VII Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2015

Введение

В тысячелетней истории Русской Православной Церкви одной из главных проблем является проблема её взаимоотношений с государством. Этот вопрос актуален и в современной России, где только происходит процесс формирования государственной политики в отношении религии, поиск точек соприкосновения, способов взаимодействия власти с религиозными конфессиями. Очевидно, что в этом важном и непростом деле необходимо учитывать огромный исторический опыт, внимательно изучать уроки прошлого.

Особый интерес в этом плане представляет, конечно, история взаимоотношений Церкви и государства в ХХ веке – в период относительно недавний и, вместе с тем, пожалуй, наиболее драматичный. Вполне объяснимо, что наибольшее внимание исследователей привлекает самое трагическое для верующих и духовенства время, наступившее непосредственно за Октябрьской революцией 1917 года, а также годы 20^е и 30^е. Вместе с тем, сравнительно мало в исторической литературе уделяется внимания вопросам взаимоотношений власти и Церкви в послесталинскую эпоху. Государственной политике в отношении религии в 60^х – 80^х годах посвящено гораздо меньшее количество исследований. При этом, прежде всего историки изучают эту политику на общегосударственном уровне, опираясь на документы и материалы центральных органов власти. В качестве примера можно назвать труды М.И.Одинцова, бывшего работника Совета по делам религии в СССР, впоследствии ставшего руководителем Российского объединения исследователей религии¹, работы О.Ю.Васильевой², И.И.Масловой³.

Однако на местном уровне политика властей в отношении религии изучена далеко не достаточно. Об этом можно судить на примере моего родного города Кунгура, одного из старейших городов Пермского края, некогда являвшегося культурным и религиозным центром Прикамья. Судьбы православной общины Кунгура, кунгурского духовенства не могли не привлекать внимания краеведов. Однако, к настоящему времени более или менее полно эти вопросы изучены лишь применительно к дореволюционному периоду, а также первым двум послереволюционным десятилетиям. Положение Церкви в 60^е – 80^е годы, политика местных властей по отношению к ней практически не исследовались. Это, конечно, вполне объяснимо. Вероятно, дело не только в меньшем историческом драматизме указанного периода, но и в том, что ещё живы представители того поколения руководителей города, которые проводили советскую государственную политику в отношении религии (характерно, что многие из них в послесоветское время кардинально поменяли свою позицию применительно к Церкви, некоторые превратились в образцовых прихожан и даже деятелей религиозных структур – тем очевиднее, что они не заинтересованы в исследовании данной темы).

Но ведь изучение прошлого не должно быть конъюнктурным, проводиться с оглядкой на мнение тех или иных влиятельных людей. Поэтому нельзя согласиться с наличием такого пробела в истории родного края. И целью данной работы было восполнить пробел – исследовать политику местных органов власти в отношении церкви и религии в городе Кунгуре в период с 60-х до середины 80-х годов XX века, то есть со времени окончания сталинской эпохи до периода Перестройки в СССР. При этом, в процессе исследования, решались следующие задачи:

• рассмотреть, какие цели преследовало Советское государство в отношении Церкви, и как эти цели ставились перед местными органами власти;

• выяснить, какими методами городские власти воплощали в жизнь государственную политику в религиозной сфере;

• проанализировать результативность этой политики в городе Кунгуре.

Основным источником при написании работы послужили материалы Кунгурского городского архива, а именно «Материалы по вопросам религиозных культов», хранящихся в фонде Исполнительного комитета Городского Совета (фонд 78, опись 1). Всего было изучено свыше 30 архивных дел общим объёмом около двух тысяч семисот листов. Характерно, что судя по отсутствию соответствующих регистрационных отметок о просмотре, эти архивные документы ранее никем из исследователей не изучались и не использовались. Тем более важным и интересным представляется их введение в научный оборот.

Кроме архивных материалов, привлекалась опубликованная литература, в той или иной мере затрагивающая вопросы взаимоотношений Церкви и государства, в том числе работы местных авторов. Так, значительный материал по истории православия в Кунгуре содержится в книге бывшей заведующей Кунгурским городским архивом З.Я.Лепихиной⁴, хотя, как и в других работах, период 50-х – 80-х годов здесь почти не нашёл освещения. Наконец, дополнительная информация по данной теме была получена от кунгуряков – современников того периода, заставших его как в качестве священнослужителей и прихожан, так и в качестве работников государственных и общественных органов. Беседы с этими людьми также позволили получить ценные сведения о взаимодействиях власти и церкви в рассмотренный период истории.

