VII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2015

Статья посвящена исследованию основных языковых средств воздействия и аргументирования в судебном дискурсе. Выявляются признаки судебного дискурса; значительное внимание уделено языковой личности и речевому поведению адвоката. В статье рассматриваются также виды апелляций, их функции и языковые средства их реализации.

Публичные спoры о прaве с древнейших времен были однoй из нaиболее знaчимых облaстей общественной речевой прaктики. Профессия юристa начиналась именно с судей, использовaвших право как способ общения, инструмент примерения и средство удержать людей вместе. Следовaтельно одно из общепризнaнных междунaродных требований к спрaведливому правосудию заключается в том, чтобы все учaстники судопроизводствa понимали используемый в суде язык и умели нa нем говорить.

Дискурс как коммуникативный феномен допускает множество измерений и подходов к его изучению. В настоящей работе мы исходим из его культурно-ситуативного понимания. Дискурс представляет собой «связный текст», «речь, погруженную в жизнь» [2]. Дискурс немыслим без учета его экстралингвистических составляющих (прагматические, социокультурные, психологические факторы), он предполагает некоторое целенаправленное социальное действие. Важнейшими характеристиками дискурса признаны форма связного текста, обусловленность экстралингвистическими факторами, событийный аспект и целенаправленное социальное действие (Н. Д. Арутюнова, В. И. Карасик, М. Л. Макаров).

Принято различать два основных вида дискурса — институциональный и персональный [8]. Институциональный дискурс, в отличие от персонального, представляет собой специализированную клишированную разновидность общения между людьми, которые вынуждены соблюдать некие нормы, установленные в данном социуме / институте.

Судебный дискурс является разновидностью юридического дискурса и понимается нами как диалогическое общение в ситуации судебного заседания. Судебный дискурс представляет собой особый вид речевой деятельности, имеющий институциональную природу и ритуальный характер. Институциональность судебного дискурса определяется его обязательной соотнесенностью с понятием социального института — суда, который, в сущности, определяет его лингвосемиотическое пространство. Судебный дискурс — это институциональная форма общения, он организуется в рамках определенного социального института (суда), имеет определенную цель (установить истину) и определяется статусно-ролевыми характеристиками участников общения (профессиональными агентами — судья, прокурор, адвокат и непрофессиональными клиентами — подсудимый, свидетель).

Судебный дискурс многими исследователями понимается как вербально-знаковое выражение процесса коммуникации в ходе судебного процесса, которое рассматривается в социально-историческом, национально-культурном, конкретном ситуативном контексте с учетом характеристик и намерений коммуникантов. При этом конечной целью процесса является разрешение правового конфликта и изменение правовой ситуации. Судебный дискурс может выступать в качестве обобщающего понятия, объединяющего в себе множество дискурсов, на основе анализа которых возможно выделение типичных характеристик и общих закономерностей построения судебной коммуникации. В рамках судебного дискурса выделяются его более частные разновидности, такие как дискурс правоприменителя, дискурс обвинения и защиты, дискурс судей, устная речь в учреждениях . Судебным дискурсом можно считать также дискурс отдельных судебных процессов или их отрезков.

Дискурсивное взаимодействие в ходе судебного заседания привлекает внимание лингвистов, работающих в области речевой прагматики, прежде всего потому, что, во-первых, при довольно жесткой регламентации судебного дискурса говорящему приходится решать целый ряд задач, связанных с выбором стратегий речевого поведения, что в условиях состязательности на процессе придает особые черты речевому взаимодействию; во-вторых, во многом именно речевое взаимодействие, учитывая юридические функции суда, и его результат оказывают решающее влияние на характер выносимых судом решений, что требует от субъектов судебного процесса особого рода коммуникативной компетенции, в которую базовым элементом входят прагматические пресуппозиции, связанные со знанием установлений и правил судебного дискурса; в-третьих, состязательность речевого взаимодействия, его экстремальность в смысле столкновения интересов требует от коммуникантов умений как стратегического планирования, так и навыка оперативной оценки ситуации и принятия решений; в-четвертых, особым явлением в судебном дискурсе можно назвать коммуникативный срыв, когда коммуникативная неудача одного субъекта в состязательном общении может оказаться удачей для другого участника процесса.

В судебном дискурсе выделяются два основных типа– совещательный и состязательный. Указанные типы дискурса присутствуют не на всех ступенях реализации судебного дискурса.

