ДИНАМИКА СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В ВОИНСКОМ КОЛЛЕКТИВЕ

Трошин А.В., Устинов И.Ю.

Текст работы размещён без изображений и формул.
Полная версия работы доступна во вкладке "Файлы работы" в формате PDF

Активность групп не ограничивается только внутренними процессами, так как они либо время от времени, либо постоянно взаимодействуют с другими группами. При этом внешняя активность подчас имеет для жизнедеятельности общности не меньшее значение, чем внутренняя динамика.

Межгрупповые отношения – это довольно абстрактное понятие. В реальной повседневной жизни группы так же, как и отдельные индивиды могут поддерживать друг с другом хорошие отношения и сотрудничать, испытывать взаимную враждебность и конкурировать, но могут и вообще никак не взаимодействовать, будучи самодостаточными, сосуществуя порознь. Правда, последний вариант возможен лишь в том случае, когда их интересы никак не пересекаются, или, когда группы не подозревают о существовании друг друга. Во всех других обстоятельствах они обязательно либо сотрудничают, либо враждуют.

Основными формами межгрупповых отношений можно считать межгрупповое восприятие (представления и эмоциональное отношение к членам «своей» (ингруппа^¹) и «чужой» (аутгруппа^²) группы) и межгрупповое взаимодействие (поведение по отношению к членам «своей» и «чужой» группы). Их разграничение вызвано тем, что позитивная или негативная оценка той или иной общности не всегда проявляется в поведении ее непосредственных участников.

Ранее мы уже вели речь о таких базовых типах взаимодействия индивидов как конкуренция и кооперация, поэтому сейчас в интересах военно-профессиональной деятельности сосредоточим ваше внимание на причинах межгрупповых взаимоотношений негативной ориентации, зачастую становящихся поводом не только социальных, политических, но и вооруженных конфликтов.

Одна из фундаментальных детерминант непонимания и конфронтации, возникающих в межгрупповых отношениях, была выявлена в 1906 г. американским философом и социологом Уильямом Грэмом Самнером. Изучая этнические группы, он обнаружил, что всем им свойственно одинаковое восприятие себя в окружающем мире как «центра мироздания». Иными словами, каждая группа считает свои аттитюды – социальные ценности, представления, традиции, верования и т.д. – единственно правильными, и, следовательно, полагает себя неким эталоном, образцом, которому должны следовать все остальные общности. Поэтому восприятие образа жизни, аттитюдов, даже внешнего облика других этнических групп происходит с позиции сравнения «их» с «нами» и, как правило, не в пользу первых.

Данную установку этнических групп в отношении себя самих и всех остальных У.Г. Самнер определил, как этноцентризм^³, а последующие исследования, проводимые в различных отраслях психологии, позволили выявить глубинные причины национальной гордыни и этнического высокомерия. Так, Альфред Адлер и Вильгельм Райх установили, что как национальное, так и индивидуальное самовозвеличивание вкупе с уничижительным отношением к другим является бессознательной компенсацией чувства зависти, обиды, беспомощности, униженности, словом, ощущения собственной неполноценности. В качестве примера такого массового компенсаторного процесса можно рассматривать фашистское движение в Германии в 30-х гг. XX в., провозгласившее превосходство арийской нации над всеми остальными (напомним, что фашизм стремительно распространился и утвердился в Германии после ее унизительного поражения в Первой мировой войне).

В 1907 г. прошел съезд Американской психологической ассоциации, на котором впервые широко обсуждались аспекты межгрупповых отношений, что положило начало активному изучению одноименной отрасли социальной психологии.

Основные направления реализации интересов современной психологии в области межгрупповых отношений можно представить с помощью таблицы 1.

Таблица 1

Направление исследований	Уровни исследования (феномены, связанные с тем или иным направлением)
Поиск причин конфликтов между различными социальными общностями (данная проблема изучается на нескольких уровнях)	а) на индивидуальном уровне – посредством психоанализа, гипотезы «козла отпущения» и теории авторитарной личности. В теориях, относящихся к данному уровню, межгрупповой конфликт объясняется с помощью индивидуальных эмоциональных состояний или типа личности его участников
	б) на групповом уровне – посредством теорий реального конфликта, самокатегоризации и социальной идентичности. Сторонники теорий группового уровня ищут причины межгрупповых конфликтов в особенностях групп, к которым принадлежат участники, или взаимоотношениях между ними. Согласно теории реального конфликта, причиной межгрупповых конфликтов является борьба групп за ограниченные ресурсы. В соответствии с теорией социальной идентичности, межгрупповой конфликт порождается осознанием человеком своей принадлежности к социальной группе и желанием повысить свою самооценку за ее счет. Согласно теории самокатегоризации, межгрупповой конфликт – это следствие естественной для человека способности к категоризации – тенденции упорядочивать поступающую к нему информацию, распределять ее по категориям
	в) на общественном уровне – посредством теорий социального доминирования и оправдания социальной системы. Приверженцы теорий общественного уровня пытаются объяснить причины межгрупповых конфликтов, основываясь на структуре общества, в котором они происходят, статусе групп-участниц. В соответствии с теорией социального доминирования межгрупповой конфликт – это следствие социальной иерархии, сложившейся в обществе в ходе эволюции и борьбы людей за выживание. Согласно теории оправдания социальной системы, поведение людей в ходе межгрупповых конфликтов является результатом использования определенной стратегии уменьшения когнитивного диссонанса
Выявление эффектов межгруппового восприятия, как показателей конфликтного взаимодействия (все они демонстрируются субъектом восприятия, т.е. человеком, формирующим собственное впечатление о себе и окружающих)	а) стереотипы (от англ. stereotype) – набор личностных черт (признаков), приписываемых всем или большинству членов противостоящей социальной группы
	б) предрассудки (от англ. prejudice – предубеждение) – заведомо негативное отношение к членам противостоящей социальной группы
	в) межгрупповая дифференциация (от англ. intergroup differentiation) – феномен межгруппового общения, подразумевающий различную оценку членов своей и другой группы, различные эмоции, которые они вызывают, а также различное поведение по отношению к ним. Классический вариант межгрупповой дифференциации включает в себя: - ингрупповой (внутригрупповой) фаворитизм (от англ. ingroup favoritism) – феномен межгруппового общения, который выражается в высокой оценке «своей» группы (когнитивный компонент), позитивных чувствах по отношению к ней (аффективный компонент) и действиях, дающих ее членам больше прав по сравнению с членами «чужой» группы; - аутгрупповую (межгрупповую) дискриминацию (от англ. outgroup discrimination) – феномен межгруппового общения, который выражается в низкой оценке «чужой» группы (когнитивный компонент), негативных чувствах по отношению к ней (аффективный компонент) и действиях, ущемляющих права ее членов по сравнению с правами членов «своей» группы
	г) эффект гомогенности группы (от англ. outgroup homogeneity effect) – эффект межгруппового общения, который заключается в оценке членов аутгруппы как более похожих (одинаковых) друг на друга, чем члены ингруппы
	д) эффект «черной овцы» (от англ. black sheep effect) – эффект межгруппового общения, заключающийся в том, что следующий социальным нормам член ингруппы оценивается более позитивно, чем следующий им член аутгруппы, а нарушающий нормы член аутгруппы – более негативно, чем нарушающий их член ингруппы
	е) эффект сверхисключения (от англ. overexclusion effect) – эффект межгруппового общения, который заключается в том, что при определении групповой принадлежности окружающих человек предпочитает исключить из «своей» группы даже тех, кто на самом деле является ее членом, главное, чтобы в нее не попали члены «чужой» группы. В результате членами ингруппы признается небольшое число избранных
	ж) эффект статуса группы – отношение к группе со стороны окружающих и власть, возможности, которыми обладают ее члены. Высокостатусная группа – это общность индивидов, которая позитивно оценивается окружающими или обладает большой властью, низкостатусная – общность с противоположными характеристиками
Поиск способов нормализации межгрупповых отношений и перевода их на качественно иной уровень (он осуществляется в рамках определенных концепций и моделей)	а) гипотеза контакта – предполагает, что непосредственное общение между членами разных социальных групп способствует снижению враждебности в их отношениях
	б) концепция изменения стереотипов основана на признании важной роли когнитивных представлений о членах аутгруппы (гетеростереотипов) в возникновении и ликвидации межгруппового конфликта
	в) модели категоризации, рекатегоризации и декатегоризации являются источниками разных предположений об оптимальном способе организации непосредственного контакта или информирования человека о членах ингруппы и аутгруппы

Отметим, что еще одним существенным фактором, оказывающим влияние на характер межгруппового общения, является ингрупповая идентификация (уже знакомая вам референтность) – признание человеком того, что группа, с которой он себя соотносит в максимальной степени, играет важную роль в его жизни.

Естественно, краткое описание феноменов межгруппового общения не способно обеспечить формирование устойчивого представления о столь важной сфере человеческой жизнедеятельности. Поэтому остановимся на некоторых из них более подробно.

Родоначальником психоаналитического подхода к изучению межгрупповых отношений является австрийский психолог Зигмунд Фрейд. Основные положения его концепции сводятся к следующему:

1) группа есть целостная система, попадая в которую человек регрессирует к первобытному состоянию: подчиняясь большинству, он становится консервативным, испытывает ненависть к нововведениям, предпочитает иллюзию реальности, уважает силу и почитает доброту за слабость;

2) межгрупповой конфликт возникает вследствие бессознательных влечений членов групп к их лидерам и складывающихся в результате отношений между ними. Участники одной общности любят своего лидера, нуждаются в его ответной любви и идентифицируются друг с другом на основе этого чувства. Участники другой общности испытывают подобные чувства, но относительно своего лидера. Таким образом, в основе негативного отношения одной общности к другой лежит механизм несовпадающей эмоциональной идентификации;

3) амбивалентность (двойственность) эмоциональных отношений раннего детства – любовь и ненависть к отцу – в процессе социализации трансформируется и переносится на разные объекты: любовь людей к своему лидеру и другим членам ингруппы, с одной стороны, и ненависть к аутгруппе, с другой. Эти чувства – взаимосвязанные и неизбежные спутники социального взаимодействия;

4) негативное отношение одной общности к другой является основным средством формирования и поддержания сплоченности и стабильности ингруппы: если возникающая в ходе внутригруппового общения агрессия не найдет выхода (катарсиса), она разрушит ингруппу. Поэтому аутгрупповая агрессия является универсальным и неизбежным спутником межгруппового взаимодействия;

5) чем больше аутгруппа отличается от ингруппы, тем больше вероятность того, что она станет объектом агрессии со стороны членов ингруппы;

6) исчезновение агрессии к аутгруппе является отражением распада связей внутри ингруппы.

Взгляды З. Фрейда на причины межгруппового конфликта были подвержены серьезной критике, поэтому в последние годы его точка зрения рассматривается только в контексте истории развития психологии межгрупповых отношений. Однако принципы влияния эмоционального состояния и детского опыта индивидов на их поведение в ходе противоборства социальных общностей легли в основу двух других объяснений – гипотезы «козла отпущения» и теории авторитарной личности.

Фундаментом гипотезы «козла отпущения» является теория фрустрации агрессии американских психологов Нила Элгара Миллера и Джона Долларда, в частности, их идея о смещенной агрессии, в которой угадываются некоторые положения концепции З. Фрейда.

Гипотеза смещенной агрессии сводится к следующему:

1) причиной агрессии является фрустрация – негативное эмоциональное состояние, возникающее тогда, когда человек сталкивается с препятствием на пути достижения цели. Одним из типов ее разрядки (катарсиса) выступает смещенная агрессия. Она реализуется в ситуациях, не позволяющих индивиду проявить прямую агрессию, т.е. агрессию в отношении объекта, непосредственно выступающего источником фрустрации. Поэтому ее сущность заключается в переносе отрицательных эмоций на более доступный (слабый) объект. Например, командир роты не разрешил одному из сержантов убыть в увольнение. Поскольку противостоять данному решению сержант не может, постольку он вымещает свои негативные эмоции на собственных подчиненных, например, посредством ограничения числа увольняемых сверх предусмотренной уставом нормы;

2) способность к смещенной агрессии формируется еще в детстве. Так, пролонгированная фрустрация, испытываемая ребенком и являющаяся следствием его ревности к родителям, ведет к возникновению у него хронической враждебности, перед источником которой – родителями – он беззащитен. Это приводит к тому, что ребенок выбирает для агрессивного ответа на фрустрацию другие объекты, менее опасные и любимые;

3) механизм смещенной агрессии используется индивидом и в процессе взросления. Именно он лежит в основе аутгрупповой дискриминации (более подробно мы рассмотрим этот феномен позднее), объектом которой становятся незащищенные группы меньшинств, так называемые «козлы отпущения». Чем меньше представители аутгруппы похожи на обидчика, тем больше вероятность того, что они станут мишенью смещенной агрессии.

В подтверждение влияния смещенной агрессии на межгрупповые конфликты сторонники гипотезы «козла отпущения» приводят многочисленные исторические примеры, к которым относится «охота на ведьм», развернувшаяся в Средние века, приписывание экономических проблем «бессовестным олигархам» и т.д.

В отличие от концепции З. Фрейда, гипотеза «козла отпущения» неоднократно подвергалась эмпирической проверке в ходе лабораторных экспериментов и анализа данных статистики. Так, сопоставляя сведения о ценах на хлопок и количестве судов Линча в 1882-1930 гг. в южных штатах США, американские исследователи Карл Ховланд и Роберт Сирз пришли к выводу о том, что между этими явлениями существует связь: чем ниже падали цены на хлопок, тем больше становилось уличных расправ над афроамериканцами. Иначе говоря, понижение закупочных цен порождало у жителей южных регионов, живших за счет выращивания хлопка, фрустрацию, которую они вымещали на наименее защищенной группе населения.

Пик популярности гипотезы «козла отпущения» пришелся на 40-50-е гг. XX века. Позднее интерес к ней уменьшился. По-видимому, это произошло благодаря накоплению критических замечаний, на которые сторонники гипотезы не находили ответов. В конечном итоге она повторила судьбу концепции З. Фрейда: в последние годы упоминание о ней встречается в основном в контексте истории психологии. Однако предположение о том, что аутгрупповая дискриминация является способом разрешения внутриличностных конфликтов, до сих пор привлекает внимание некоторых исследователей.

Идея об индивидуальных различиях в проявлении аутгрупповой дискриминации легла в основу теории авторитарной личности, основателями которой считаются немецкий философ и социолог Теодор Людвиг Визенгрунд Адорно и его коллеги из Калифорнийского университета (г. Беркли) (так называемая «берклийская группа»). Они, также, как и З. Фрейд, полагали, что причину негативного отношения к аутгруппе стоит искать в личности субъекта восприятия, но в отличие от него считали, что межгрупповой конфликт – это не природная данность, а аномалия, поэтому его участником может стать не любой человек, а только тот, кто обладает определенными личностными особенностями.

В своем исследовании команда Т. Адорно использовала целый ряд уже существующих методик, среди которых были анкеты, клинические интервью, тематико-апперцептивный тест и, главное, разработанные ими шкалу антисемитизма (она отражала степень согласия респондентов с рядом утверждений относительно евреев) и шкалу отношений к различным меньшинствам.

Результаты лабораторного эксперимента позволили описать личность человека, склонного к дискриминации аутгрупп, названную в конечном итоге авторитарной^⁴ и обладающую следующими чертами:

- конвенционализмом, т.е. стремлением поддерживать принятые (конвенциальные) в определенной общности нормы, предписывающие или запрещающие какие-либо поведение, деятельность или действия;

- авторитарным раболепием – некритическим подчинением идеализированным авторитетам собственной группы;

- авторитарной агрессией – тенденцией к выискиванию людей, не уважающих конвенциональные ценности, с целью их осуждения, отвержения и наказания;

- антиинтрацепцией – неприятием всего субъективного, чувственного, исполненного фантазией;

- суеверностью – верой в мистическое предначертание собственной судьбы, предрасположенностью к мышлению в жестких категориях;

- силовым мышлением и культом силы – мышлением в таких категориях, как господство-подчинение, сильный-слабый, вождь-последователи; идентификацией себя с образами, воплощающими силу; выставлением напоказ крепости собственного духа;

- деструктивностью и цинизмом – общей враждебностью, негативизмом по отношению ко всему человеческому;

- проективностью – предрасположенностью верить в мрачные и опасные процессы, происходящие в мире; проекцией своих неосознанных, инстинктивных импульсов на внешний мир;

- чрезмерным интересом к происшествиям на сексуальной почве.