Часть 1 Православный Кунгур на изломах истории: от Алексея Михайловича до Иосифа Виссарионовича

История города Кунгура неразрывно связана с историей Российского государства. Основание города в 1663 году стало органической частью процесса основания русскими Прикамья, процесса, начало которому продолжили походы Ермака через Урал в Сибирь в конце XVI века. Важную роль в колонизации играла Православная Церковь, основывавшая в этом регионе монастыри, становившиеся центральными хозяйственной и культурной жизни. И в самом Кунгуре, являвшемся в XVIII столетии крупнейшим городом Урала и даже одно время главным городом Прикамья, неуклонно росло число храмов.

Исследователь И.С. Попов в книге «Хозяйственное описание Пермской губернии» отмечал, что религиозность у русского населения проявлялась во всём: «Они усердно ходили в церковь по всем праздничным дням, строго исполняли христианские обряды, говели и причащались каждый год, а некоторые два и три раза в год, соблюдали все посты и не отказывались вложить свою лепту в церковную кружку или подать нищему милостыню. Принимаясь за какое бы то ни было дело или работу, русский человек прежде молился Богу. Проходя мимо церкви, часовни или креста, поставленного на перекрёстке дорог, он непременно останавливался, снимал шапку, крестился и клал земной поклон. Когда случалась засуха или проливные дожди, повальная болезнь или падёж скота, русские люди, прежде всего, обращались к Богу, выносили иконы, служили молебны и совершали крестные ходы. Словом, без молитвы и крестного знамения русский человек ни к чему не приступал и не чего не оканчивал….»⁵

Можно, конечно, предположить, что в этом описании есть доля преувеличения и идеализации степени религиозного благочестия наших земляков той поры, но факты свидетельствуют, что уровень религиозности населения Кунгура был всё же весьма высок.

Так, во время осады города пугачёвскими повстанцами в 1774 году защитники Кунгура полагались не только на собственные военные усилия (регулярных войск в городе практически не было), но и на крестный ход с иконами. Именно последнему обстоятельству и тогда, и впоследствии в огромной мере приписывался успешный исход обороны – Кунгур стал одним из немногих городов, действительно устоявших под натиском восставших.

И в мирных условиях процветающее кунгурское купечество и ремесленники щедро жертвовали средства на строительство храмов и другие религиозные нужды, напрямую связывая это со своими хозяйственными успехами (город особенно славился кожевенным производством и торговлей чаем, импортируемым из Китая – считался «чайной столицей России»), большие и регулярные пожертвования горожане делали на благотворительные цели – создание богаделен, детских приютов, больниц и учебных заведений – что тоже говорит о религиозности кунгуряков.

К 1917 году на 20 тысяч жителей в Кунгуре было 14 храмов 7 часовен⁶ (для сравнения – в Москве в 1913г. на 1,4 млн. населения насчитывалось около тысячи действующих церквей). В городе имелся Иоанно-Предтеченский женский монастырь. Приходы объединялись в благочиннический округ, входивший в состав Пермской епархии.

После Октябрьской революции в Кунгуре, как и в стране в целом, разворачиваются гонения на религию⁷. Мероприятия Советского государства в этой сфере включали в себя закрытие церквей, конфискацию церковного имущества, лишение церкви прав юридического лица. Поощрялась деятельность так называемых «обновленцев» (священников, признающих «богоустановленность» Советской власти). Представители духовенства подвергались репрессиям, вплоть до смертной казни, как в годы Гражданской войны (например, в 1918г. был зверски убит архиепископ Пермский и Кунгурский Андроник)⁸, так и в двадцатые – тридцатые годы⁹. Например только в июле 1936 г. в Кунгуре судили около 40 священнослужителей и прихожан по обвинению в антисоветской деятельности, многие из них были расстреляны, другие оказались в заключении¹⁰.

В 1929г., после издания Постановления ВЦИК о том, что в одном населённом пункте должно быть не более одного храма определённого религиозного направления, организуются «требования трудящихся» о закрытии церквей и передаче этих зданий для «культурных целей». В результате к 1941 году в Кунгуре не осталось ни одного действующего храма. Закрыты были даже те церкви, где какое-то время работали «обновленцы», лояльные Советской власти. Часть церковных зданий была совершенно разрушена, другие передали различные нужды, в том числе для содержания заключённых¹¹ (в помещениях бывшего Иоанно-Предтеченского монастыря исправительная колония находится до сих пор).