Принцип состязательности сторон заключается в активном отстаивании сторонами перед судом своей точки зрения. Способность убедить суд в своей правоте зависит от того, в какой мере лица, участвующие в деле, владеют техникой и тактикой ведения дела в суде.

Техника ведения дела в суде – это совокупность приемов, используемых при разработке содержания и структуры представляемых в суде документов (жалобы, ходатайства, доказательства по делу и др.). Одним из важнейших приемов является освоение техники аргументирования, адекватный выбор языковых средств, знание правил ведения критической дискуссии и оперирование ими на всех уровнях рассмотрения дела.

Тактика ведения дела в суде – это четко фиксированные в своей последовательности способы поведения в судебном дискурсе, ориентированные на достижение конкретных задач, являющихся звеньями реализации единой стратегической цели (выиграть процесс, не проиграть процесс на данном этапе и т.д.). В рамках судебного дискурса выделяются его более частные разновидности, такие как дискурс правоприменителя, дискурс обвинения и защиты, дискурс судей, устная речь в учреждениях права и др. [А.В. Смирнов, В.М. Баранов, А.С. Александров, Н.Д. Голев и др.]. Юридический дискурс является строго аргументативным. Юристу приходится обосновывать свою точку зрения в суде, аргументировать судебное решение, состоятельность своей позиции по обсуждаемому вопросу в научном кругу.

Аргументирование в юридическом дискурсе дифференцировано в зависимости от типов дискурса: судебный дискурс (представленный обвинительной, общественно-обвинительной, общественно-защитительной и самозащитительной речами), научный юридический дискурс (образцами которого являются научные статьи, правовые документы, тексты толкований закона и т. д.). Судебный дискурс представляет собой яркий пример статусно-ориентированного общения (термин В.И. Карасика), в котором роли четко распределены и за каждым участником закреплены функции, определенные нормами института правосудия. При этом общению присуще неравенство сторон. Статусное положение участников судебного дискурса, в том числе судьи, находит выражение в их речевом поведении. Термин «речевое поведение» используется в понимании, предложенном Т.Г. Винокур: «... Речевое поведение как совокупность речевых поступков, с внутриязыковой стороны определяемое закономерностями употребления языка в речи, а с внеязыковой – социально-психологическими условиями осуществления языковой деятельности» [3, с. 12]. В таком понимании речевое поведение связывает воедино конкретные языковые средства, социальные условия и психологические характеристики говорящего. Использование термина «поведение» отвечает задачам исследования, поскольку в нем отражена способность говорящего поведенчески адаптироваться к изменяющейся в ходе судебного процесса ситуации.

К хронотопным признакам судебного дискурса относятся время и место проведения переговоров, совещаний, судебных заседаний и других мероприятий. Фактор времени является важной составляющей юридического дискурса после того, как определена тема и обозначены цели. Развертывание юридического дискурса зачастую ведет к приостановке запланированных состязательных действий и перехода к совещательным в случае, когда необходимо еще раз проанализировать, и, возможно, изменить стратегию, разработать альтернативы и т.п. Место судебного дискурса жестко детерминировано: здание суда.

К поведенческим знакам судебного дискурса относятся ритуальные события, т.е. действия церемониального характера (представление сторон, обсуждение повестки дня, прения сторон и т.д.). Ритуальность как общая для некоторых типов институционального дискурса категория [12] в юридическом дискурсе отражает последовательность свершения речевых действий в ограниченном пространстве и времени. Ритуальность предусматривает использование клише и речевых штампов, с помощью которых коммуниканты реализуют свои стратегии и тактики.

Выбор адекватной формы общения в ситуациях, характеризующихся наличием вариантов выражения, тесно связан с понятием нормы. В статическом аспекте норма представляет собой совокупность форм выражения, принятых как образцовые в определенном социуме. В динамическом аспекте норма предстает как регулятор отбора языковых средств на основе коллективно осознанных правил. Участники судебного дискурса всегда учитывают необходимость следования нормам и в процессе противоборства нередко не соблюдают правила ведения рациональной дискуссии.

Ценности судебного дискурса максимально приближены к ценностям других типов дискурса и сводятся к признанию закона и закреплению социальных традиций, зафиксированных в систематизированном знании законов общества. В этом виде дискурса эксплицитно выражены моральные ценности общества, которые сводятся к раскрытию основного концепта – торжества справедливости, что отражается в специфических нормах судебной этики.