Опираясь на идеи З. Фрейда, берклийская группа полагала, что причиной формирования авторитарной личности является особая ситуация семейного развития: авторитарный отец и наказывающая мать; формальные, жестко регламентированные отношения, отсутствие теплоты, доверительности и непосредственности между родителями и детьми.

Теория авторитарной личности, также, как и другие концепции, не избежала критики, которая в особой степени касалась привязки результатов экспериментов к конкретному периоду времени – 50-х гг. XX в., когда у взрослых американцев достаточно устойчиво наблюдались черты, обусловленные социальными и политическими событиями, происходившими в США. В связи с этим содержание синдрома авторитарной личности было изменено канадским психологом Бобом Альтемейером, который конкретизировал в нем такие признаки, как:

- полное и безоговорочное подчинение власти и авторитету;

- приверженность традиционным социальным нормам (конвенционализм, конформизм);

- агрессивность по отношению к тем группам, неприятие которых поощряется властями.

Позднее обнаружился ряд дополнительных условий, способствующих формированию авторитарной личности. К их числу относятся:

- социальная обстановка в обществе, поскольку степень авторитаризма зависит от восприятия людьми угрозы своему положению;

- ситуативная угроза (например, напоминание человеку о неизбежности смерти);

- образование (чем более развита гуманитарная составляющая, тем менее авторитарен человек);

- профессия (например, уровень авторитаризма у полицейских выше, чем у профессиональных военнослужащих);

- религиозность (набожные люди более сильно идентифицируются со своей группой);

- тип культуры (уровень авторитаризма более высок у индивидуалистских (например, США), чем у коллективистских (например, Япония) культур).

Американский психолог польского происхождения Эльза Френкель-Брунсвик пришла к выводу о том, что ведущая особенность анализируемого типа личности заключается в неспособности переносить неопределенность. Поэтому для нее характерно желание не отличаться от большинства. Следствием такой установки является склонность авторитарного человека к аутгрупповой дискриминации только в тех случаях, когда подобное отношение к группе «чужих» рассматривается в обществе как допустимое и обоснованное. В противном случае он будет ярым приверженцем равенства.

Современные исследования показывают, что помимо перечисленных характеристик, авторитарной личности свойственна поддержка некоторых аттитюдов, определяющих наличие у нее таких черт, как:

- сопротивление социальным изменениям и слабый интерес к политической жизни;

- неверие в заговоры, организованные представителями государства;

- поддержка военного вмешательства своей страны в дела других государств и негативная оценка их политических лидеров;

- сильная выраженность национальной идентичности;

- определенное представление о причинах и возможности коррекции предрассудков и стереотипов;

- неприятие прав человека: демократических прав, в том числе свободы слова и проведения демонстраций, отсутствия у правительства права объявлять войну без проведения референдума, а также прав транссексуалов и сексуальных меньшинств;

- позитивное отношение к закону и негативное – к заключенным;

- оценка серьезности преступления в зависимости от социального статуса преступника (авторитарные люди оценивают преступление, совершенное представителем власти, например, работником правоохранительных органов или военнослужащим, как менее серьезное, чем совершенное человеком, не имеющим к ней отношения или совершенное против власти);

- атрибуция ответственности преступнику (авторитаризм позитивно связан с приписыванием ответственности за совершение преступления именно делинквенту, а не причинам и поводам совершения данного деяния);

- внимание к расе участников судебных процессов (чем более авторитарны люди, тем большее внимание они обращают на расу подсудимого и потерпевшего в уголовных процессах);

- интерес к преступлениям (авторитарным людям нравятся криминальные драмы, основанные на реальных событиях);

- сексуальная агрессивность (чем выше авторитаризм, тем выше готовность мужчин совершить сексуальное нападение. Эта связь опосредована принятием мифов об изнасиловании и враждебным сексизмом: авторитарные люди соглашаются с мифами об изнасиловании (т.е. с тем, что они не могут произойти без желания пострадавшей стороны) и негативно относятся к женщинам);

- негативное отношение к психологическим и психиатрическим центрам, а также работающим в них профессионалам;

- самостереотипизация, выбор жизненного пути в соответствии с полоролевыми стереотипами;

- отсутствие интереса к собственной личности (люди с высоким уровнем авторитаризма не занимаются интроспекцией, не стремятся к самопознанию);

- низкий уровень морального развития, неприятие идеи о множественности систем моральных норм;

- стиль воспитания, опирающийся на наказание;

- предпочтение развлечений, связанных с конфликтным взаимодействием и физическим воздействием участников друг на друга, и недооценка развлечений, подразумевающих внимание к своему внутреннему миру и внутреннему миру других людей.

Помимо представленных особенностей необходимо отметить и тот факт, что чем выше степень авторитаризма, тем сильнее у личности выражен эффект собственного мнения (таким людям обычно нравятся те, кто думает так же, как они), более отчетливо наблюдается экстраверсия, добросовестность и когнитивная ригидность, менее – открытость новому опыту.

Возникнув в начале 50-х гг. XX в., теория авторитарной личности значительно изменилась, но до сих пор является одним из основных объяснений межгрупповых конфликтов. Ее отличительным признаком по-прежнему остается игнорирование специфики отношений между группами – участницами противоборства, учитываемой в теории реального конфликта.

Согласно этой теории, ведущей причиной противостояния различных социальных общностей выступает противоречие их интересов при ограниченности ресурсов.

Важнейшие постулаты теории реального конфликта были сформулированы американским психологом Дональдом Томасом Кэмпбеллом и сводятся к следующему:

1) причиной межгруппового конфликта является ограниченность ресурсов и противоречие интересов его участников;

2) реальный конфликт интересов – это такой конфликт, который хотя бы одной из взаимодействующих групп воспринимается как таковой;

3) конфликт интересов между группами может быть текущим, имевшим место в прошлом или предполагаемым. Вне зависимости от этого он порождает конкуренцию и ожидание реальной угрозы со стороны аутгруппы;

4) многие ситуации межгруппового конфликта сходны по ведущему параметру: все ресурсы получают члены победившей общности. Данное явление получило название «игра с нулевой суммой». Исключение из процесса распределения ресурсов некоторых членов одержавшей победу группы невозможно, вне зависимости от того, какой вклад в победу они внесли, поскольку ресурсы в подобных случаях – это ставшее общественным достояние;

5) группы могут «сражаться» как за физические ресурсы, так и за ресурсы, не имеющие значения вне контекста конкуренции, например, высокий статус или престиж;

6) последствиями переживания реальной угрозы со стороны аутгруппы являются:

а) враждебность отдельных членов группы к источнику угрозы – аутгруппе;

б) отказ членам аутгруппы в помощи, влекущей за собой ответственность или значимые усилия ингруппы;

в) увеличение внутригрупповой сплоченности;

г) более полное осознание человеком своей групповой принадлежности;

д) восприятие границ группы как непроницаемых: люди, чувствующие угрозу со стороны аутгруппы, порожденную противоречием интересов, стараются не допускать в ингруппу новых членов (например, выступают за закрытие границ страны) и предпочитают, чтобы члены ингруппы не покидали ее;

е) уменьшение степени отклонения членов ингруппы от выполнения групповых норм, ужесточение наказания за нарушение этих норм вплоть до остракизма и изгнания нарушителя из группы, или – предел возможного изгнания – его физического уничтожения.

Таким образом, согласно теории реального конфликта, вступая в противостояние, порожденное борьбой за ресурсы, группы преобразуются. Что именно с ними происходит, было показано, например, в ставшем классическим исследовании Музафера Шерифа и его коллег, организовавших летний лагерь для мальчиков в штате Оклахома. Создание ситуации, в которой интересы двух отрядов противоречили друг другу, привело к следующим последствиям:

- статусная иерархия внутри каждого отряда стала более жесткой;

- члены каждого отряда полагали, что аутгруппа состоит главным образом из трусливых, самоуверенных и неприятных ребят, в то время как ингруппа – из храбрых, крепких и дружелюбных. Враждебность по отношению к аутгруппе проявилась и в действии: отряды совершали набеги на корпуса друг друга и сжигали флаги; тема атак и контратак доминировала в разговорах.

На основе данного эксперимента исследователи предположили, что межгрупповая дифференциация проявляется только при определенных обстоятельствах: враждующие группы должны иметь хорошо развитую структуру ролей, лидерства, социальные нормы и цели совместной деятельности, конкурирующие с другой группой;

7) разрешение межгруппового конфликта может быть достигнуто включением противоборствующих групп в общую деятельность. Так, в заключение описанного выше эксперимента перед ребятами из враждующих команд были поставлены задачи, с которыми каждая из них в отдельности справиться не могла. В результате произошло примирение сторон.

Несмотря на приобретенную популярность, теория реального конфликта тоже не избежала критики. Поэтому на сегодняшний день она рассматривается как основное, но далеко не единственное направление исследований, в которых анализируется роль борьбы за ресурсы в возникновении межгруппового противоборства.

Если У.Г. Самнер обнаружил пристрастное восприятие своей и чужих групп в результате наблюдения за этническими общностями, то британский психолог Генри Тэджфел и его коллеги пришли к аналогичным выводам, но уже в ходе многочисленных экспериментов с так называемыми «минимальными группами»^⁵. Именно благодаря их работам в социальной психологии появились понятия внутригруппового фаворитизма и межгрупповой дискриминации, в основе которых лежит эффект относительнойдепривации, заключающийся в том, что при оценке своего положения индивиды не просто анализируют собственные достижения и неудачи, а сравнивают их с тем, чего добились другие люди. В результате они чувствуют себя обделенными не тогда, когда их положение достаточно плохое, а тогда, когда общности, с которыми они себя сравнивают, получают большее вознаграждение^⁶.

Весьма интересен тот факт, что изучение эффекта относительной депривации в целом началось с выявления эффекта личной относительной депривации. Он был эмпирически зафиксирован еще в конце 40-х гг. XX в., когда оценивание удовлетворенности своим положением представителей различных родов войск в армии США привело к неожиданным результатам. Оказалось, что летчики, которые имели большую возможность получить повышение по службе, чем служащие военной полиции, были меньше удовлетворены своей карьерой, чем полицейские. Авторы исследования предположили, что летчики сравнивали свое положение с положением людей, которые служили с ними в одной части, успешно получая повышения, и приходили к неутешительным выводам. А солдаты военной полиции сравнивали свое положение с положением своих сослуживцев, которые, также как и они, медленно продвигались по служебной лестнице.

В последующих исследованиях было установлено, что вероятность относительной личной депривации увеличивается, когда человек:

- считает, что похожие на него люди уже имеют то, что он сам хочет получить;

- чувствует, что заслужил исполнение своего желания;

- думает, что достичь желаемого не реально;

- обвиняет в неудаче себя.

Итак, сущность относительной групповой депривации, сопровождающейся отрицательными эмоциональными состояниями, заключается в осознании участниками конкретной общности того, что их положение хуже, чем положение других общностей.

Структуру относительной депривации образуют когнитивный и аффективный компоненты. Когнитивный компонент – это осознание человеком того, что его положение или положение ингруппы хуже, чем положение других людей или аутгруппы. Аффективный компонент включает в себя злобу, фрустрацию и депрессию.

Относительная депривация обладает рядом свойств:

1) ее выраженность зависит от степени идентификации человека со своей группой и оценки желательности группы сравнения. Люди с высокой степенью идентификации с группой испытывают большую групповую относительную депривацию, чем люди с низкой идентификацией. Кроме того, степень относительной депривации больше, если в процессе сравнения участвует желательная для человека аутгруппа, чем ежели нежелательная. Данные характеристики ситуации взаимодействуют между собой: степень депривации людей с разной степенью ингрупповой идентификации (высокой и низкой) больше различается при сравнении с желательной группой;

2) она может быть дифференцирована на три типа. В первом случае рост ожиданий человека сопровождается уменьшением способности к их реализации, что приводит к возникновению значительного разрыва между ними. Депривация второго типа возникает в ситуации, когда ожидания человека растут, а его способность к их удовлетворению остается прежней. И наконец, в третьем случае рост возможностей удовлетворения ожиданий приводит к чрезмерно быстрому возрастанию самих ожиданий. Однако в определенный момент рост возможностей прекращается, а ожидания все еще продолжают расти;

3) ее основными последствиями являются:

- возникновение межгрупповой дифференциации;

- актуализация стереотипов;

- поддержка и участие в работе общественных организаций, защищающих права ингруппы, в коллективных формах протеста.

Однако наступление этих последствий зависит от силы аффективного компонента депривации, ее длительности и степени ингрупповой идентификации человека.

Итак, социальные общности воспринимают друг друга с позиции «мы» – кладезь добродетели и «они» – скопище пороков. Однако данное обостренное «мы-чувство», подстегивающее самовосхваление, и тесная групповая сплоченность свойственны не всем группам и далеко не всегда, а лишь в каких-то чрезвычайных ситуациях. Кроме того, большие социальные группы (национальные или культурные) могут отличаться психологической гетерогенностью. Поэтому не все члены ингруппы испытывают по отношению к аутгруппе, например, ненависть и ксенофобию.

Вместе с тем, скепсис в отношении «своей группы» и признание превосходства «чужой группы» явление достаточно редкое и не очень характерное для межгрупповых отношений. Поэтому, как правило, в ситуациях, когда участники конкретной общности, сравнивая себя с другими, не могут найти очевидных признаков собственного превосходства, они обращаются к умозрительным, совершенно неверифицируемым самокатегоризациям с использованием словесной конструкции – «зато». Например, «зато мы щедрые, гостеприимные, отзывчивые, душевные» и т.д. В этом случае собственные недостатки и пороки очень просто превращаются в достоинства: безалаберность и недисциплинированность становятся душевной широтой и щедростью; лень и необязательность – нестяжательством и непосредственностью; равнодушие и безразличие – смиренностью; подобострастность, угодничество, рабская покорность – терпеливостью (толерантностью); жадность и зависть – чувством справедливости и т.п.

Представленное описание получило в социальное психологии обозначение группоцентризм или внутригрупповой фаворитизм. Его суть заключается в том, что, прибегая к крайним атрибуциям, члены группы собственные добрые дела объясняют своей изначальной природной склонностью к добродетели, а чужие – случайностью. И наоборот, если «мы» и сделали нечто дурное, то случайно, а вот «они» – в силу природной испорченности.

Как показывают результаты научных исследований, подобная асимметрия в восприятии – оценивании себя и других – скорее всего, необходима группам, как и индивидам для повышения самооценки. Но это лишь одна из причин. Другая кроется в асимметричной когнитивной категоризации «мы» и «они».

Асимметрия восприятия оценки сходства и различия объектов была обнаружена израильским психологом Амосом Тверски. Она помогает понять когнитивные причины формирования этно – и группоцентристской позиций.

Суть эффекта асимметрии состоит в том, что, сравнивая два объекта, индивиды могут совершенно искренне полагать, что один из них похож на другой (например, объект А похож на объект Б) в то время как обратного сходства не наблюдается (т.е. объект Б не похож на объект А). Так скажем, военнослужащие, объединенные на основе «землячества», утверждают, что Новосибирск похож на Москву, а вот Москва на Новосибирск – нет.

Почему возникает эта странная асимметрия? Однозначного ответа здесь нет. Тем не менее, одной из ее причин можно считать неравнозначную «когнитивную наполненность» сравниваемых объектов, т.е. «мы» и «они». Для каждого члена группы «мы» – это важная, богатая ассоциациями, категория, знакомая в деталях и в частностях, в которую он включает и себя, принимая за эталон, или стандарт для сравнения. В то же время «они» – это абстрактная, очень бедная по содержанию категория, в которой может улавливаться некоторое отдаленное сходство с «мы». Поэтому сравнения осуществляются асимметрично – «они» похожи на «нас», но не наоборот. Причем «они» могут быть настолько когнитивно бедными (т.е. «мы» настолько мало о них знаем), что все члены группы будут выглядеть как «на одно лицо». Так европейцам все азиаты кажутся индивидуально неразличимыми, а вторые воспринимают одинаковыми первых; многие из нас могут допустить, что собаки в чем-то похожи на людей, но очень немногие, что люди – на собак.

