проблемы, возникающие при оказании общественных услуг, путем их коммерциализации (способ решения проблем);

7) способ снижения фискальной напряженности со стороны государственного сектора и учета интересов частного сектора (передача риска);

8) адаптация государственных процедур и соотнесение имеющихся запросов персонала в форме партнерства (изменение общественных услуг);

9) отношения, которые возникают между бизнесом и представителями власти, обычно для привлечения ресурсов частного бизнеса и (или) знаний для того, чтобы способствовать производству и распределению общественных благ и общественных услуг.

В развитых странах к настоящему времени накоплен большой опыт использования разнообразных инструментов для привлечения и стимулирования инвестиций, нацеленных на обеспечение и поддержание экономического роста. Система государственных инструментов и концептуальных подходов к решению проблем привлечения инвестиции в экономику представляет собой один из основных факторов, которые формируют инвестиционный климат страны.

Отечественный опыт показывает, что применение в нашей стране ГЧП требуется в тех сферах, за которые обыкновенно отвечало государство[11].

Это такие области, как: жилищно-коммунальное обслуживание населения, транспортная и социальная инфраструктура, инновационные проекты, здравоохранение, образование и социальное обеспечение граждан.

По мнению А.Н. Саврукова, ГЧП – это не институт приватизации, не институт национализации экономики, а форма оптимизации выполнения государством своих обязательств перед населением страны, т.е. непрерывного предоставления публичных услуг (общественных благ)[12].

Это новый организационно-экономический механизм сотрудничества и взаимодействия между государством и частным сектором, основанный на принципах проектного софинансирования, который позволяет в комплексе реализовать потенциал участников проекта, распределить между сторонами потенциальные выгоды и риски с целью разработки и реализации социально значимых проектов и программ посредством удовлетворения общественных потребностей.

В настоящее время российским правительством в качестве приоритетных сфер для реализации проектов ГЧП рассматриваются:

- производственная и транспортная инфраструктура;

- жилищно-коммунальное хозяйство;

- здравоохранение и социальные услуги;

- финансирование НИОКР;

- инновационная инфраструктура.

При этом в России крайне велики риски просчетов в проектах ГЧП как со стороны государственного, так и со стороны частного партнеров. Уже проявилась явная тенденция к значительному удорожанию проектов по сравнению с их начальной стоимостью. Темпы удорожания могут достигать 20% в год, и причины этого – не только простые просчеты разработчиков, но и вполне объективные – постоянный рост цен на сырье и материалы, услуги. Как свидетельствует мировой опыт, единственным выходом из такой ситуации состоит в привлечении частного капитала, а, следовательно, формирование для него максимально привлекательных условий по сравнению с обычной деятельностью[13].

Тем не менее, Россия располагает огромным потенциалом для развития различных форм ГЧП, однако для практической реализации проектов ГЧП необходимо решить ряд принципиальных вопросов.

Во-первых, обеим сторонам партнерства необходимо понимать, что эффективное ГЧП – это не просто привлечение дополнительных ресурсов в капиталоемкие проекты властями всех уровней. Необходимо учитывать реальные интересы всех сторон. Конкретные механизмы ГЧП, сложившиеся в мировой практике, формируют основу для взаимовыгодного ответственного распределения правомочий между сторонами, которое не ущемляет их интересы. Однако возможные преимущества сами собой не реализуются, даже при условии принятия соответствующих нормативных актов.

Необходимо разобраться в тонкостях российской модели взаимодействия между государством и бизнесом.

Эффективное партнерство возможно лишь при обязательном условии предсказуемости дальнейшего развития страны в целом. Без уверенности в стабильных "правилах игры" от бизнеса не приходится ожидать ничего, помимо формального участия в крупных государственных проектах с целью самосохранения. При этом может быть полностью утрачен фактор эффективного предпринимательства.

Во-вторых, требуется существенный прогресс в понимании и практической реализации публично-правовых государственных функций. Пока в российском законодательстве специально не выделены публично-правовые функции, и не установлены связи между ними и публичной собственностью. Конструкция российского права такова, что публично-правовые функции могут быть реализованы либо административно, либо посредством гражданско-правовых функций. Распределить на такой основе правомочия между сторонами партнерства не представляется возможным. В развитых странах экономикой накоплен значительный опыт успешного поиска ответов на "парадоксы публичных благ", который можно использовать и в России с учетом отечественной специфики.