Антропоцентричность, многоаспектность и многоуровневость описания коммуникативного взаимодействия проявляются в выделении коммуникативные стратегий, в числе которых дискурсивные, компенсационные, риторические, семантические, стилистические, грамматические, социокультурные, лингвокультурные и т.п.

Стратегия – это прежде всего планирование процесса речевой коммуникации в зависимости от конкретных условий общения и реализация этого плана [7]. В плане речевого воздействия она направлена на перестройку индивидуального сознания и картины мира субъекта. Коммуникативная стратегия отличается гибкостью и динамикой, так как в ходе общения она подвергается постоянной корректировке, непосредственно зависит от речевых действий оппонента и от постоянно изменяющегося контекста дискурса. Один из главных признаков стратегии – это динамика соотношения осуществляемого в данный момент хода с предшествующим, а также их влияние на последующие. В этом проявляются трансакциональные характеристики стратегии.

Под речевой тактикой понимается программирование дальнейших речевых действий, направленных на достижение главной цели и выполняемых коммуникантами в той или иной последовательности. Анализ судебного дискурса предусматривает рассмотрение прямых и косвенных тактик речевого воздействия. Эффективность тактик заключается в отборе говорящим языковых средств, реферирующих к речевой ситуации. Каждая тактика направлена на выражение отдельного коммуникативного намерения адресанта. Суть применения конкретной тактики состоит в том, чтобы изменить конфигурацию конкретных параметров контекста в нужном направлении, модифицировать оценки и т.п. Учеными выделяется пять основных коммуникативных стратегий, использующихся участниками исследуемого дискурса в соответствии с их статусно-ролевыми характеристиками и интенциями: коммуникативную стратегию самозащиты, обвинения, защиты, нападения и психологического воздействия.

Наиболее репрезентативными в плане реализации воздействия и аргументирования в юридическом дискурсе является судебный дискурс в наиболее яркой его части – выступления адвокатов в суде. Выступления видных адвокатов считаются главным видом аргументативного дискурса, а аргументация в суде – образцом аргументации [9, с. 45]. Адвокат использует все способы и приемы для защиты своего подопечного, в связи с чем его речь является достаточно показательной. Речь адвоката более свободная, более полемичная, чем обвинительная речь.

Речевое поведение адвоката, представляющего интересы подсудимого, а также свидетеля защиты воплощается в использовании коммуникативной стратегии защиты. Её мы определяем как совокупность речевых действий адвоката или другого участника судебного заседания, направленных на опровержение обвинения и/или смягчение ответственности подсудимого Стратегия психологического воздействия универсальна, она используется абсолютно всеми участниками дискурса. Эта стратегия определяет преимущественно речевое поведение судьи как главного агента дискурса судебного заседания и ориентирована на одобрение или осуждение деятельности человека как с позиции закона, так и с позиции морали. Эмоциональное состояние агентов и клиентов судебного дискурса, равно как и их стремление эффективно воздействовать друг на друга, провоцирует использование стратегии психологического воздействия.

Адвокатскую речь составляет единая, цельная система аргументирования, при компоновке которого доминирующим является принцип сочетания рационально-логического, эмоционально-риторического и аксиологического аргументирования. Это обусловливает набор средств воздействия на аудиторию. Убеждение достигается, во-первых, содержанием логических доказательств, посредством апелляций к разуму, интеллекту, во-вторых, эмоциональным воздействием на аудиторию, умением вызывать у нее соответствующие обстановке эмоции и настроения – апелляции к эмоциям, в-третьих, актуализируя ценностные установки аудитории – апелляции к ценностям.

Эмоциональные апелляции концентрируются в макроаргументах ‘обращение’, ‘воззвание’, ‘заключение’, а также в представляющих последовательностях. Концентрация эмоциональных апелляций в данных макроаргументах обусловлена интенцией оратора: в обращении – привлечь аудиторию на свою сторону, заразить интересом и эмоциями; в заключении и воззвании – оставить глубокий эмоциональный след в памяти слушателей, чтобы эти воспоминания в определенной мере повлияли на решение судебной аудитории. Подобное распределение способствует созданию "эффекта края”, заключающегося в том, что информация, находящаяся в начале и конце речи, запоминается быстрее.