Следующая причина, способная привести к возникновению конфронтационных отношений между группами заключается в том, что все они отличаются друг от друга мерой могущества, влиятельности и статусом. Кроме того, различные общности могут располагать своими, только им доступными средствами давления, которые они используют в случаях конфликтного взаимодействия. Так, например, в противостоянии между работниками и администрацией предприятия представители последней обычно пускают в ход власть вознаграждения и принуждения, чтобы внести зерно раздора в стройные ряды подчиненных. Сами же рабочие оказывают давление на администрацию посредством саботажа производства, выведения из строя оборудования и т.д.

Очень часто к усилению группоцентризма приводят различия в могуществе, влиятельности и статусе. Причем это характерно как для общностей с относительно низким, так и высоким статусом. Понятно, что в этом случае низкостатусные группы воспринимают привилегированное положение своих противников как несправедливое, незаслуженное, незаконное, да и вообще временное. Излишне говорить, что с позиции высокостатусной группы все выглядит прямо противоположным образом. Тем не менее, как одна, так и другая группа в сложившейся ситуации активно занимается самовозвеличиванием, самовосхвалением и выказывает крайний негативизм в отношении противной стороны.

Забегая несколько вперед, отметим, что максимальный интерес к теории реального конфликта, эффектам относительной депривации, аутгрупповой дискриминации и внутригруппового фаворитизма пришелся на 60-70-е гг. XX в. Однако после этого он пошел на спад, благодаря результатам европейских исследований, согласно которым межгрупповая дифференциация возникает даже в отсутствии противоречия интересов между группами.

В настоящее время доминирующее положение среди концепций, объясняющих возникновение межгрупповых конфликтов, занимают теории социальной идентичности и самокатегоризации.

В основе теории социальной идентичности лежит высказанное Генри Тэджфелом и Джоном Тёрнером предположение о том, что осознание человеком собственного «Я» включает в себя принадлежность ко всем социальным группам, с которыми он себя идентифицирует. При этом индивид стремится иметь завышенную, а не заниженную самооценку. Следуя данному постулату, они пришли к выводу о том, что вхождение в «хорошую» группу и идентификация с ней обеспечивает человеку позитивное представление о себе или, говоря научным языком, положительную самокатегоризацию. И наоборот, идентификация с «плохой» группой способна сделать индивида «плохим» в его собственных глазах (т.е. привести к отрицательной самокатегоризации). Наряду с этим знание о том, «что такое хорошо и что такое плохо» согласно теории социального сравнения Леона Фестингера мы получаем в процессе сопоставления данных. При этом мы сравниваем не только себя с другими, но и свою группу с чужой. Если наша группа лучше или, по крайней мере, не хуже других, то это дает повод каждому ее члену гордиться не только группой, но и самим собой. Весьма отрадно то, что сам индивид может не прилагать никаких усилий к успеху или процветанию, славе «своей» группы и в то же время греться в ее лучах. Пусть я лживый, ленивый, подлый, злобный, завистливый, жадный, но зато я, допустим, американец, русский, француз, украинец, англичанин и т.д. Кстати, принадлежность к национальной группе – сама благодатная отдушина для компенсаторного самоуважения. Недаром известный афоризм гласит, что «патриотизм – последнее прибежище негодяев». Именно поэтому, видимо, среди громогласных, «публичных» патриотов больше всего воров, взяточников, самодуров, проходимцев, мошенников и откровенных бандитов. Человек иногда так гордится своей национальной принадлежностью, что создается впечатление, будто в этом имеется его заслуга. Одним словом, под лозунгами «Мы самые лучшие!», «Да здравствуем мы!», «Слава нам!» – обычно собираются самые «сливки общества».

Можно выделить три основных утверждения, лежащих в основе теории социальной идентичности и касающихся ее видов:

1) человек обладает идентичностью двух типов – личной и социальной. Первая связана с его индивидуальными характеристиками (веселый, умный) или ролями, которые он играет в межличностном взаимодействии (сын, отец), а вторая – с его принадлежностью к какой-либо социальной группе (курсант, мужчина, русский, житель Ставрополья). Существование двух типов идентичности является отражением двойственности человеческой натуры: стремления подчеркнуть свою уникальность и желания быть защищенным, принятым другими людьми. Таким образом, социальная идентичность – это часть «Я» человека, которая включает в себя знание о своем членстве в социальной группе вместе с ценностной и эмоциональной значимостью этого членства.

В определенном смысле оба типа идентичности социальны. Их социальность проявляется в том, что они возникают в ходе общения индивида с окружающими, а их содержание и важность определяются его контекстом. Именно ситуация общения во многом детерминирует, какие особенности припишет себе человек, как он воспримет себя – как уникальную личность или как члена социальной группы.

Единственным критерием, по которому проведение различия между личной и социальной идентичностями в рамках теории социальной идентичности представляется целесообразным, это их функции. Так, личная идентичность связана с осознанием человеком своего отличия от других, а социальная – подобия себя с некоторыми из них;

2) личная и социальная идентичность связаны между собой. Когда человек считает необходимым подчеркнуть свою уникальность, он отказывается от восприятия себя как члена группы, и наоборот. Другими словами, личная и социальная идентичности принимаются человеком попеременно, в зависимости от его целей и ситуации, в которой он находится. Так, принятие одного типа идентичности автоматически означает отказ от другого. Данная точка зрения получила название одномерной модели идентичности. Из нее следует, что социальная идентичность наиболее ярко выражена у людей, которые проводят четкое различие между «я» и «другие» и небольшое – между «я» и «мы», поскольку подчеркивание различия между «я» и «мы» приводит к принятию личной идентичности и уменьшению выраженности социальной. Действительно, результаты исследований показывают, что, чем меньше различие, которое индивид проводит между «я» и «мы», тем чаще он демонстрирует ингрупповой фаворитизм и аутгрупповую дискриминацию, и менее способен к пониманию членов аутгруппы, принятию их целей и ценностей.

Актуализация одного из двух типов идентичностей зависит от ряда факторов, среди которых можно выделить:

а) ситуацию общения, прежде всего тип взаимодействия: межгрупповое взаимодействие провоцирует актуализацию социальной, а межличностное – личной идентичности. При этом разные ситуации межгруппового взаимодействия провоцируют актуализацию разных типов социальной идентичности: межэтническое взаимодействие – этническую идентичность, межвозрастное – возрастную и т.д. Основными детерминантами, определяющими вид межгрупповой ситуации, являются:

- аутгруппа, которая находится в поле зрения членов ингруппы, может появиться в скором времени или сравнение с которой важно для субъекта восприятия;

- ингруппа, к которой человек себя причисляет;

б) индивидуальные особенности человека:

- социальная идентичность важнее для юношей и стариков, а личная – для детей и людей среднего возраста;

- люди, которые пережили личную трагедию (развелись, потеряли работу), стараются примкнуть к группе, пытаясь переопределить свою идентичность;

- для индивидов в коллективистских культурах более важной является социальная идентичность, а в индивидуалистских – личная. Это выражается в том, что представители последних, описывая себя, «забывают» о своей принадлежности к группам.

Положение о том, что социальная идентичность одномерна, т.е. о способности человека в каждый момент времени актуализировать либо индивидуальную, либо социальную идентичность было введено в теорию социальной идентичности не сразу и до сих пор вызывает критические замечания. Основное из них заключается в том, что в ряде ситуаций усиление идентификации человека с группой приводит к актуализации личной идентичности. Например, наиболее конформный член группы, который полностью соглашается с ее нормами, т.е. обладает выраженной социальной идентичностью, в то же время подчеркивает различие между собой и другими членами группы, утверждая, что он лучше выполняет ее нормы, чем остальные, т.е. актуализирует личную идентичность.

Это критическое замечание привело к созданию двухмерной модели идентичности, согласно которой актуализация личной и социальной идентичностей происходит независимо друг от друга. В частности, благодаря экспериментам, было доказано, что люди, считающие себя членами социальной группы, подчеркивают различия между собой и другими членами ингруппы, т.е. используют личную идентичность. Вместе с тем акцентирование внимания людей на индивидуальных различиях порождает межгрупповую дифференциацию, что говорит об использовании социальной идентичности.

Несмотря на то, что вопрос о соотношении личной и социальной идентичности до сих пор остается открытым, в основе большинства исследований лежит ее одномерная модель;

3) каждый человек обладает несколькими социальными идентичностями, поскольку является членом многих малых и больших групп, выделенных по признакам пола, возраста, этнической или расовой принадлежности, образования, хобби и т.д. Сравнительная важность различных видов социальных идентичностей зависит от индивидуальных особенностей людей, их опыта.

Актуализированная социальная идентичность оказывает влияние на восприятие человеком мира и его поведение. При этом социальные идентичности различаются по количеству связей с другими идентичностями. Идентичности, обладающие большим количеством связей, легче извлекаются из памяти и оказывают большее влияние на поведение человека.

В структуре социальной идентичности, в отличие от структуры относительной депривации, выделяют не только когнитивный и аффективный компоненты, но и центральные и периферические элементы.

Когнитивный компонент связан с групповой самокатегоризацией – отнесением субъектом восприятия себя к одной из групп и оценкой себя как ее типичного представителя. В аффективный компонент входит ингрупповая идентификация (оценка человеком ингруппы как референтной) и эмоциональное отношение к ингруппе.

Ингрупповая идентификация – это аффективно-оценочный компонент группового членства. Она отличается от когнитивного компонента социальной идентичности – самокатегоризации. Это выражается в том, что самокатегоризация в группе не означает высокой степени ингрупповой идентификации, а идентификация с группой не гарантирует признания субъектом восприятия своего подобия другим членам группы. Например, курсанты-первокурсники не считают себя типичными представителями академии, но достаточно сильно идентифицируются с ней.

Степень ингрупповой идентификации зависит от ряда условий:

1) одновременное присутствие нескольких групп (если человек рассматривает себя как индивидуальность, степень его идентификации с любой группой будет низкой, тогда как присутствие в одном месте членов нескольких социальных групп усиливает ингрупповую идентификацию);

2) дискриминация членов ингруппы (ингрупповую идентификацию усиливает враждебное отношение к группе со стороны окружающих. Оно способствует объединению ее членов, формированию чувства «мы», особенно если они не имеют возможности перейти в другую общность);

3) размер ингруппы, соответствующий ситуации (степень ингрупповой идентификации выше у участников общностей небольшого размера. Более того, выбирая из двух групп одного типа, люди, как правило, сильнее идентифицируются с меньшей из них);

4) статус ингруппы, соответствующий ситуации (степень ингрупповой идентификации выше у членов высокостатусных групп. Например, военнослужащие, которые служат в элитных частях, обладают более высокой организационной идентификацией. Причем сама служба в таких частях повышает самооценку человека, а она, в свою очередь, организационную идентификацию).

В целом наибольшая идентификация наблюдается у членов малых групп с высоким статусом. Однако существуют ситуации, когда члены низкостатусной группы достаточно сильно идентифицируются с ней. В частности, ингрупповая идентификация увеличивается, если люди считают, что статус их общности незаслуженно низкий, т.е. считают положение ингруппы нелегитимным. Вместе с тем степень идентификации человека с группой понижается, если ему кажется, что незаслуженным является не низкий статус ингруппы, а включение в эту группу его самого.

Можно выделить и еще один аспект влияния статуса на ингрупповую идентификацию. Он связан с тем, что смена позиции меньшинства на позицию большинства рассматривается как достижение, а изменение в обратном направлении – как неудача. Негативная реакция на потерю позиции большинства проявляется ярче, чем позитивная – на приобретение этой позиции. Когда высокостатусная группа теряет статус большинства, у ее членов сильно понижается ингрупповая идентификация. Это падение связано с ростом враждебности, уменьшением взаимопомощи и желанием покинуть группу. Однако достижение меньшинством статуса большинства не приводит к мгновенному усилению идентификации ее членов. Она возрастает только в том случае, если статус сохраняется достаточно долго;

5) статус других ингрупп, членом которых является человек (влияние данного фактора связано с тем, что в жизни индивид выступает членом многих социальных групп. Низкий статус некоторых из них приводит его к более сильной идентификации с оставшимися. Например, курсанты, которым сказали, что они принадлежат к психологическому типу, представители которого не добиваются успеха в профессии, впоследствии сильнее идентифицировались с факультетом академии, на котором они учились, чем те курсанты, которым сказали, что люди их психологического типа достаточно успешны);

6) добровольность членства в ингруппе (ингрупповая идентификация возрастает в том случае, когда человек сам выбирает группу, членом которой он является);

7) отношение со стороны членов ингруппы (уважение и интерес с их стороны порождает у человека чувство, что он нравится окружающим, что приводит к усилению его ингрупповой идентификации. Люди, которым члены ингруппы не оказывают поддержку, меньше идентифицируются с ней. Особенно ярко этот эффект проявляется в подразделениях, степень идентификации с которыми у военнослужащих зависит от их удовлетворенности общением между начальником и подчиненными);

8) степень самокатегоризации человека в ингруппу, осознание им общности судьбы всех членов группы: чем выше уровень самокатегоризации и осознание общности судьбы, тем выше степень его идентификации;

9) индивидуальные особенности людей. К ним относятся:

- выраженность ориентации на социальное доминирование (убежденность в обоснованности статусных различий между группами в обществе);

- когнитивная ригидность: когнитивно ригидные люди сильнее идентифицируются с ингруппой, обладают более высокой самооценкой, связанной с членством в ней, чаще соглашаются с аттитюдами своих одногруппников;

- страх смерти: люди, которым напоминают о неизбежности смерти, сильнее идентифицируются с позитивно оцениваемой окружающими группой и слабее – со стигматизированной (т.е. группой, которую окружающие оценивают резко негативно). Однако уменьшение идентификации со стигматизированной группой характерно не для всех людей, а только для тех, кто обладает определенными индивидуальными особенностями, например, слабой когнитивной ригидностью;

- низкая самооценка: индивиды сильнее идентифицируются с группой, когда их постигла неудача, например, когда они узнают, что другой сотрудник выполнил поручение лучше, чем они.

Сильная ингрупповая идентификация приводит к ряду последствий, связанных с изменением оценки ингруппы и ее деятельности, эмоционального отношения к ней; изменением оценки членов аутгруппы; степенью дифференциации между ин- и аутгруппой; психологическим самочувствием человека:

- более позитивная оценка членов ингруппы, особенно после наблюдения за поведением «черной овцы» – нарушителя групповых норм;

- поддержка человеком норм, существующих в его группе (организации) и готовность следовать им;

- предпочтение человека, следующего ингрупповым нормам, по сравнению с тем, кто их нарушает;

- более позитивная оценка лидера ингруппы, особенно если он легитимно избран, использует демократический стиль управления и является наиболее ярким представителем данной группы, т.е. прототипичен для нее;

- ожидание справедливости со стороны членов ингруппы. Люди, сильно идентифицирующиеся с группой, чаще ожидают, что ее члены будут справедливы, чем люди с низкой идентификацией. Если член ингруппы нарушает ожидания и совершает несправедливый поступок, люди с сильной идентификацией испытывают большее разочарование, чем люди со слабой;

- интерес к информации об ингруппе;

- более негативная оценка информации, угрожающей высокому статусу ингруппы, и позитивная – поддерживающей его;

- усиление эмоционального отношения к ингруппе, особенно при ее амбивалентном восприятии (например, полагание ее одновременно привлекательной и непривлекательной);

- сильная идентификация с общей группой, образовавшейся при слиянии ингруппы и аутгруппы;

- поддержка деятельности ингруппы;

- участие в деятельности ингруппы. Во-первых, люди с сильной ингрупповой идентификацией чаще принимают участие в деятельности социальных движений, чем те, кто слабо идентифицируется со своей группой. Во-вторых, сильная организационная идентификация порождает удовлетворенность сотрудника работой, уменьшает его желание сменить деятельность, увеличивает готовность к сверхролевому поведению (действиям, которые не входят в его обязанности, но способствуют процветанию организации) и психологическое благополучие.