При осуществлении государственной поддержки частного бизнеса в условиях ГЧП необходимо учитывать проблему установления оптимальной доли участия инвестора в прибылях и в общем объеме инвестиций, независимо от сферы реализации проекта.

Проекты государственно-частного партнерства в России реализуются через Инвестиционный фонд РФ, представляющий собой один из инструментов ГЧП, предназначенный для облегчения финансирования проектов, которые имеют стратегическое значение для экономики страны, но при этом отличаются низким уровнем возвратности и продолжительными сроками реализации.

Этот фонд предлагает вариант софинансирования в форме субсидий, когда на первом этапе в проект вносятся ресурсы фонда, а затем – частных инвесторов.

Следует отметить, что основным требованием к проектам при участии инвестиционного фонда является распределение рисков между участниками проекта. Федеральное правительство в полном объеме исполняет обязательства, ограниченные финансированием, тогда как все остальные риски, связанные с реализацией проектов, лежат на частном секторе.

Проекты фонда можно разделить на две группы (рис. 1, 2):

а) федеральные инвестиционные проекты (комплексные инвестиционные), которые имеют общегосударственное значение;

б) региональные инвестиционные проекты.

Рис.1. Распределение объемов федеральных проектов ГЧП по разным сферам[14]

Рис. 2. Распределение объемов региональных проектов ГЧП по разным сферам

Следует отметить, что сегодня участие фонда в проектах ГЧП является крайне необходимым для стимулирования активности частного бизнеса в сфере реализации проектов. В связи с нестабильностью в экономике бизнес не заинтересован во вложении средств в средне- и долгосрочные проекты, поскольку это повышает и без того высокий уровень риска. Средства же Инвестиционного фонда РФ направляются на разработку проектной документации и планирования, а следовательно, частный партнер, вкладываясь в проект, имеет о нем определенное представление, и способен немного снизить свои риски.

Таким образом, в России уже запущен новый механизм привлечения инвестиций, и начат перспективный диалог государства и бизнеса. Государство готово оказывать финансовую помощь ГЧП, а также взять на себя часть рисков. При этом сохраняется необходимость в том, чтобы выбор вариантов финансирования и реализации проектов со стороны государства производился на высокопрофессиональном уровне, т.к. российским ГЧП предстоит конкурировать с ГЧП, уже работающими на мировом рынке.

Список используемых источников

1. Гэлбрейт Дж. Новое индустриальное общество. – М.: АСТ. – 602 с.

2. Дятлов Ю.Н. Проблемы формирования концепции индикативного планирования и социально-экономического прогнозирования России

3. Серков А.Ф. Индикативное планирование в сельском хозяйстве. – М.: Информагробизнес. – 162 с.

4. Басовский Л.Е. Прогнозирование и планирование в условиях рынка: учебное пособие. – М.: ИНФРА-М,2010. – 260 с.

5. Виханский О. С., НаумовА. И. Менеджмент. М.: Гардарика, 2011

6. Кулов З.В. Индикативное планирование в системе управления//Экономический анализ: теория и практика. – 2010. - №16

7. Кулов З.В. Индикативное планирование в системе управления//Экономический анализ: теория и практика. – 2010. - №16

8. Матвеев Д.Б. Государственно-частное партнерство: зарубежный и российский опыт. – СПб: Наука, 2011.

9. Савруков А.Н. Государственно-частное партнерство как эффективный механизм решения жилищной проблемы // Финансы и кредит. – 2012. – № 25

10. Горчакова Е.В. Особенности теории государственно-частного партнерства//Российское предпринимательство. – 2014. - №3. – С. 28

11. Игнатюк Н.А. Государственно-частное партнерство в России // Право и экономика. – 2011. – № 8. – С. 3–8.

12. Савруков А.Н. Государственно-частное партнерство как эффективный механизм решения жилищной проблемы // Финансы и кредит. – 2012. – № 25

13. Айрапетян М.С. Зарубежный опыт государственно-частного партнерства Аналитическая записка Правового управления Аппарата Государственной Думы РФ

14. Шарипова Е. Анализ проектов Инвестиционного фонда РФ. 2007–2010.

15. Карапетян С.Т. Индикативное планирование экономики России: в поисках новых моделей//Микроэкономика. – 2011. - №5

16. Кузьбожев Э.Н., Рябцева И.Н., Некрасова А.С. Государственная экономическая политика и индикативное планирование//Экономический анализ: теория и пракика. – 2013. – №10

Код для цитирования: Скопировать