Одной из основных задач аргументирования адвоката является установление, определение и оценка фактов, с которыми должен согласиться адресат. Для согласия и присоединения аудитории к позиции оратора необходимо, чтобы он соблюдал рационалистический канон ясности, отчетливости, полноты, логической последовательности речи [6, с. 44]. Убедительность речи зависит от обоснованности, надежности и достоверности или правдоподобности аргументов. Этому способствуют интеллектуальные апелляции (апелляции к разуму), которые слушатель вынужден принять и с ними согласиться с силу их логичности и рациональности. Воздействие на интеллектуальную сферу адресата в адвокатском дискурсе осуществляется посредством лексических средств, реализующих апелляции к объективному положению вещей, к ситуативным характеристикам явления, к очевидному, логике, к истинности, к здравому смыслу.

Объективизация речевого сообщения оратора обеспечивается путем апелляции к объективному положению вещей, которая реализуется посредством использования имен, чисел, подробностей, ссылок на закон [5]. Созданию впечатления достоверности содействуют имена собственные, числительные. Эффект точности достигается тем, что все слова в интеллектуальных апелляциях используются в соответствии с их прямым значением. Точности способствует частотное использование книжной лексики (17,9% от всей лексики), юридических терминов (45%), которые чаще всего обозначают процессуальные действия: экспертиза, следствие; квалифицирующие действия лиц, имеющих отношение к рассматриваемому делу: дача взятки, убийство; наименования документов: дело, лист дела; наименование лиц по профессии: эксперт, следователь, работники прокуратуры. Созданию впечатления точности способствует также большое количество стандартизированных языковых средств, отражающих юридические понятия – юридических клише (19,1%): мотивы убийства, рассмотрение дела, и общепринятые, известные любой аудитории, общественно закрепленные формулы (18%): употребление спиртных напитков, собственная неосторожность, неприязненные отношения. Описывая сцену преступления или обстоятельства, ей предшествующие, судебные ораторы пытаются создать наиболее выигрышную для обвиняемого картину. Этому способствует апелляция к ситуативным характеристикам явления, локализуемая в рамках макроаргумента ‘повествование’. Аргументативную нагрузку при реализации данной интеллектуальной апелляции выполняет, прежде всего, конкретная лексика, указывающая на реально существующие предметы и произведенные действия. Благодаря данной лексике высказывание предстает как знание о конкретных предметах, явлениях. Это, например, существительные, номинирующие предметы действительности: дверь, нож, части тела: лицо, кулак; глаголы движения: бежать, подойти. Конкретная лексика способствует возникновению у адресата ощущений натуральности, зримости сцены преступления, возникновению наглядных образов в сознании адресата. Так, адвокат описывает действия, которые произошли до или во время совершения преступления: Сын стал стучать кулаком в дверь туалета, ломился туда силой. Ему удалось приоткрыть дверь и через образовавшуюся щель просунуть туда руку. Вот туда уже просунулось плечо, часть груди [11]. Наибольшую коммуникативную нагрузку в рамках макроаргумента ‘повествование’ несут глаголы, которые представляют собой опорные точки, передающие основную информацию, создают впечатление динамичности и изобразительности, тем самым придают натурализм повествованию.

Аргументативной направленностью в адвокатском дискурсе обладает лексика, вербализующая апелляцию к истинности. Это преимущественно прилагательные правильный/неправильный, верный/неверный, ошибочный. Данные лексемы используются в значении ‘(не)соответствующий фактам’, что повышает истинностный потенциал аргумента, так как данное значение осуществляет смещение субъективного мнения оратора в сторону объективного знания.

Для продвижения аргумента по шкале истинности в адвокатском дискурсе используется апелляция к знанию, представленная глаголами, эксплицирующие модус знания: помнить, видеть, слышать, знать. В семантике данных глаголов усилен эпистемический компонент. Восприятие является главным источником знания. Апеллируя к знанию адресата, оратор как бы обеспечивает его согласие со своими аргументами. Наиболее частотным средством выражения ментальной сферы знания в адвокатском дискурсе являются глагол помнить, выполняющий функцию акцентирования наиболее важной для аргументации оратора мысли, значимого факта: например, Вы помните, уважаемые судьи, оценку такого поведения обвиняемого со стороны Крючкова? Основной функцией сенсорных глаголов видеть, слышать в адвокатском дискурсе является акцентирование определенной мысли, наличия (существования) какого-либо явления. Сенсорная лексика является аргументативно ориентированной, так как переключается в когнитивный план, обозначает восприятие реально существующих объектов. Воздействие таких суждений основывается на принципе "я видел, значит, что существует”: Потерпевший, как мы видим, высказывает свое недоумение и даже выражает недовольство [11].