Связь между идентификацией и участием в деятельности ингруппы носит циклический характер: сильная идентификация повышает вероятность участия в коллективной деятельности, а это, в свою очередь, усиливает идентификацию. Однако ингрупповая идентификация – это только один из факторов, влияющих на готовность людей принять участие в подобной деятельности. Другой фактор – оценка человеком возможной выгоды и убытков от участия в ней;

- готовность оказать помощь членам ингруппы;

- готовность принести жертву на благо ингруппы;

- поддержка права ингруппы на самостоятельное существование;

- более негативная оценка членов аутгруппы и сопротивление их влиянию;

- отказ аутгруппе в помощи и праве на самостоятельное существование;

- отказ принять помощь со стороны аутгруппы;

- увеличение межгрупповой дифференциации, особенно в условиях конфликта между группами;

- уменьшение чувства вины за дискриминацию аутгруппы;

- позитивная оценка власти, которая стремится контролировать аутгруппу;

- изменение паттерна межгрупповой коммуникации: интенсивное общение с членами аутгруппы относительно выполнения совместной задачи, а с членами ингруппы – по поводу межличностных отношений в ней;

- изменение поведения в межличностном общении: люди с сильной ингрупповой идентификацией проявляют большую терпимость в межличностном общении;

- интерес к групповой принадлежности партнера по общению: люди с сильной идентификацией интересуются, является ли партнер по общению членом их социальной группы;

- влияние на психологическое самочувствие. Идентификация с группой увеличивает социальную поддержку со стороны окружающих людей, которая, в свою очередь, уменьшает стресс и увеличивает удовлетворенность человека своей жизнью.

Вторая плоскость анализа структуры социальной идентичности подразумевает выделение в ней ядерных (центральных) и периферических элементов. Их функции подобны функциям аналогичных элементов социальных представлений. Ядерные элементы социальной идентичности в меньшей степени подвержены изменению. Актуализация социальной идентичности связана, прежде всего, с их принятием. Если человек отвергает периферические элементы, это не означает отвержения социальной идентичности в целом. Однако если он не принимает ядерные, можно считать, что он не сформировал данную идентичность.

Например, к числу центральных элементов этнической идентичности относятся язык и общность истории. К ее периферическим элементам – спорт, пища, одежда и т.д.

Как уже говорилось ранее, объективное сравнение своей группы с чужой не всегда приводит к позитивной самооценке. Каким образом в этих условиях можно ее получить и более, повысить?

Г. Тэджфел и Дж. Тёрнер предположили, что люди добиваются этого посредством аутгрупповой (межгрупповой) дискриминации, т.е. сравнивают себя либо с теми, кто заведомо находится в проигрышном положении, либо попросту придумывают для тех, с кем себя сравнивают, несуществующие у них недостатки. Данная мысль была сформулирована в рамках теории социальной идентичности как гипотеза самооценки:

1) успешные ингрупповой фаворитизм и аутгрупповая дискриминация повышают самооценку человека;

2) низкая или находящаяся под угрозой самооценка приводит к ингрупповому фаворитизму и аутгрупповой дискриминации.

В настоящее время данная гипотеза имеет как сторонников, так и противников. Тем не менее, в ряде исследований она нашла свое подтверждение. Более того, с их помощью были выявлены и другие стратегии поддержания позитивной социальной идентичности и самооценки. К их числу относятся стратегии индивидуальной и коллективной мобильности, а также социального творчества.

Стратегия индивидуальной мобильности заключается в том, что носитель негативной социальной идентичности переходит в новую позитивно оцениваемую социальную группу и, таким образом, освобождается от нее. Наиболее выраженным вариантом данной стратегии является ассимиляция, при которой человек старается слиться с новой группой, стать похожим на ее членов. Например, посредством перевода из одного подразделения в другое.

Стратегия коллективной мобильности предполагает, что члены ингруппы вступают в соревнование с аутгруппой. Данная стратегия проявляется чаще всего в виде массовой активности: участия в различных мероприятиях, предполагающих победивших и проигравших. При этом выделяют два типа коллективной мобильности: социальное соревнование – соревнование за позитивную оценку своей группы и реальное соревнование – борьба за получение новых ресурсов.

Действия, предпринимаемые человеком, использующим стратегии коллективной и индивидуальной мобильности, различаются по двум параметрам: индивидуальности/коллективности и соблюдению социальных норм. Так, например, военнослужащий, желающий изменить свое положение в системе общественных связей, может реализовывать пять видов поведенческой активности:

1) полностью бездействовать, полагаясь на случай;

2) проявлять индивидуальную активность, соответствующую социальным нормам (например, повышать уровень образования, участвовать в конкурсах на замещение вышестоящих должностей);

3) проявлять индивидуальную активность, не соответствующую социальным нормам (например, заниматься кляузничеством, «подставлять» сослуживцев);

4) проявлять коллективную активность, соответствующую социальным нормам (например, участвовать в массовых культурно-досуговых, спортивных мероприятиях);

5) проявлять коллективную активность, не соответствующую социальным нормам (например, участвовать в несанкционированных митингах, акциях протеста и т.д.).

Стратегии социального творчества заключаются в изменении человеком оценки положения и особенностей ингруппы. Выделяют одиннадцать таких стратегий:

1) выбор новых параметров сравнения ингруппы с аутгруппой;

2) выбор для сравнения новой аутгруппы;

3) обращение своих негативных сторон в позитивные по принципу «Да, мы такие, но именно это позволяет нам быть счастливыми»;

4) объяснение плохого отношения аутгруппы стереотипами ее членов: «Они низко оценивают нас не из-за наших достижений, а благодаря имеющимся у них предубеждениям»;

5) рекатегоризацию в общую группу, заключающуюся в объединении низкостатусной ингруппы с высокостатусной аутгруппой на основании какого-либо признака, например,: «Да, я бомж и не имею жилья, но деньги в магазине я трачу также, как и другие члены общества, поэтому я – его часть»;

6) рекатегоризацию в подгруппу, отражающуюся в том, что в низкостатусной ингруппе человек выделяет подгруппу, которая, по его мнению, лучше остальных, например, в общности сослуживцев ограничивается группа лиц с высшим образованием;

7) сравнение положения своей группы во времени. Поддержанию позитивной социальной идентичности способствует признание того, что текущее положение ингруппы лучше, чем было раньше, или ее ждет великое будущее, или она обладает великим прошлым;

8) сравнение со стандартами, заключающееся в оценке того, насколько ингруппа достигла каких-либо важных, социально одобряемых целей. Ингруппа, сделавшая это, оценивается позитивно вне зависимости от размера достижений аутгруппы;

9) признание уникальности ингруппы через ее уничижение по принципу «Да, мы плохие, но это все-таки мы»;

10) индивидуализацию, предполагающую, что человек перестает рассматривать себя как часть группы и актуализирует личную идентичность;

11) актуализацию новой социальной идентичности, заключающуюся в отказе использовать негативную и последующем принятии новой социальной идентичности.

На выбор стратегии поддержания позитивной социальной идентичности влияют как индивидуальные особенности самого человека, так и особенности социальной ситуации, исторический контекст.

К индивидуальным особенностям относятся:

а) опыт индивидуальной мобильности, т.е. перехода из группы в группу: индивидуальной стратегией чаще пользуются люди, уже менявшие группы членства;

б) способности: люди, которые обладают хорошими способностями, меньше идентифицируют себя с ингруппой, если она низкостатусная, и поэтому более склонны к использованию стратегии индивидуальной мобильности. Вместе с тем люди с плохими способностями больше склонны к использованию стратегии коллективной мобильности и меньше – индивидуальной (особенно нормативной активности);

в) самооценка, например, к использованию стратегии индивидуальной мобильности склонны индивиды с низкой самооценкой;

г) консерватизм: к использованию стратегии коллективной мобильности склонны лица с высоким уровнем консерватизма;

д) ориентация на социальное доминирование: люди со слабо выраженной ориентацией склонны к использованию стратегии коллективной мобильности больше, чем люди с сильно выраженной ориентацией, которые чаще отказываются от любых действий ради сохранения существующего положения;

е) место жительства: к использованию стратегии коллективной мобильности склонны люди, которые долго прожили в окружении членов высокостатусной аутгруппы, но по соседству с членами ингруппы;

ж) степень идентификации человека с группой. Сильная идентификация приводит к использованию им стратегий коллективной мобильности и социального творчества.

К социальным переменным относятся:

а) нестабильность статуса ингруппы, возможность его изменения. Нестабильность статуса увеличивает вероятность использования членами группы стратегии коллективной мобильности, и уменьшает – индивидуальной;

б) легитимность ингруппового статуса;

в) проницаемость границ между группами, т.е. возможность покинуть ингруппу и перейти в аутгруппу;

г) возможность повышения статуса ингруппы.

В целом социальная идентичность формируется пожизненно, однако различные ее виды актуализируются у человека в разные периоды онтогенеза. Так, например, в 4 года начинает формироваться половая идентичность; в 6-7 лет – этническая. Важно и то, что на формирование социальной идентичности может влиять ситуация, в которой осуществляется данный процесс, в связи с чем выделяют формирование социальной идентичности в ходе внутригруппового и межгруппового общения. Социальная идентичность складывается в рамках традиционных институтов социализации: семьи, школы, средств массовой информации.

В заключение краткого анализа теории социальной идентичности отметим, что она относится к когнитивно-мотивационным теориям, поскольку в качестве основного механизма возникновения межгруппового конфликта в ней рассматривается необходимость поддержания позитивной самооценки. Появившаяся на десятилетие позже теория самокатегоризации отличается от нее более выраженным когнитивным аспектом – интересом к процессу социальной категоризации.

Теория самокатегоризации была сформулирована во второй половине 80-х гг. XX в. уже известным вам Джоном Тёрнером и является логическим продолжением теории социальной идентичности. Ее предметом выступает процесс социальной категоризации, под которой понимается отнесение человеком окружающих его людей к тем или иным социальным группам-категориям. При этом сторонники теории самокатегоризации полагают, что социальная категоризация сопровождается самокатегоризацией – причислением индивидом к одной из выделенных групп самого себя. В данном случае одна из групп, задействованных в процессе социальной категоризации, становится для человека ингруппой, а другая – аутгруппой.

Понятие социальной категории имеет сложную внутреннюю структуру. К настоящему времени выделены следующие варианты его строения:

а) категория включает в себя ряд примеров. Это означает, что информация о ее содержании хранится в памяти человека в виде большого количества примеров ее членов. Когда его просят вынести суждение, он вспоминает эти примеры, и, оценивая каждый из них по нескольким параметрам, вычисляет, с какой частотой встречается тот или иной признак среди представителей данной группы.

Информация о признаках остается в памяти человека, но не получает специального статуса. Изменчивость категории достигается за счет того, что она включает в себя конкретные примеры;

б) категория включает как отдельные примеры, так и признаки. Признаки (добрый, умный, честный) определяют центральную тенденцию категории, а примеры (Петя – злой, умный, честный и красивый) – ее изменчивость. В зависимости от ситуации актуализируются разные элементы категории;

в) категория включает в себя прототип – представление о наиболее типичном члене социальной группы. Для того чтобы какой-то человек был отнесен к категории, он должен быть в некоторой степени подобен прототипу. Заключение о групповом членстве человека, соответствующего прототипу, делается быстрее, чем вывод о членстве «непрототипичного» объекта.

Структура категориизависит от ее объема. Большая группа представлена в сознании людей с помощью целого ряда примеров, а маленькая – с помощью прототипа. Следовательно, люди рассматривают членов большой группы как отличающихся друг от друга, а представителей маленькой как похожих. Поэтому они с большей готовностью признают, что непохожий на окружающих человек является представителем большой, а не маленькой группы. Кроме того, на структуру категории оказывает влияние «реальность» группы: более «реальные» группы представлены в сознании людей прототипом, а менее «реальные» – в виде отдельных примеров.

Социальная категоризация и самокатегоризация основываются на наиболее ярких признаках объекта. Яркость признаков определяется особенностями социализации субъекта восприятия, т.е. тем, на что он привык обращать внимание, а также непосредственной ситуацией категоризации.

Самокатегоризация в социальную категорию приводит к нескольким последствиям:

а) формирование у человека высокой самооценки и более четкого представления о себе;

б) оценивание человеком себя как обладателя набора личностных черт, свойственных большинству членов его группы (самостереотипизация);

в) лучшее запоминание человеком информации о группе, с которой он себя самокатегоризирует;

г) усиление ингрупповой идентификации;

д) переживание положительных эмоций, меньшее сопротивление категоризации себя в позитивно оцениваемую группу под влиянием окружающих;

е) интенсивная коммуникация между членами ингруппы;

ж) более частое следование групповым нормам, чем у человека со слабой самокатегоризацией;

з) возникновение эффектов межгруппового общения.

Как нами отмечалось ранее, наряду с теориями межгрупповых отношений индивидуального и группового уровней существуют теории общественного уровня, к числу которых относятся теория социального доминирования и теория оправдания социальной системы.

Они возникли примерно в одно и то же время – в 90-е гг. XX в. и находятся на этапе своего развития. Их сторонники полагают, что сила и направленность межгруппового конфликта зависят от характеристик общества, в котором функционируют противоборствующие группы.

Основные положения теории социального доминирования сводятся к следующему:

1) на протяжении веков люди, защищая интересы ингруппы, выдвигали на первый план тех ее членов, которые были в состоянии выполнить эту функцию. Они занимали ведущие места в социальной иерархии. Таким образом, у людей сформировалась склонность к установлению социальной иерархии, прежде всего, на основе возраста и пола, сохраняющаяся до сих пор. В соответствии с этой иерархией женщины, дети и пожилые люди имеют более низкий статус, чем мужчины и люди среднего возраста;

2) некоторые социальные институты (например, большой бизнес, вооруженные силы, правоохранительные органы) поддерживают существующую иерархию, а другие (например, адвокатура, образование) разрушают ее;

3) разные люди с различной степенью рвения склонны поддерживать социальную иерархию. Эта степень получила название «ориентация на социальное доминирование» (ОСД).

Существует три дифференцированных представления о природе ориентации на социальное доминирование:

- ОСД как личностная черта, т.е. стабильная особенность, порождающая негативные стереотипы и предрассудки в отношении членов аутгруппы, влияние которой не зависит от ситуации;

- ОСД – особенность, опосредующая влияние ситуации на негативные стереотипы, предрассудки и межгрупповую дифференциацию. Например, если человек во взаимодействии ориентирован на других (просоциальная ориентация) и обладает значительной властью, сильно выраженная ОСД порождает у него ответственное поведение по отношению к окружающим, в том числе членам аутгруппы. Однако если человек, облеченный властью, обладает эгоистической ориентацией, выраженность ОСД порождает негативное отношение к членам аутгруппы;

- ОСД – особенность, опосредующая влияние статуса ее носителя на негативные стереотипы и предрассудки к аутгруппе. Высокий статус приводит к росту ОСД, а ОСД – к негативным стереотипам и предрассудкам.

Отметим, что наибольшее подтверждение в исследованиях нашло третье представление;

4) существуют факторы, усиливающие ориентацию на социальное доминирование. Например, индивидуальные особенности. Так, мужчинам свойственна более выраженная ориентация на социальное доминирование, чем женщинам;

5) ориентация на социальное доминирование связана со стереотипизацией аутгруппы и предрассудками в отношении ее членов, патриотизмом, ингрупповым фаворитизмом и аутгрупповой дискриминацией со стороны членов высокостатусных групп. Ее влияние на стереотипы становится сильнее в условиях угрозы сложившейся иерархической системе;

6) ориентация на социальное доминирование отличается от авторитаризма:

- в отличие от авторитарной личности, ОСД рассматривается как естественное следствие развития общества, а не как отклонение от нормы;

- ОСД включает в себя отношение человека к взаимному положению групп;

- ОСД объясняется с помощью культурного и идеологического контекста;

- ОСД и авторитаризм связаны с разными личностными чертами;

- в основе влияния авторитаризма и ОСД на межгрупповые отношения лежат разные психологические механизмы. Так, авторитарные люди негативно относятся к группам, которые рассматриваются как угроза социальному порядку и существующей власти, а люди, ориентированные на социальное доминирование – к группам, которые рассматриваются ими как конкуренты, претендующие на более высокое место в социальной иерархии;

7) сочетание авторитаризма и ориентации на социальное доминирование приводит к наиболее негативному отношению к аутгруппам. Такие люди объединяют в себе худшие стороны обоих типов: неудержимое стремление к власти, отвержение идеи равенства, манипулятивность в общении, аморальность, религиозную эксцентричность и догматизм. Поэтому подобных индивидов много среди политических лидеров, особенно консервативного толка. Когда они приходят к власти, они мстят аутгруппе и не могут сплотиться с ее членами даже перед лицом общей опасности;

8) в отличие от теории социальной идентичности, в теории социального доминирования:

- объясняется различие в степени и направлении ингрупповой идентификации и межгрупповой дифференциации между членами низкостатусных и высокостатусных групп;

- различаются два аспекта статуса – оценка группы со стороны окружающих и власть (способность продвигать идеи, несмотря на сопротивление), которой обладают ее члены.