Аргументы, содержащие апелляцию к здравому смыслу, представляют собой обоснования положений, обращенных к представлениям о пользе, правдоподобии или психологической достоверности данных, из которых исходит рассуждение. Маркерами апелляции к здравому смыслу в адвокатском дискурсе являются: 1) сослагательное наклонение, которое помогает посмотреть на ситуацию с позиций здравого смысла; 2) алетическое долженствование, связанное с объективными потенциями реального мира. Оно рассматривается как аналог логической необходимости, поэтому в судебной аргументации несет особое логическое ударение, которое повышает доказательность аргумента; 3) языковые маркеры − кванторные слова, посредством которых осуществляется ссылка на "фантомное человеческое множество” каждый, любой (человек). Данные слова "дают не количественную оценку, а прагматически оценивают количество” [5, с. 198]. Высказывание, содержащее кванторные слова, аргументативно ориентировано на вывод "это факт”, так как наличие какого-либо множества людей, поступающих так же, как и обвиняемый, выполняющих такие же действия, создает реальность общепринятого, что оправдывает подсудимого, способствуют формированию ощущения правдоподобности версии оратора.

В адвокатском дискрусе лексическую основу аргумента, содержащего апелляцию к отрицательным эмоциям, составляет дескриптивная лексика с перцептивными значениями, которыми обозначается все, что может стать объектом сенсорного восприятия. С дескриптивной перцептивной лексикой связано четкое, яркое и наглядное представление, с ее помощью картина событий рисуется как очередность стоп-кадров, на которых адресат может хорошо "рассмотреть” и прочувствовать происходящее. Дескриптивные слова изобразительны, стимулируют зрительные впечатления, поэтому Н.Д. Арутюнова называет их словами с "портретным значением” [2, с. 253]. Для введения адресата в состояние переживания страха перед насилием, физической смертью адвокаты используют перцептивную лексику, фиксирующую зрительные, акустические и осязательные "картинки”: слух: пальцы захрустели, крикнул в лицо, осязание: нож давил, сдавливало (лезвие ножа), зрение: со звериным лицом, дескриптивная лексика движения, которое также воспринимается посредством зрения: идет, тянется рукой. Данная лексика позволяет войти в сферу переживаний и представлений другого лица, воссоздать перцептивную картину вместе с ним

Для создания отрицательного образа ораторы используют прилагательные качества с семой ‘безжалостный’, указывающие на эмоционально воспринимаемые признаки: агрессивный, жестокий, злобный, безжалостный.

Рассмотрим аргументативный потенциал апелляций к группе положительных эмоций. Собственно положительная эмоция уважение, актуализируемая в адвокатском дискурсе, мотивирует индивида к оказанию помощи, содействия, что чрезвычайно важно для речи адвокатов. Данная апелляция характерна только для аргументов, обращенных к личности подсудимого.

Апелляция к эмоции уважения в адвокатском дискурсе строится на лексике, указывающей на действия, получающие одобрение общества, то есть общественно значимые действия. Эта лексика затрагивает культурные категории-ценности, наиболее важные, представляющие особую ценность для славян: ‘труд’, ‘семья’. При этом апелляция к уважению основывается преимущественно на глаголах физического действия. Это можно объяснить тем, что представления о соблюдении/несоблюдении человеком данных ценностей в сознании людей связаны, прежде всего, с выполнением им определенных действий. В глаголах деятельности, например, работал, зарабатывал наличествует коннотация одобрения (подчеркивается трудолюбие, ответственность подсудимого за выполняемую работу и семью). Тем самым глаголы призваны создать стойкое положительное отношение адресата.

Маркером апелляции к эмоции уважения являются рациональные прилагательные и частнооценочные этические прилагательные. Ораторами акцентируется постоянное наличие у подсудимого морально-этических качеств, которые одобряются в обществе, для чего используются прилагательные этической оценки честный, порядочный, добрый; и качеств, положительно характеризующих подсудимого как профессионала (используются общеоценочные прилагательные и прилагательные интеллектуальной оценки) законопослушный, деловой, знающий.

Как видим, эмоциональное аргументирование в адвокатском дискурсе ориентировано на внедрение сознания адресата в микромир подсудимого с тем, чтобы он (адресат) "прожил” фрагмент жизни обвиняемого.

В процессе убеждения не все сложные ситуации возможно разрешить с помощью логических рассуждений. Часто необходима опора на нравственные нормы, ценности, так как все явления в повседневной жизни человек оценивает через призму своих убеждений и ценностей. Ценности являются критерием установления того, что считается приемлемым или неприемлемым в глазах определенной аудитории.

При обращении к ценностным доминантам аргументативным зарядом обладают "ударные”, "лозунговые” слова – ключевые коннотативно нагруженные лексические единицы, апеллирующие к ценностям: труд, закон, жизнь. Эти слова являются эмоционально-экспрессивными "маяками”, дающими "коммуникативную установку” на положительное или отрицательное отношение к содержанию всего аргумента, к описываемому человеку. Наиболее распространенными ценностями в адвокатском дискурсе являются ‘семья’ ‘здоровье’ и ‘жизнь‘ . Из них самой частотной выступает апелляция к ценности семьи. Ключевыми словами, вербализующими данную апелляцию, являются: семья, родительский, названия членов семьи: мать, дети, ребенок, родители. Такие слова используются в комбинации с эмоционально-оценочными лексемами, чаще всего негативной оценки горе (для семьи), страдание, несчастье, испытание, акцентирующими страдание и боль близких людей в случае осуждения обвиняемого.

Из универсальных ценностей в адвокатском дискурсе представлены ценности ‘закон’, ‘истина’ и ‘справедливость‘. Употребление лексем, актуализирующих данные ценности, объясняется целями адвокатского заседания, которым должны следовать судьи – поиск истины, вынесение решения в соответствии с законом, принципом справедливости. Ключевые слова закон, законный, истина используются в окружении лексем могущество, служение, основан на (законе), выдвигающих в фокус внимания идею главенствующей роли закона и истины, справедливости. Ожидается, что данные ценности окажутся решающими и определяющими при решении о вердикте. Так, употребляя ценностно-значимое существительное истина, ораторы пытаются передать информацию "наш профессиональный долг найти истину, служить истине”. Истина же для ораторов заключается в вынесении судьями оправдательного вердикта. Указывая на необходимость поиска истины, адвокат апеллирует к ответственности адресата за этот процесс поиска и его результат.

Таким образом, рассмотренные типы апелляций способствуют оказанию аргументативного воздействия на профессиональное, личное и социальное "я” аудитории. Данные типы апелляций в защитительном дискурсе нацелены на моделирование согласия адресата с позицией аргументатора, на создание мотивации к желаемому действию. Важность данных апелляций при оказании убеждающего воздействия заключается в том, что они обеспечивают создание ситуации когнитивного комфорта. При этом поступающая информация получает высокий истинностный статус

Литература

1. Апресян Ю.Д. Фундаментальная классификация предикатов. – М. 2006.

2. Арутюнова Н.Д. Язык и мир человека. – М. 1999.

3. Винокур Т.Г.Говорящий и слушающий. Варианты речевого поведения. Изд.2.–М.:УРСС, 2007,-167 с.

4. Волков А.А. Курс русской Риторики [Электронный ресурс]. – 2000. - Режим доступа: http://www.klikovo.ru/db/book/msg.

5. Гладко М.А. Лингвистические средства реализации аргументирования в судебном дискурсе // Режим доступа: http://konference.siberia-xpert.com.

6. Ивакина Н.Н. Основы адвокатского красноречия. – М. 2002.

7. Иссерс О.С. Речевое воздействие: Учебное пособие. - 2-е изд. – М.: Языки славянской культуры, 2002.- 167 с.

8. Карасик В.И. Языковой круг: личность, концепты, дискурс .- М.:Перемена, 2002.–477 с.

9. Порубов Н.И. Риторика. Учебное пособие. – М. 2001.

10. Сопер П. Основы искусства речи. – М. 1995.

11. Фаткуллина Ф.Г. Концепт «деструкция» и способы его пред-ставления в языке// Вестник Российского университета дружбы наро-дов. Серия: Русский и иностранные языки и методика их преподавания. – 2010. – №2.

12. Хвесеня М.И. Судебные речи по уголовным и гражданским делам. – Мн. 2005.

13. Шейгал, Е. И. Семиотика политического дискурса// Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук Волгоград, 2000 - 440 с.

12

Код для цитирования: Скопировать