Критика теории социального доминирования исходит от сторонников теории социальной идентичности. Ей подвергаются следующие аспекты теории:

а) эволюционное основание;

б) несоответствие биологического акцента основной идеи и объясняемого явления;

в) содержание шкалы для измерения ориентации на социальное доминирование – основной особенности людей, с помощью которой объясняется межгрупповая враждебность;

г) противоречие основных положений теории результатам эмпирических исследований.

Другой взгляд на роль общества в возникновении межгрупповых конфликтов представлен в теории оправдания социальной системы, основные положения которой сводятся к следующему:

1) люди склонны избегать когнитивного диссонанса (противоречия между разными элементами когнитивной системы – представлениями, оценками, намерениями). При возникновении противоречия они используют специальные когнитивные стратегии, которые часто сводятся к оправданию существующего положения вещей;

2) одним из источников диссонанса является различие в положении групп, образующих общество. Кроме того, он может порождаться несоответствием между принципом равенства, сторонником которого является человек, и неравенством представителей разных групп. Для устранения подобного диссонанса человек может использовать три стратегии: оправдание себя, ингруппы и социальной системы. В данной теории особое внимание уделяется третьей стратегии;

3) при использовании стратегии оправдания социальной системы человек заявляет, что существующий порядок вещей – единственно верный и не нуждается в изменении. Эту стратегию могут использовать члены высокостатусных и низкостатусных групп. Первые таким образом оправдывают свое доминирующее положение, а вторые – подчиненное;

4) условиями стратегии оправдания социальной системы являются:

- наличие в обществе выраженного социального и экономического неравенства;

- восприятие законности социальной системы;

- ощущение угрозы со стороны аутгруппы;

- слабость личных и групповых потребностей (особенно для членов низкостатусных групп). Эта стратегия чаще используется теми людьми, которые не очень хорошо понимают, что необходимо им самим и их группе;

- актуализация стереотипов;

- индивидуальные особенности. Например, к оправданию социальной системы больше склонны члены низкостатусных групп с сильно выраженной ориентацией на социальное доминирование, чем со слабо выраженной;

5) последствия оправдания системы различаются для членов низкостатусных и высокостатусных групп. Последствия членов высокостатусных групп сводятся:

- к признанию «нормальности», разумности существующего положения вещей;

- повышению личной самооценки у членов группы, выработке более определенного, позитивного отношения к ингруппе;

- негативным стереотипам аутгруппы, ингрупповому фаворитизму и аутгрупповой дискриминации. В обществах, где социальные нормы запрещают открытое выражение враждебности по отношению к другим группам, используются завуалированные формы стереотипизации, например, так называемый современный расизм, заключающийся в отрицании дискриминации расовой аутгруппы, признании того, что ее члены и так получают больше, чем заслужили, а их притязания на дополнительные права и ресурсы не обоснованы.

Вместе с тем последствиями для низкостатусной группы являются:

- признание «нормальности», разумности существующего положения вещей;

- склонность к сохранению статуса-кво;

- интернализация негативной оценки ингруппы;

- нейротизм, депрессия или амбивалентное отношение к ингруппе;

- позитивные стереотипы аутгруппы, аутгрупповой фаворитизм;

- оценка часто происходящих в обществе событий как более желательных, чем редко встречающихся.

В заключение анализа теорий межгрупповых конфликтов общественного уровня отметим, что и теория социального доминирования, и теория оправдания социальной системы находятся в стадии становления и требуют дальнейшей проверки.

Осознание группами себя как «мы» и «они», хоть и серьезное, но все же лишь одно из оснований для возникновения взаимной подозрительности и враждебности, страха и ненависти, т.е. всего того, что приводит к межгрупповым конфликтам. Весьма существенными детерминантами межгруппового взаимодействия выступают явления социальной стереотипизации, предубеждения, дискриминации и другие эффекты, ранее упомянутые нами в таблице 1.

Почвой, на которой вырастают предубеждения и дискриминация, выступают различные социальные стереотипы. Начало их систематическому изучению было положено американскими психологами в 20-х гг. XX в. Это понятие появилось в 1922 г. благодаря журналисту и политическому обозревателю Уолтеру Липпману, которого заинтересовал тот факт, что при вынесении политических решений многие люди, включая политических лидеров, не принимают в расчет текущую ситуацию, используя крайне простые, давно известные и не отвечающие действительности представления о членах различных социальных групп.

Целью первых исследований стереотипов была демонстрация их существования, т.е. влияния на восприятие происходящего и последующее поведение носителей. Спустя несколько десятилетий, одновременно с развитием когнитивного направления в психологии, началось изучение их свойств и динамики.

Итак, в социальной психологии межгрупповых отношений под стереотипом понимается набор черт, приписываемых членам определенной социальной группы. Он является когнитивным компонентом аттитюда (социальной установки) по отношению к членам стереотипизированной общности.

Существует несколько типологий стереотипов, основные из которых представлены в таблице 2.

Таблица 2

Критерий классификации	Тип стереотипа	Сущность типа
Субъект восприятия	а) социальные стереотипы	в их состав входят особенности, которые большинство людей приписывают членам стереотипизированной группы
Субъект восприятия	б) индивидуальные стереотипы	под ними понимается набор характеристик, приписываемых членам стереотипизированной группы конкретным человеком
Объект восприятия	а) аутостереотипы (о членах ингруппы) и гетеростереотипы (о членах аутгруппы)	в основе классификации стереотипов по этому признаку лежит предположение о том, что стереотипы, сформированные членами группы о самих себе, отличаются от представлений, сложившихся о них у членов других групп
Объект восприятия	б) сформированные по отношению к группе в целом или к отдельным ее членам	результаты исследований показывают, что содержание представлений о группе в целом может не соответствовать содержанию представлений о ее членах
Содержание	а) стереотипы, включающие в себя все черты, свойственные членам конкретной группы	данное понимание стереотипа было характерно для психологов с начала 30-х гг. XX в.
Содержание	б) стереотипы, включающие в себя особенности, отличающие членов конкретной группы от всех других групп	данное понимание возникло на несколько десятилетий позднее

В настоящее время понятие «стереотип» близко по значению понятию «социальная категория». К моменту начала изучения социальной категоризации стереотип рассматривался как несоответствующее действительности негативно эмоционально окрашенное представление о членах аутгруппы, носителем которого является человек с неопределенной групповой принадлежностью. Стереотип, определенный таким образом, анализировался как одна из составных частей социальной категории. Однако сегодня представление о структуре стереотипа претерпело существенные изменения. Возникли понятия ауто- и гетеростереотипов, не обсуждается вопрос об их истинности, появились сомнения в их негативности и простоте. Таким образом, стереотип стал изучаться аналогично социальной категории.

В современных исследованиях стереотипов лидируют два теоретических подхода: когнитивный и мотивационный. В основе первого лежит интерес к механизмам обработки социальной информации. Его сторонники исходят из предположения, что стереотипы – это способ упорядочивания социального окружения, который позволяет компенсировать ограниченность способности человека перерабатывать поступающую информацию. В рамках данного подхода исследуются люди, чья групповая принадлежность игнорируется (не рассматривается процесс групповой самокатегоризации и не учитывается степень ингрупповой идентификации). Последователи второго подхода рассматривают стереотипы как результат самокатегоризации субъекта восприятия в одну из групп и его идентификации с ней. В данной традиции субъект восприятия анализируется как член определенной социальной группы.

Социальный стереотип выступает основой, на которой вырастают предубеждения и дискриминация. Но сам по себе факт наличия у человека стереотипов не означает, что у него также имеются предубеждения, или что он предпринимает дискриминационные действия. Ведь стереотипы могут содержать в себе и негативные, и нейтральные, и позитивные компоненты. Следовательно, дело заключается в том, какие компоненты в стереотипе преобладают. В зависимости от этого мы будем иметь дело либо с позитивными, либо с негативными стереотипами.

Негативный стереотип – это и есть предубеждение. Будучи отрицательной установкой в отношении определенной социальной группы, предубеждение содержит в себе негативные эмоции, которые порождают нетерпимость, несправедливость, грубость, безнравственность и т.д., словом, враждебное поведение.

Как правило, наличие предубеждений у себя людьми не осознается и, соответственно, их проявление не контролируется. Кроме того, при опросах большинство людей вообще отказываются признать их и у себя, и даже у представителей своей группы (например, этнической). Разумеется, это вовсе не означает, что в данном случае предубеждения действительно отсутствуют, свидетельствуя скорее о другом – о том, что с позиции современных социальных норм иметь предубеждения стыдно.

Поскольку у всех нас имеются социальные стереотипы (они неизбежны, даже более того – необходимы), постольку все мы в той или иной мере обладаем предубеждениями. Другое дело, что у различных людей могут существовать предубеждения в отношении различных групп: у одних расовые, у других гендерные, у третьих классовые, а у четвертых – и те, и другие, и третьи одновременно. Поэтому если вы не испытываете никаких отрицательных чувств, общаясь с представителями иной расы, то это еще не основание полагать, будто вы свободны от предубеждений. Подумайте, например, к женщинам какой комплекции вы испытываете наибольшую симпатию?

Демонстрация или, напротив, сокрытие предубеждений во многом зависит от господствующих в обществе норм, которые, в свою очередь могут быть обусловлены политическими или идеологическими реалиями. Так, например, тоталитарные режимы даже специально культивируют и поощряют предубеждения в виде классовой, национальной или расовой ненависти. Помимо этого, можно выделить и иные причины предубеждений, которые при самом общем подходе дифференцируются на два типа:

1) ситуационные причины (т.е. связанные с любыми внешними обстоятельствами);

2) диспозиционные (т.е. внутриличностные) причины.

Проанализируем сначала ситуационные причины. К их числу относятся:

а) исторические предпосылки. Дело в том, что без прошлого нет настоящего, поэтому многие из существующих ныне предубеждений уходят корнями в историю. Конфликты и войны, даже случившиеся очень давно, не проходят бесследно. Негативные установки и сопровождающие их соответствующие аффективные реакции могут передаваться из поколения в поколение, утратив при этом всякое, даже внешне рациональное обоснование. Травмированное этническое самосознание не дает себе забыть об обидах прошлого, храня память о них в фольклоре (например, «незваный гость хуже татарина») на протяжении нескольких столетий;

б) социально-экономические предпосылки. Их действие обусловлено тем, что нормальная (благополучная) экономическая ситуация способствует межгрупповому взаимодействию в целом, а вот нестабильная экономика предполагает поиск виноватых. Так, исследования показали, что линчевание негров на юге США особенно часто происходило в периоды экономического спада в сельском хозяйстве;

в) ситуация военного времени. Безусловно, противоборствующие стороны очень быстро формируют в отношении друг друга самые мрачные, и в то же время карикатурные предубеждения, которые сохраняются и после окончания вооруженного конфликта. Достаточно вспомнить, какими чертами и характеристиками наделяли противников во время Второй мировой войны в воюющих странах.

Реакция на конкретную социальную, экономическую, историческую ситуацию формированием массовых или, по крайней мере, групповых предубеждений объясняется конформизмом. Связь здесь простая – чем острее межгрупповое напряжение, тем выше уровень конформизма, что с одной стороны, усиливает групповую сплоченность, а с другой – способствует формированию «образа врага».

С позиции психогенного подхода истоки предубеждений следует искать в самих носителях этих предубеждений, точнее, в психических проблемах, которые у них имеются. В первую очередь – это неразрешенные внутренние конфликты, препятствующие нормальной социальной адаптации. Таким образом, психические патологии людей и выступают причиной имеющихся у них предубеждений.

В самом общем виде социальная предвзятость объясняется условиями человеческого существования. Ведь фрустрации являются неотъемлемой частью человеческой жизни: избежать неудач и разочарований никому не удавалось и не удастся. А коль скоро это так, то жизненные лишения, утраты и неудовлетворенность приводят к озлоблению людей, вызывают неконтролируемые приступы ненависти и враждебности, которые и выплескиваются против социальных меньшинств.

Таким образом, беззащитные группы меньшинств оказываются в положении удобной мишени для вымещения социальной озлобленности, другими словами, в роли «козла отпущения». Как нами уже отмечалось, в условиях, когда реальный источник фрустрации по разным причинам недоступен для отмщения за неудачи и потери, ненависть и враждебность «смещаются» на самых слабых и беззащитных.

Мнение Т. Адорно и его последователей в исследованиях авторитарной личности о диспозиционных причинах социальной предвзятости оспаривалось главным образом с позиций так называемого социокультурного подхода, иначе говоря, опять-таки с ситуационистских позиций.

Говоря о ситуационных факторах предубеждений, мы отмечали роль каких-то конкретных исторических ситуаций в активизации стереотипов и предубеждений. Социокультурный подход в качестве самого мощного ситуационного фактора рассматривает саму тенденцию социальных изменений.

Действительно, общества, особенно современные, постоянно развиваются, одни быстро, другие – медленно. Но и в том, и в другом случаях, человек не поспевает за социальными изменениями. Адаптационные возможности психики ограничены, поэтому большие массы людей, не успевая изменяться и приспосабливаться к меняющемуся миру, оказываются в состоянии социальной дезадаптации. Таким образом, урбанизация, ускорение темпа жизни, ее усложнение, разрушение традиций, изменение роли и функции семьи, распад привычных социальных связей, изменение норм морали и поведения – все это приводит к массовой невротизации, порождает тревогу и беспокойство. Американский психолог Карен Хорни называет это социальное состояние «базальной тревогой». Пытаясь избавиться от тревоги и ощущения нестабильности, человек может демонстрировать враждебность и агрессию против тех групп в обществе, чьи нормы и ценности кажутся ему непонятными, чужими, а значит, еще более пугающими.

Одно и то же событие или поведение будет по-разному воспринято различными людьми. На интерпретацию человеком любого факта оказывает влияние его прошлый опыт, избирательность восприятия информации, его ценности и предпочтения, социальные сравнения и т.д. Собственное видение ситуации подталкивает индивида к субъективным выводам и оценкам, результатом чего могут стать предубеждения, предвзятое отношение к определенным социальным группам. Названые факторы могут действительно играть какую-то роль в формировании предубеждений, но, скорее всего, несущественную, вспомогательную. Ведь предубеждения свойственны не только отдельным людям. Их носителями являются все слои общества. Таким образом, массовый, социальный характер предубеждений свидетельствует о том, что одно и то же социальное явление многими людьми воспринимается и интерпретируется одинаково, а не наоборот.

Одинаково негативному восприятию группами друг друга с точки зрения теории заслуженной репутации, способствует то обстоятельство, что группы, к которым сложилось предвзятое отношение, действительно обладают определенными характеристиками, вызывающими неприятие со стороны других групп. Проще говоря, сторонники этого подхода полагают, что те группы меньшинств, которые не любят, сами заслужили это своим поведением, провоцируя к себе неприязнь и враждебность. И действительно, реальные факты свидетельствуют в пользу такого подхода. Так, например, исследования показывают, что отрицательное отношение к ирландцам в США в ХIХ, начале XX вв. было обусловлено тем, что выходцы из Ирландии отличались от других этнических групп пьянством, драчливостью, нежеланием работать в сочетании со спесивостью, отсутствием бытовой культуры (проще говоря, грязью и неустроенностью места проживания). И хотя теперь почти все это в прошлом, тем не менее, и в современных США уровень заболеваний, связанных с употреблением алкоголя у ирландцев в 25 раз выше, чем у итальянцев и в 50 раз выше, чем среди евреев.

Каждая этническая или субкультурная группа имеет свои «особенности», которые и подпитывают предубеждения. Праздность, пьянство, скупость, хитрость, вспыльчивость, мстительность, неряшливость, хвастовство – любая из этих черт, если она достаточно отчетливо выражена и характеризует группу, может вызывать раздражение, неприязнь и предубеждения окружающих.

Все это, разумеется, не оправдывает ненависть, преследование и уж тем более, уничтожение каких-то социальных групп, но дает возможность понять одну из причин межгрупповых предубеждений и дискриминации.

Отметим в заключение, что ни одна из приведенных здесь причин не дает исчерпывающего объяснения происхождения предубеждений. Мы уже не раз подчеркивали, что любое социальное явление обусловлено многими факторами. Предубеждения и дискриминация не являются исключением. Поэтому, чтобы понять тот или иной паттерн межгрупповой враждебности необходимо искать и исследовать не одну-единственную причину, а их совокупность.

До сих пор понятие «дискриминация» (от англ. discrimination – различение, выделение, неодинаковое отношение) употреблялось нами в самом общем его значении. Теперь же мы будем использовать его в более специфическом смысле, а именно: дискриминация – это обусловленные предубеждениями (негативными стереотипами), несправедливые действия в отношении членов определенных социальных групп. О том, что дискриминационное поведение является несправедливым, может свидетельствовать тот факт, что оскорбительные, жестокие или обидные действия совершаются в отношении членов лишь каких-то конкретных групп и не совершаются в отношении других групп. Если, например, человек, здороваясь, обычно пожимает протянутую ему руку, но отказывается это сделать, когда руку протягивает представитель другой расы, то это расовая дискриминация. Если при приеме на работу предпочтение отдается только женщинам или только мужчинам, то это гендерная дискриминация. Если человека отказываются принимать всерьез только из-за того, что он или «слишком молод» или «слишком стар», то это возрастная дискриминация.

Дискриминация может осуществляться в различных формах – от скрытого, замаскированного психологического террора до откровенного насилия и убийств. В социальной психологии наиболее исследованными видами дискриминационного поведения являются расизм и сексизм.

Расизм – это сложное социально-психологическое явление, включающее в себя расовые стереотипы, предубеждения и дискриминацию. Обычно под расизмом понимают дискриминационные действия, оскорбляющие людей лишь на том основании, что они являются членами определенной расовой группы.

Национализм, в сущности, сходное явление. Только, если в случае с расизмом человек подвергается дискриминации из-за цвета кожи, то национализм выражается в дискриминации людей из-за их национальной принадлежности. Правда, расовая неприязнь, по всей вероятности, более глубоко укоренена в человеческой психологии, чем национальная. Ведь национальность человека не всегда распознается с первого взгляда в отличие от его расовой принадлежности. Поэтому признаки национальности необязательно воспринимаются как резкие стимулы, вызывающие, по крайней мере, повышенное внимание и настороженность, а в экстремальных случаях – страх и ненависть, как это имеет место при межрасовых контактах.

Чаще всего, когда говорят о расизме, то имеют в виду так называемый «белый расизм». Но расовая дискриминация практикуется всеми расами, поэтому есть основания утверждать, что существует также черный и желтый (красный) расизм и что все они друг друга стоят.

Сексизм – еще одна проблема, которая относительно недавно стала активно обсуждаться американскими социальными психологами. Правда, озабоченность этой проблемой демонстрируют в основном исследователи-женщины. Сексизм образуют установки и поведение, посредством которых утверждается доминирование одной гендерной (половой) группы над другой. Более развернутое определение этого вида дискриминационного поведения содержится в книге Шон Берн «Гендерная психология», где сексизм определяется как «индивидуальные предвзятые установки и дискриминирующее поведение по отношению к представителям того или иного пола; и институциональная практика (даже если она не мотивирована предрассудком), выражающаяся в том, что представителям того или иного пола навязывается подчиненное положение».

Прежде чем продолжить наш разговор, еще раз подчеркнем, что и сам термин «сексизм», и данная проблема появились в американском обществоведении и, по всей вероятности, не представляют актуального интереса для социальных психологов в других странах.

Ранее рассмотренные нами стереотипы необходимо отличать от предрассудков, под которыми понимаются отрицательные эмоции и чувства, испытываемые человеком по отношению к членам аутгруппы. Они входят в состав аффективного компонента его аттитюдов.

В последнее время популярность изучения предрассудков растет. Для их измерения строятся специальные шкалы и создаются отдельные методики. Начинается анализ факторов, способствующих актуализации предрассудков. Изучению подвергается связь между предрассудками и стереотипами. С одной стороны, предрассудки рассматриваются как причина использования стереотипов. С другой – утверждается, что на их выраженность оказывают влияние четыре переменные: реальная угроза, порожденная осознанием конфликта интересов ин- и аутгруппы; символическая угроза, порожденная осознанием несоответствия ценностей и образа жизни ин- и аутгруппы; страх перед межгрупповым взаимодействием и негативные стереотипы аутгруппы.

Можно выделить несколько функций, реализуемых стереотипами и предрассудками относительно межгруппового общения, поскольку они оказывают влияние:

- на восприятие, оценку и запоминание информации о членах стереотипизируемых групп;

- восприятие, оценку и запоминание информации о человеке с неизвестной групповой принадлежностью;

- оценку ситуации взаимодействия в целом;

- анализ убеждающего сообщения;

- представление о личностных чертах и поступках окружающих людей;

- оценку социальных событий.

В настоящее время мнение большинства психологов сходится в том, что стереотипы и предрассудки могут оказывать влияние на поведение их носителей независимо от их действительного осознания.

Предприняв краткий анализ стереотипов, предубеждений и предрассудков, перейдем к изучению иных детерминант межгруппового взаимодействия.

Эффект гомогенности аутгруппы был обнаружен еще в 20-х гг. ХХ в., однако его интенсивное изучение началось спустя шесть десятилетий. Сущность данного эффекта заключается в оценке членов аутгруппы как более похожих друг на друга, чем члены ингруппы (об этом мы уже частично вели речь в ходе изложения содержания теорий социальной идентичности и самокатегоризации).

На выраженность оценки гомогенности ингруппы и аутгруппы оказывают влияние три типа факторов:

1) особенности субъекта восприятия:

а) страх перед членами аутгруппы: чем больше человек боится взаимодействия с членами аутгруппы, тем более гомогенной ее воспринимает;

б) ценности: носители коллективистской идеологии воспринимают ингруппу как гомогенную, а носители индивидуалистской – как гетерогенную. Например, китайцы демонстрируют эффект ингрупповой гомогенности, а американцы – эффект аутгрупповой гомогенности;

в) степень ингрупповой идентификации: люди с сильной ингрупповой идентификацией при оценке ингруппы и аутгруппы чаще используют стратегии ингрупповой гомогенности и деперсонализации, чем люди со слабой, которые, в свою очередь, чаще используют стратегию индивидуализации, чем люди с сильной. Эта закономерность особенно выражена при наличии угрозы для самооценки человека.

Относительно характеристик участвующих во взаимодействии групп необходимо заметить, что:

- меньшая по размеру группа чаще оценивается как гомогенная, а большая – как гетерогенная;

- члены высокостатусной группы демонстрируют эффект ингрупповой гомогенности, а члены низкостатусной – аутгрупповой гомогенности;

- эффект гомогенности ингруппы более характерен для членов группы с проницаемыми групповыми границами или при отсутствии четких границ;

- эффект гомогенности аутгруппы возникает в решительные моменты развития группы;

2) особенности ситуации межгруппового взаимодействия:

а) тип ситуации сравнения: оценка гомогенности ингруппы и аутгруппы зависит от характера ситуации. По мере увеличения межгруппового характера общения растет оценка гомогенности ингруппы;

б) последовательность сравнения групп: группа, оцениваемая второй, воспринимается как более гомогенная, чем та, которая оценивается первой;

в) конфликтность межгрупповых отношений: оценка гомогенности ингруппы и аутгруппы (стратегии деперсонализации и гомогенности аутгруппы) возрастает:

- при наличии угрозы для самооценки членов ингруппы, т.е. при негативной оценке со стороны окружающих;

- при столкновении членов ингруппы с неожиданной враждебностью членов аутгруппы или параллельном выполнении задания с аутгруппой, настроенной по отношению к ингруппе враждебно;

- при условии ожидания человеком конкуренции, а не кооперации с членами аутгруппы;

г) позитивность критериев межгруппового сравнения: под позитивными для ингруппы параметрами понимаются те, на основе которых производится межгрупповое сравнение в пользу ингруппы, а под негативными те, на основе которых производится сравнение в пользу аутгруппы:

- межгрупповое сравнение, проведенное по позитивным для ингруппы основаниям, приводит к восприятию гомогенности ингруппы или использованию стратегии деперсонализации;

- межгрупповое сравнение, проведенное по негативным для ингруппы основаниям, приводит к восприятию гомогенности аутгруппы или к использованию стратегии индивидуализации;

д) количество контактов между ингруппой и аутгруппой: оценка гомогенности аутгруппы снижается при наличии интенсивных контактов между ней и группой субъекта восприятия. Однако этого не происходит, если межгрупповое взаимодействие ограничено исполнением привычных ролей.

Изучение эффекта «черной овцы» началось в середине 80-х гг. XX в. Он заключается в том, что следующий социальным нормам член ингруппы оценивается более позитивно, чем следующий им член аутгруппы, а нарушающий нормы член ингруппы – более негативно, чем нарушающий их член аутгруппы.

Таким образом, оценка членов ингруппы более поляризована, чем оценка членов аутгруппы: либо очень позитивная, либо очень негативная. Эффект «черной овцы» возникает только в том случае, когда речь идет о выполнении норм, которые специфичны для ингруппы и не являются общими для ингруппы и аутгруппы.

Любопытно, что эффект «черной овцы» противоречит ингрупповому фаворитизму и аутгрупповой дискриминации, согласно которым любые члены ингруппы оцениваются более позитивно, чем члены аутгруппы.

Основными объяснениями эффекта «черной овцы» являются:

1) потребность в поддержании высокой самооценки. В основе эффекта «черной овцы» лежит желание человека сохранить высокую самооценку путем защиты своей социальной идентичности (функция повышения самооценки). Негативно оценивая «черную овцу», исключая ее из числа «нормальных» членов ингруппы, человек поддерживает позитивность оценки ингруппы и, значит, своей самооценки;

2) необходимость легитимации ингрупповых норм. Целью эффекта «черной овцы» является подтверждение легитимности ингрупповых норм. «Черная овца», являющаяся членом ингруппы и нарушающая ее нормы, подчеркивает их нелегитимность и необязательность, нарушает утверждение о доминантном положении ингруппы. Реакцией на это нарушение становится особенно негативная оценка ее поведения. Вместе с тем член аутгруппы, нарушающий нормы своей группы и следующий нормам ингруппы, подчеркивает превосходство последних и, таким образом, подтверждает предположение о легитимности доминирующего положения ингруппы;

3) изменение эмоционального состояния. Источником этого объяснения является гипотеза нарушения ожиданий: объект восприятия, нарушающий ожидания субъекта восприятия, получает экстремальную оценку в зависимости от направления нарушения. Если человек позитивно оценивает ингруппу и ожидает от ее членов социально желательных поступков, то нарушение одним из них социальных норм вызывает особенно негативное отношение с его стороны. Аналогично, если субъект восприятия негативно оценивает аутгруппу и ожидает от ее членов социально нежелательного поведения, нарушение ожиданий – совершение одним из них поступка, соответствующего ингрупповым нормам, приводит к особенно позитивной оценке этого человека;

4) особенности процесса социальной категоризации (функция социальной категоризации). Как вы уже знаете, процесс социальной категоризации заключается в упорядочивании человеком своего социального окружения, распределении окружающих по группам-категориям. Чтобы облегчить этот процесс и четко разделить используемые категории, субъект восприятия игнорирует индивидуальные особенности членов ин- и аутгруппы, и подчеркивает относительную гомогенность каждой из них. Так, в процессе социальной категоризации человек выделяет различия, существующие между членами ингруппы, с одной стороны, и членами аутгруппы – с другой. «Черная овца» мешает установлению такого различия, поскольку ее появление «размывает» границы ингруппы и не дает человеку возможности провести четкое различие между членами ин- и аутгруппы. Это приводит к резко негативной оценке «черной овцы».

Выраженность эффекта «черной овцы» зависит от особенностей субъекта восприятия, характеристик участвующих во взаимодействии групп и особенностей ситуации межгруппового взаимодействия:

а) степень ингрупповой идентификации: чем сильнее ингрупповая идентификация человека, тем больше вероятность демонстрации им эффекта «черной овцы». Люди с сильной ингрупповой идентификацией более негативно, чем люди со слабой оценивают «черную овцу», и реже признают, что негативные особенности «черной овцы» свойственны большинству членов ингруппы. Они же склонны изгонять девиантных членов ингруппы («черных овец»), когда у них появляется такая возможность;

б) эмоциональное состояние: появлению резко негативной оценки «черной овцы» способствует плохое настроение субъекта восприятия;

в) возраст: эффект «черной овцы» возникает позже, чем ингрупповой фаворитизм;

г) гомогенность ингруппы: эффект «черной овцы» возникает, когда человек считает ингруппу гетерогенной, например, думает, что многие члены ингруппы отказываются признавать групповые нормы;

д) позитивность оценки ингруппы: эффект «черной овцы» ярче проявляется у тех людей, которые не уверены в превосходстве ингруппы над аутгруппой;

е) тип нарушенных норм. Некоторые исследователи выделяют два типа социальных норм. Первые служат для установления различия между ин- и аутгруппой и облегчают межгрупповую дифференциацию; вторые – для подтверждения легитимности высокого статуса ингруппы. Эффект «черной овцы» возникает в том случае, если человек узнает, что «овца» нарушила нормы второго типа, и что поведение члена аутгруппы соответствовало им;

ж) важность параметров межгруппового сравнения: эффект «черной овцы» возникает, когда основания межгруппового сравнения важны для человека. Например, в ходе исследований эффект «черной овцы» при оценке бельгийских и немецких болельщиков, устроивших драку, в результате которой погибли люди, продемонстрировали только те бельгийские студенты, которые сами были футбольными болельщиками;

з) определенность сведений о вине члена ингруппы. Люди оценивают члена ингруппы более негативно, чем члена аутгруппы, когда они уверены в виновности этого человека. Когда сведения о виновности неопределенны, возникает ингрупповой фаворитизм.

Эффект сверхисключения заключается в том, что при определении групповой принадлежности окружающих человек предпочитает исключить из ингруппы ее истинных членов, но ни в коем случае не включать в нее членов аутгруппы.

Основные объяснения эффекта сверхисключения сводятся к тому, что он является результатом:

а) защиты человеком своей самооценки, стремления сузить количество членов ингруппы «таких же хороших, как я»;

б) стремления осуществить правильную категоризацию окружающих и последующей перестраховки.

На выраженность эффекта сверхисключения оказывают влияние индивидуальные особенности субъекта восприятия:

- степень его ингрупповой идентификации. Эффект сверхисключения чаще демонстрируется теми людьми, которые сильно идентифицируются с ингруппой;

- наличие у него предрассудков в отношении членов аутгруппы. Эффект сверхисключения чаще демонстрируется носителями предрассудков.

На протяжении долгого времени особый интерес исследователей к межгрупповым отношениям определялся высокой вероятностью того, что они перерастут в конфликт. Поскольку конфликт в межгрупповых отношениях выполняет в основном деструктивную функцию, разрушая взаимодействие, его появление расценивается как нежелательное. Проблема разрешения межгрупповых конфликтов – это одна из первых проблем социальной психологии.

В настоящее время изучение способов оптимизации межгруппового взаимодействия проводится по нескольким основным направлениям.

Первое направление исследований основано на гипотезе контакта, предложенной Гордоном Уиллардом Оллпортом. Она гласит, что непосредственное общение между членами разных социальных групп способствует снижению враждебности в их отношениях.

Современные исследования показывают, что позитивное влияние может оказывать не только прямой, но и опосредованный контакт с членами аутгруппы. В частности, некоторое позитивное влияние оказывает дружба человека с людьми, у которых, в свою очередь, есть друзья среди представителей аутгруппы.

Второе направление изучения способов оптимизации межгруппового взаимодействия берет свое начало в исследовании стереотипов. С гипотезой контакта это направление роднит признание его сторонниками важной роли когнитивных представлений о членах аутгруппы (гетеростереотипов) в возникновении и ликвидации межгруппового конфликта. В рамках этого направления изучаются условия изменения стереотипов.

В основе третьего направления исследований лежат теории социальной идентичности и самокатегоризации. Сторонники этих теорий, не оспаривая в целом роль когнитивных представлений о членах аутгруппы и идею полезности непосредственного контакта между группами, задались вопросом о том, как именно должен быть организован этот контакт. Такая постановка вопроса привела к созданию трех моделей – декатегоризации, рекатегоризации и категоризации.

И наконец, существует несколько узких направлений, связанных с устранением или усилением отдельных эффектов, возникающих в ходе межгрупповых отношений. К ним относится, например, изучение условий, при которых человек способен контролировать свои стереотипы и предрассудки, а также способов устранения влияния стереотипов на продуктивность работы членов стереотипизированных групп.

Выполнение гипотезы контакта зависит от ряда условий:

а) общение должно происходить часто и регулярно, на протяжении длительного времени;

б) общение должно давать подлинную возможность для знакомства. Это происходит, когда участники находятся рядом друг с другом, знают язык представителей аутгруппы и т.д.;

в) общение должно способствовать возникновению дружбы. Большее позитивное влияние оказывает непосредственное общение с представителями аутгруппы, выступающими в роли друзей (близкий контакт), чем соседей или коллег;

г) партнеры по общению должны противоречить стереотипам, но казаться типичными представителями своей группы. Контрстереотипное поведение партнера по общению способствует разрушению старых стереотипов и формированию новых, а типичность члена аутгруппы – «переносу» новых стереотипов на других членов стереотипизированной группы;

д) общение должно происходить в разных местах, ситуациях и включать в себя разных участников;

е) общение не должно вызывать тревогу или другие негативные эмоции. Межгрупповой контакт улучшает межгрупповые отношения, если его участники находятся в хорошем настроении и верят в позитивность его последствий. Это происходит, поскольку люди в хорошем настроении считают, что ингруппа похожа на аутгруппу.

Качество и позитивное влияние межгруппового контакта снижается, если его участники испытывают тревогу. Причиной тревоги, возникающей в преддверии межгруппового общения, являются:

- наличие у участников негативных стереотипов друг о друге или предубеждений;

- приписывание членам аутгруппы желаний и интересов, противоположных желаниям и интересам ингруппы;

- полное отсутствие опыта взаимодействия с членами аутгруппы или редкое общение с ними;

- слабая осведомленность участников относительно особенностей членов аутгруппы, их ценностей и аутгрупповых норм, что порождает у них чувство некомпетентности;

- ряд ситуационных особенностей, таких, как отсутствие норм взаимодействия, ожидание конкуренции со стороны членов аутгруппы, большое количество ее членов, различие ингрупповых и аутгрупповых норм и ценностей;

ж) общение должно носить характер кооперации, а не конкуренции. У участников должна быть общая цель. Выраженность межгруппового конфликта уменьшается, если члены разных групп стремятся к достижению общей цели, осуществляют деятельность совместно, играют по общим правилам и выполняют определенные функции;

з) участники общения должны иметь равные статусы;

и) улучшению межгрупповых отношений способствует в основном взаимодействие, исход которого позитивен для всех участников;

к) характер предыдущего взаимодействия между группами также влияет на изменение отношений между их членами в ходе общения. В частности, если кооперативному взаимодействию предшествовало конкурентное, то в случае неудачи совместной межгрупповой деятельности отношения между группами становятся хуже, чем, если бы кооперативной неудаче не предшествовало межгрупповое соревнование;

л) участники должны придавать большое значение такому общению;

м) общение должно сопровождаться нормативной поддержкой, т.е. социальные нормы, существующие в самой группе и вокруг нее, должны благоприятствовать этому контакту.

Несоблюдение перечисленных выше условий приводит к тому, что непосредственное общение оказывает негативное влияние на взаимоотношение членов разных групп.

Согласно модели декатегоризации, цель общения членов разных групп – спровоцировать межличностное взаимодействие, не основанное на групповой принадлежности участников. Чтобы добиться этого, необходимо: сделать границы между группами более подвижными, например, разделить гомогенные группы на смешанные по составу участников подгруппы и познакомить участников контакта с индивидуальными особенностями друг друга.

В случае общения, происходящего на межличностном уровне, его участники практически не используют социальные категории, позволяющие им классифицировать окружающих на основе групповой принадлежности, и, следовательно, не опираются при их оценке на существующие негативные стереотипы и предрассудки в отношении аутгруппы и позитивные – ингруппы; демонстрируют меньшую межгрупповую дифференциацию. Даже находясь в ситуации фрустрации, люди, получившие информацию об уникальных особенностях партнера из аутгруппы, действуют по отношению к нему менее агрессивно, чем те, кто не получает подобной информации.

Предполагается, что тенденция формировать впечатление о человеке на основе его индивидуальных особенностей, а не принадлежности к определенной группе, сохраняется и в дальнейшем.

Таким образом, в основу этой модели положено представление о существовании у человека двух типов идентичности – личной и социальной, при условии, что актуализация одной из них ведет к подавлению другой. Ее сторонники полагают, что для того, чтобы межгрупповой контакт привел к позитивным последствиям, его участники должны принять личную идентичность, т.е. воспринимать себя, прежде всего, как индивидуальность, а не как члена определенной группы.

В основу моделей рекатегоризации и категоризации положена иная идея. Она заключается в том, что для улучшения межгрупповых отношений межгрупповое общение должно быть организовано на групповом уровне, т.е. его участники должны осознавать свою принадлежность к определенной социальной группе.

Согласно модели рекатегоризации основой позитивного межгруппового контакта является не полное отрицание его участниками своего группового членства, а принятие членами ингруппы общей социальной идентичности с членами аутгруппы. Это может быть достигнуто, например, с помощью постановки цели, объединяющей ингруппу и аутгруппу, или подчеркивания особенностей, роднящих членов этих групп между собой (особенно для людей со слабой ингрупповой идентификацией). Принятие общей социальной идентичности приводит к уменьшению выраженности ингруппового фаворитизма и аутгрупповой дискриминации со стороны всех участников взаимодействия. Описанная тенденция сохраняется и в дальнейшем. Однако рекатегоризация может увеличить межгрупповую дифференциацию. Это происходит при слиянии двух гомогенных, но сильно отличающихся друг от друга групп.

Авторы третьей модели – модели категоризации настаивают на том, что основная цель межгруппового общения – подчеркнуть не индивидуальность или подобие его участников, а их различие, основанное на принадлежности к разным социальным группам. По мнению сторонников этой модели, «лишение» человека членства в определенной, отличной от других социальной группе не решает проблему межгрупповой дифференциации, а только осложняет ее.

В основу модели категоризации положено представление о социальной идентичности как об одном из способов самоидентификации человека. Ее основные положения сводятся к следующему:

1) лишить человека права принадлежать к особенной, отличной от других социальной группе – значит отказаться признать часть его «Я», лишить его веры в защиту и поддержку других членов ингруппы;

2) способами лишения являются:

- подчеркивание подобия ингруппы и аутгруппы, невозможность провести четкое различие между ее членами (например, «курсанты-специалисты ИАС и курсанты-специалисты РЭБ не отличаются друг от друга по личностным чертам и ценностям»);

- введение интегрирующего параметра категоризации, проведение рекатегоризации (например, «курсанты-специалисты ИАС и курсанты-специалисты РЭБ учатся в одной академии»);

3) в этой ситуации, пытаясь избежать потери группового членства, человек:

- демонстрирует ингрупповой фаворитизм и аутгрупповую дискриминацию более интенсивно. В условиях рекатегоризации жертвой межгрупповой дифференциации становятся, прежде всего, аутгруппы, похожие на ингруппу;

- обесценивает параметр рекатегоризации, негативно оценивает группу, объединяющую ингруппу и аутгруппу (например, Евросоюз, объединяющий группы – объекты сравнения: жителей Сардинии и Сицилии, итальянцев и немцев);

4) факторами, провоцирующими рост межгрупповой дифференциации в условиях подобия групп/их рекатегоризации, являются:

- сильная ингрупповая идентификация;

- восприятие аутгруппы как источника угрозы;

5) уменьшению межгрупповой дифференциации способствует наличие у человека возможности подчеркнуть уникальность и позитивность ингруппы и ее отличие от аутгруппы. Это может быть достигнуто за счет:

- выделения групповой принадлежности участников взаимодействия;

- понимания человеком параметров межгруппового сравнения;

- уверения человека в том, что ингруппа позитивно оценивается окружающими, предоставления ему возможности провести межгрупповое сравнение в пользу ингруппы по каким-либо дополнительным параметрам;

- выполнения ингруппой и аутгруппой разных заданий.

Важно, чтобы, подчеркивая уникальность и позитивность ингруппы, участники взаимодействия понимали, что члены аутгруппы также обладают рядом достоинств.

Таким образом, три выделенных модели – декатегоризации, рекатегоризации и категоризации – являются источниками разных предположений об оптимальном способе организации непосредственного контакта или информирования человека о членах ингруппы и аутгруппы. Благодаря формулировке этих моделей, был осуществлен переход от анализа взаимодействия между малыми группами (реальными группами по К.Ц. Левину) к изучению взаимного восприятия членов больших групп (групп-категорий).

Во второй половине XX в. были предприняты две попытки объединения всех когнитивных моделей оптимизации межгрупповых отношений.

Так, американский психолог, профессор Калифорнийского университета Томас Петтигрю сформулировал модель, включающую в себя несколько положений:

1) контакт между представителями разных социальных групп приводит к установлению дружеских отношений между ними. Их возникновение является важным условием уменьшения межгрупповой дифференциации, т.е. оптимизации межгрупповых отношений;

2) посредники в этом процессе: новые знания об аутгруппе, изменение оценки членов ингруппы, изменение поведения по отношению к членам аутгруппы, формирование позитивных эмоциональных связей с членами аутгруппы;

3) начало позитивного контакта между представителями разных социальных групп соответствует модели декатегоризации, продолжение – модели категоризации и окончание – модели рекатегоризации. Последствием декатегоризации, возникающей в начале успешного межгруппового контакта, является формирование позитивного отношения к представителям аутгруппы, принимающим непосредственное участие в общении. Последствием категоризации, возникающей при продолжении этого контакта, является улучшение стереотипов и уменьшение предрассудков к группе в целом. И наконец, рекатегоризация, возникающая при продолжительном взаимодействии, сводит негативные стереотипы и предрассудки к минимальному уровню.

Автором второй модели является американский социальный психолог Сэм Гартнер, который модифицировал модель Т. Петтигрю.

Во-первых, он добавил в нее положение о том, что последняя стадия межгруппового контакта может сопровождаться формированием двойной идентичности – одновременной категоризацией с ингруппой и группой, объединяющей ин- и аутгруппу.

Во-вторых, он утверждал, что уровень категоризации является промежуточным звеном между условиями организации межгруппового контакта и изменением представлений, чувств и поведения участников.

Таким образом, С. Гартнер конкретизировал последствия, к которым приводит изменение уровня категоризации в ходе межгруппового контакта.

Зависимость результатов, полученных в процессе использования моделей межгруппового контакта, от типа групп, а также относительная слабость лонгитюдных связей между компонентами требует их дальнейшей проверки.

В заключение краткого анализа проблемы межгрупповых отношений необходимо заметить, что конфликты сопровождают жизнь и каждого человека, и человеческих сообществ, и человечества в целом, поскольку они неизбежны. Если кому-то удается не допустить внешнего проявления конфликта, то тем самым он вызовет обострение внутреннего конфликта, который, как правило, оказывается более злокачественным, чем внешний.

Естественно, любой конфликт, прежде всего, является производной внутреннего психического мира людей. По этому поводу известный американский конфликтолог и адвокат Чарльз Ликсон иронично пишет: «Если вы обнаруживаете, что у вас отсутствуют какие-либо конфликты, пощупайте, есть ли у вас пульс».

В случае объективации конфликта, т.е. признания его наличия, иначе говоря, в случае явного противостояния, конфронтация проходит по линии «я» против «ты» или «мы» против «они». А вот при попытке подавить, сдержать, замаскировать внешнее проявление конфронтации линия невидимого фронта проляжет в душе каждого индивида. Таким образом, стремиться во что бы то ни стало избегать проявлений конфликтов, занятие не только бессмысленное, но и опасное. Дело, следовательно, не в том, чтобы убегать от внешних конфликтов, тем самым консервируя их и приобретая внутренние, и не в том, чтобы с благочестивым видом вести «подковерные» или тайные «заспинные» схватки, а в том, чтобы, во-первых, признать наличие противоречий, а во-вторых, попытаться найти максимально удовлетворительный для конфликтующих сторон способ разрешения конфликта.

Невозможность бесконфликтного существования, конечно, не радует. Но с другой стороны – и это признают даже критики марксистской социальной теории, там, где прекращаются или отсутствуют конфликты, начинается застой, идет угасание, вырождение, исчезает динамизм и развитие.

Закономерности, этапы конфликтного процесса и даже причины возникновения конфликтов любого типа – межличностных, межгрупповых и международных – одни и те же. Так что анализ одного типа конфликта (или уровня) позволяет понять сущность другого. По этой причине мы обязательно уделим более пристальное внимание феноменам конфликтного взаимодействия в ходе дальнейшего изложения учебного материала.

Феномены руководства и лидерства в группе

Как уже отмечалось ранее, одним из качеств социальной группы является наличие в ней органов планирования, координации и контроля совместной жизнедеятельности и индивидуального поведения участников, которые персонифицированы в лице одного из ее членов, наделенного особым статусом, или представлены отдельной совокупностью лиц, обладающих специальными полномочиями. Данное качество обеспечивает целенаправленность, упорядоченность и стабильность существования объединения.

В воинских подразделениях указанные выше функции призван выполнять командир как официально назначенный руководитель. Однако на практике управление совместной и индивидуальной деятельностью военнослужащих осуществляется не только в форме руководства, но и лидерства.

По сути, и руководство, и лидерство как формы управления имеют определенное сходство, которое усматривается уже в этимологии данных понятий: руководитель – это ведущий за руку, лидер (от англ. leader) также – ведущий. В то же время они далеко не тождественны друг другу, поскольку руководство в большей мере является выражением нормативно закрепленных полномочий в управлении группой, а лидерство отражает неофициальные тенденции межличностных отношений в ней.

Изучение результатов современных психологических исследований позволяет сделать вывод о том, что зарубежными учеными в большинстве случаев отчетливая граница между феноменами руководства и лидерства не проводится, что абсолютно не характерно для отечественной социально-психологической школы. Так, например, известный русский психиатр Владимир Михайлович Бехтерев и выдающийся педагог советского периода Антон Семенович Макаренко в своих работах связывали вопросы управления людьми как с проблемами социально-экономического, так и социально-психологического плана, фиксируя особое внимание не только на их сходстве, но и специфике.

Одним из первых руководство и лидерство дифференцировал российский психолог Борис Дмитриевич Парыгин, используя в качестве критерия различения их корреляции с официальной и неофициальной структурами группы. Им было установлено, что:

1) лидерство в основном связано с регулированием внутригрупповых межличностных отношений, носящих неофициальный характер, в то время как руководство является средством регулирования отношений в рамках официальной социальной организации;

2) лидерство представляет собой главным образом феномен микросреды, а руководство – элемент макросреды, отвечающий системе доминирующих в ней социальных отношений;

3) лидерство возникает и функционирует преимущественно стихийно, руководство же представляет собой процесс целенаправленной и контролируемой сверху деятельности социальных организаций и институтов;

4) в отличие от лидерства, руководство – это явление более стабильное, менее подверженное перепадам во мнениях и настроениях членов группы;

5) процесс руководства характеризуется применением гораздо более определенной системы различных санкций, чем это имеет место в лидерстве;

6) процесс принятия решений в системе руководства носит более сложный и многократно опосредованный характер, чем в условиях лидерства;

7) деятельность лидера протекает преимущественно в рамках микроструктуры малой группы, сфера же действий руководителя гораздо шире и охватывает различные уровни социальной системы, на которых он, в частности, представляет малую группу;

8) лидерство есть чисто психологическая характеристика поведения определенных членов группы, в то время как руководство – это преимущественно социальная характеристика формальных отношений в ней, прежде всего в плане распределения ролей управления и подчинения.

Представленные постулаты позволяют сделать вывод о том, что руководство – это процесс правовой организации и управления совместной деятельностью членов воинского коллектива, который осуществляется командиром как представителем органов социального контроля и власти. В связи с этим он наделяется официальными полномочиями, назначается и освобождается от должности соответствующими структурами, а будучи включенным в иерархическую цепочку нормативно определенных отношений, одновременно выступает как начальник для нижестоящих и как подчиненный для вышестоящих персоналий.

В отличие от руководства лидерство – это исключительно психологический процесс организации и управления общением и деятельностью членов социальной группы, который осуществляется определенным субъектомна основе формирующихся в интерперсональных отношениях норм и ожиданий. Участники объединения обладают способностью не только самостоятельно делегировать лидеру полномочия, опираясь на оценку его знаний, опыта и личностных качеств, но и лишать их в случае, если он не оправдывает возложенных на него надежд.

Разумеется, различия руководства и лидерства носят относительный характер, поскольку в некоторых ситуациях между ними констатируются диалектическая взаимосвязь и взаимопроникновение. Так, руководитель может одновременно выступать в роли неформального лидера, а лидерство при определенных условиях способно перерасти в официальное руководство. Подобное сочетание, как правило, свойственно автономным группам, члены которых достигают социальной зрелости отношений. При этом, чем более сложные и ответственные задачи решаются объединением, тем больше сближаются функции руководителя и лидера.

Сходство феноменов руководства и лидерства усматривается и в том, что в каждом из них как бы схватывается «вертикальный срез» соответствующих официальных и неофициальных отношений в группе, представленный позициями доминирования и подчинения ее членов.

На сегодняшний день существует несколько наиболее популярных типологий лидерства, ведущие положения которых представлены в таблице 3.

Таблица 3

Автор (авторы) подхода

Основные критерии и положения

Трехкритериальная классификация

Бориса Дмитриевича Парыгина

1) по содержанию деятельности: лидер-вдохновитель и лидер-исполнитель;

2) по стилю активности (методам поведения): авторитарный и демократический лидеры;

3) по характеру деятельности: универсальный и ситуативный лидеры

Комбинированная классификация лидеров

Льва Ильича Уманского

1) лидер-организатор;

2) лидер-инициатор;

3) лидер-эрудит;

4) лидер-генератор эмоционального настроя;

5) лидер эмоционального притяжения;

6) лидер-умелец

Классификация лидеров для широкого

спектратипов группового

функционирования

Роберта Львовича Кричевского

1) лидер-организатор;

2) лидер-мотиватор;

3) лидер-диспетчер;

4) лидер-генератор

а) диагност – способен к быстрой оценке сильных и слабых сторон проекта и оперативной оценке сложных ситуаций. Терпим к ошибкам других (в их представлении он самоуверен, бескорыстен, свободен от «рефлексивной интеллигентности»);

Психологическая типология лидеров

научных (творческих) коллективов

(собирательная)

б) фанатик – самозабвенно увлечен своей научной работой, требует от окружающих аналогичного отношения к науке, поэтому ведет себя резко и считается неуживчивым;

в) пионер (инициатор)– быстро реагирует на перспективные проблемы, удачно стимулирует деятельность других, честолюбив, престижен, собран, обладает большой эрудицией, склонен к руководству, избегает решения задач, требующих усидчивости;

г) эрудит (схоласт)– наделен исключительной памятью, отличается повышенным вниманием к деталям и стремлением к упорядоченности, предпочитает не показывать свою широкую информированность. Окружающие считают его добросовестным и педантичным, но недостаточно решительным в суждениях;

д) техник (ремесленник)– исходя из реальных оценок своих возможностей, не берется за проблемы, которые не в состоянии решить; способен воплощать в жизнь плохо оформленные решения других. По мнению окружающих честен, чуток в понимании оттенков поведения своих коллег;

е) независимый – стремится к инициативному решению проблемы, полагается только на себя, к коллективной научной работе относится скептически

Типология лидеров с точки зрения

психоаналитического подхода

1) соверен (патриарх) – это лидер в образе строгого, но любимого отца. Он способен вытеснить отрицательные эмоции и внушить людям уверенность в себе. Его любят и почитают;

2) вожак. В нем люди видят выражение, концентрацию своих желаний, соответствующих определенному групповому стандарту, как правило, силу. Личность вожака – носитель этих стандартов. Ему стараются подражать, особенно в плане внешнего поведения;

Продолжение таблицы 13

Автор (авторы) подхода

Основные критерии и положения

3) тиран. Он становится лидером, потому что внушает окружающим чувство повиновения, безотчетного страха. Его считают самым сильным, волевым. Лидер-тиран – доминирующая фигура, авторитарная личность, и его обычно боятся, подчиняются ему;

4) организатор – выступает для членов группы как сила для поддержания самоутверждения и удовлетворения потребностей каждого, снимает чувство вины и тревоги. Такой лидер объединяет людей и его уважают;

5) соблазнитель. Он становится лидером, играя на слабостях других членов группы. Выступает в роли «магической силы», давая выход подавленным эмоциям, предотвращая конфликты, снимая напряжение. Такого лидера обожают и часто не замечают его недостатков;

6) герой – жертвует собой ради других. Такой тип особенно проявляется в ситуациях группового протеста. Благодаря его храбрости другие ориентируются на него, видят в нем стандарт справедливости. Он способен увлекать за собой людей;

7) дурной пример – выступает как источник заразительности для бесконфликтной личности, эмоционально заражает других, безумно следующих за ним к далеко не всегда положительной цели;

8) кумир. Он влечет, притягивает к себе, заражает окружающих положительными эмоциями; его любят, боготворят и идеализируют;

9-10) изгой и козел отпущения. Эти два типа лидеров, по существу, антилидеры. Они становятся объектом агрессивных тенденций, благодаря чему развиваются и катарсируются негативные общегрупповые эмоции. Часто группа объединяется для борьбы с антилидером, но стоит ему исчезнуть, как она начинает подыскивать себе нового индивида на данную роль. В противном случае объединение может даже распадаться, поскольку пропадает некий общегрупповой стимул

Классификация метафорических типов

лидерства

1) отец – проявляет большую и повседневную заботу о подчиненных; как правило, обладает большим жизненным и профессиональным опытом; самолично наказывает и поощряет; любим и уважаем коллективом;

2) свой человек – пользуется повышенным доверием подчиненных и считается ими «одним из нас» и «лучшим среди нас»; он – эмоциональный лидер; разрешительство – его излюбленный стиль взаимодействия;

3) сухарь – педантичен, пунктуален, требователен; во всем руководствуется интересами дела и законом. Хорошо работает, но подчиненные его не любят, считая «надзирателем»;

4) бюрократ – сторонник репродуктивного, основанного на прошлом опыте и нормативных установлениях управления; сильный тормоз для любых инноваций. Авторитарен и технократичен; люди понимаются им как необходимое, но часто – нежелательное средство выполнения задач организации. Он убежден, что основная причина всех трудностей и проблем организации – это наличие в ней людей. Как правило, держится в коллективе до тех пор, пока его «держат сверху»

Из сущности приведенных в таблице 3 типологий становится ясно, что преимущественно они определяют тенденцию развития организации на уровне неформальных отношений. В связи с этим в психологии управления сформулировано следующее общее правило: «Поскольку неформальные группировки – это объективная реальность, то с ними надо не бороться (вплоть до запрещения и разгона), а использовать в целях формальной организации».

Для успешного взаимодействия с личным составом подчиненного подразделения командиру чрезвычайно важно понимать, что его организация как группы в целом является формальной структурой неформальных микрогрупп. Следовательно, как и любая иная работоспособная система, она должна быть построена оптимальным образом. Одним из наиболее эффективных способов достижения данной цели можно считать выдвижение командиром на ведущие должности (например, заместителей командиров взводов и командиров отделений, старших смен, расчетов и различных команд) тех военнослужащих, которые уже проявили себя как лидеры (т.е. подбор снизу, а не назначение сверху). Естественно, на первых порах в полном объеме удовлетворять предъявляемые к ним со стороны командования требования будут далеко не все из них. Однако лишь посредством этогодостигается значимый результат – адекватное включение неформальных микрогрупп в формальную организацию подразделения, налаживание деловых и интерперсональных отношений командира с их участниками. Здесь уместно вспомнить еще одно достаточно важное правило руководства: «Опереться можно лишь на того, кто оказывает сопротивление». Назначение удобных (не «сопротивляющихся») руководителей в те или иные уже сложившиеся микрогруппы дает лишь сиюминутную выгоду, очень часто негативно отражаясь на долгосрочной перспективе. Именно поэтому, в известной мере, справедливо положение, согласно которому «Управлять – значит грамотно определять и целесообразно использовать неформальных лидеров».

Резюмируя, следует еще раз подчеркнуть, что сходство и основное различие между феноменами руководства и лидерства состоят в следующем. Взаимодействие субъекта и объекта руководства осуществляется в системе административно-правовых отношений той или иной официальной организации. Что же касается взаимодействия субъекта и объекта лидерства, то оно может происходить как в системе административно-правовых, так и психологических связей между личным составом подразделения. И если административно-правовые отношения участников объединения являются необходимым признаком любой официальной группы, то психологические отношения возникают спонтанно, как следствие общения индивидов в служебных и неслужебных ситуациях. Поэтому во взаимодействии даже двух членов воинского коллектива (в диаде) всегда можно наблюдать как отношения руководства и лидерства одновременно, так и какое-либо одно из них, но в обязательном порядке. Иначе, в принципе, нельзя вести речь о наличии какой бы то ни было эффективно организованной системы управления.

В интересах упрощения восприятия информации о различных типах лидерства обратимся к его интеграционной классификации, которая включает в себя три лидерских статуса:

1) эмотик (или «сердце» группы) – это лидер объединения, к которому, как правило, иные его члены наиболее часто обращаются с личными проблемами в поисках сочувствия и психологической поддержки (в форме разговора по душам). От военнослужащего, наделенного данным статусом, не обязательно ждут какого-либо совета или помощи в принятии решения. Его основная роль связана со способностью выслушать, эмоционально откликнуться на обращение собеседника для разрядки возникшего у него психологического эустресса или дистресса;

2) практик (или «руки» группы) – это деловой, «инструментальный» лидер объединения, обладающий, благодаря своему опыту и коммуникативным качествам, способностью организовать целесообразное и эффективное выполнение поставленной задачи, наладить необходимые контакты и указать наиболее релевантное направление изыскания нужных для этого ресурсов;

3) эрудит (или «мозг» группы) – это информационный лидер объединения, который на основе своих интеллектуальных и коммуникативных способностей, развитого кругозора, широты и гибкости мотивационной сферы может организовать сбор и разъяснение необходимого для решения возникшей задачи объема данных.

Если в воинском коллективе обнаруживаются военнослужащие, обладающие описанными лидерскими статусами, командиру следует плодотворно использовать их в интересах обеспечения жизнедеятельности подразделения. Однако весьма важно при этом учитывать ряд обстоятельств, связанных с описанной выше технологией назначения должностных лиц и обусловленных потенциальной возможностью соединения в определенном индивиде качеств и лидера, и руководителя.

Практика работы передовых офицеров-воспитателей показывает, что наиболее оптимальным вариантом совмещения позиций является наличие у руководителя статуса инструментального и (или) информационного лидера. В этом случае эффективность управления группой, как правило, достигает наивысшего уровня. В ситуации же, когда официально назначенный руководитель обладает статусом эмотика, его даже незаурядные деловые качества могут страдать, будучи подавленными преимущественно экспрессивной оценкой происходящих событий. Поэтому желательно, чтобы эмоциональный лидер не включался в структуру официального управления воинским подразделением, а использовался преимущественно во внеслужебных (например, культурно-досуговая, спортивно-массовая работа) сферах его деятельности.

Таким образом, практически любая группа, в том числе и воинское подразделение, включает в себя множество неформальных микрогрупп, клик, группировок. Каждая из них обязательно имеет собственного лидера и свое видение происходящих событий, по отношению к которым командир как руководитель не может занимать тождественные позиции. В связи с этим задача согласования внутри официальной организации различных ее неофициальных структур представляется весьма важной для успешности деятельности любого воинского коллектива.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Раскрытые и охарактеризованные в данном исследовании теоретические аспекты социально-психологических процессов, происходящие в обществе в полной мере, имеют непосредственное отношение к военнослужащим, их соорганизации и взаимодействию. В процессе соорганизации людей совместная деятельность выступает средством биологического выживания; социализации и формирования психики; удовлетворения потребности в общении, получении социального одобрения, уважении, признании; ослабления неприятных чувств и состояний (страха, тревоги и т.д.); информационного, материального и иного обмена. В ходе общения происходит осуществление совместной деятельности, люди практически всегда объединяются в общности, обозначаемые в социальной психологии термином «группы», которые в своем развитии проходят определенные стадии, требуют координации, индивидуальных и совместных действий, характеризуются внутригрупповыми и межгрупповыми отношениями.

Анализ социально-психологических процессов, происходящих в воинских коллективах показывает разнообразие конкретных форм общения. Для того чтобы понять, как личность включена в процессы общения, что она вносит в них, надо проследить, как конкретно раскрываются процессы общения в различных группах, т.е. в условиях различной по содержанию деятельности. Принцип единства общения и деятельности требует логического перехода от общих характеристик процесса общения к изучению его в контексте конкретных групп, в том числе воинских коллективов в условиях военно-профессиональной деятельности.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ

Асмолов А.Г. Психология личности: Учебник / А.Г. Асмолов. – М.: Изд-во МГУ, 1990. – 367 с.
Бандура А. Теория социального научения / А. Бандура. – СПб.: Евразия, 2000. – 320 с.
Выготский Л.С. Психология / Л.С. Выготский. – М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000. – 1008 с.
Гришина Н.В. Психология конфликта / Н.В. Гришина. – 2-е изд. – СПб.: Питер, 2008. – 544 с.
Караяни А.Г. Прикладная военная психология / А.Г. Караяни, И.В. Сыромятников. – СПб.: Питер, 2006. – 480 с.
Корчемный П.А. Военная психология: методология, теория, практика / П.А. Корчемный [и др.]. – М.: Воениздат, 2010. - 340 с.
Психология и педагогика. Военная психология: учебник для вузов / под ред. А.Г. Маклакова. – СПб.: Питер, 2005. – 464 с.
Устинов И.Ю. Психология и педагогика. Военная психология и педагогика: учебник / И.Ю. Устинов [и др.]; под общ.ред. Г.В. Зиброва. – Воронеж: ВАИУ, 2012. – 332 с.
Устинов И.Ю. Эффективный конфликт менеджмент: учебно-метод. пособие / И.Ю. Устинов, А.А. Караванов, И.А. Сумских. – Воронеж: Воронежский ЦНТИ - филиал ФГБУ «РЭА» Минэнерго России, 2012. – 184 с.

1 Ингруппа (от англ. ingroup) – социальная группа, членом которой является субъект восприятия (человек, оценивающий поведение и деятельность членов «чужой» группы с точки зрения особенностей поведения и деятельности «своей» общности).

2 Аутгруппа (от англ. outgroup) – социальная группа, к которой человек не принадлежит, т.е. «чужая» группа. Как правило, термин употребляется для обозначения общности, которая является соперником или объектом сравнения для той группы, к которой относит себя субъект восприятия.

3 Явление этноцентризма по существу аналогично эгоцентризму, т.е. принципиально такой же установке индивида в отношении себя и окружающих людей. Сегодня данное понятие широко используется в различных социальных науках.

4 Изначально структура данной личности была названа антисемитской, затем этноцентристской, позднее фашистской, антидемократической и только потом – авторитарной.

5 Название «минимальные» означает в данном случае, что испытуемые в экспериментах объединялись в «группы с минимальными групповыми признаками», т.е. это были чисто номинальные, можно даже сказать, воображаемые группы.

6 Этот эффект проявляется как на индивидуальном (сравнение с одним человеком), так и на групповом (сравнение ингруппы с аутгруппой) уровнях.

Просмотров работы: 2917

Код для цитирования:

VIII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2016

ДИНАМИКА СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИХ ПРОЦЕССОВ В ВОИНСКОМ КОЛЛЕКТИВЕ

Студенческий научный форум - 2016
VIII Международная студенческая научная конференция