Коррективы в созданное положение заставила внести лишь Великая Отечественная война, когда сталинское руководство вынуждено было в интересах повышения морального духа народа обратиться к ранее отвергнутым традициям, историческим корням, в том числе и религиозным. Думается, что не последнюю роль сыграло и то обстоятельство, что немецкие захватчики на оккупированных территориях нередко разрешали деятельность церквей, религиозные обряды. Так или иначе, в 1943 году Советское правительство в лице Сталина смягчило своё отношение к религии: впервые после 1926 г. разрешило выбирать Патриарха, приостановило антирелигиозную пропаганду, распустило печально знаменитый «Союз воинствующих безбожников». Это отразилось на нашем городе - в ноябре 1943 г. было разрешено открыть единственный храм – Всехсвятский, расположенный при городском кладбище на самой окраине Кунгура.

Хотя внутренняя обстановка в храме была за предыдущие годы почти полностью разрушена, здесь почти сразу начались богослужения, основной направленностью которых, разумеется, была забота о приближении победы над врагом, о воинах, о жертвах войны. В церкви организовывался сбор денежных средств и вещей для фронта, для раненых в госпиталях⁷.

В первые послевоенные годы оформляются договоры о передаче в пользование церкви зданий и культового имущества, находящегося в ведении Кунгурского исполнительного комитета Совета депутатов трудящихся. Согласно этим документам, церковное здание, имущество и земельный участок передавались церкви в бессрочное и бесплатное пользование на условиях: «Беречь имущество, не допускать совершение обрядов лицом, не имеющим справки о регистрации его в качестве служителя культа от Уполномоченного Совета по делам Русской Православной Церкви при СНК СССР по Молотовской области».¹² Оплата всех текущих расходов по содержанию помещению помещений, земельного участка, имущества (ремонт, отопление, страхование, выплата налогов) должна была производиться за счёт прихода.

Особо предусматривался беспрепятственный допуск для проверки деятельности церкви представителями Совета депутатов трудящихся и уполномоченного Совета по делам Церкви. Договор гласил, что «договаривающиеся стороны не имеют права отказать совершеннолетним гражданам, не опороченным по суду, пожелавшим стать прихожанами». Собственно, подобными договорами практически и исчерпываются архивные документы, касающиеся взаимоотношений властей и церкви в Кунгуре на протяжении не только второй половины сороковых, но и пятидесятых годов. Думается, что это можно рассматривать как признак, во всяком случае, косвенный, того, что государство в тот период не уделяло Церкви повышенного внимания, контролируя лишь, чтобы последняя никоим образом не выходила за пределы отведённых ей строгих рамок. Явных попыток ещё более сузить эти рамки и ужесточить контроль – по местным документам не прослеживается.

Часть 2 Ужесточение антирелигиозной политики в условиях курса на ускоренное построение коммунизма

Поворот происходит на рубеже пятидесятых – шестидесятых годов. Возглавивший Советское государство после смерти И.В. Сталина новый лидер – Н.С. Хрущёв – провозгласил в это время программу ускоренного (в течение 20 лет) построения коммунизма⁸, что предполагало в обязательном порядке и ликвидацию религии, немыслимой, с точки зрения, коммунистов, на «высшей ступени развития человечества». Идеологический фронт был объявлен важнейшим фронтом борьбы за коммунизм, воспитания нового человека¹³. «Формирование коммунистического мировоззрения и морали, – объявляло советское руководство, - немыслимо без борьбы с религиозной идеологией. В целом у нас проведена большая работа по атеистическому воспитанию трудящихся: советские люди в подавляющем большинстве – сознательные атеисты, рассчитывают они не на бога, а на собственный труд, живут не ради рая на небе, а ради коммунизма на земле»¹⁴.

Однако лидеры КПСС отнюдь не имели ввиду, что религия в Советском Союзе отомрёт сама собой. Напротив, они нацеливали на активную и бескомпромиссную борьбу с ней, указывая, что религиозные пережитки живучи. Тревогу идеологов вызвали случаи крещения и венчания, особенно среди молодёжи, религиозные праздники, по мнению идеологов, отрывали от работы часть колхозников. К числу важнейших причин этого власть относила активную и замаскированную деятельность духовенства, умело приспосабливающегося даже к коммунистическим идеалам, пытающегося показывать близость коммунистических и христианских идеалов.

Кроме того, хрущёвское руководство обращало внимание на большие недостатки в антирелигиозной пропаганде, ослабленной во времена «культа личности» Сталина. Особой критике в свете решений XXII съезда КПСС подверглось Министерством просвещения РСФСР, допустившее распространение в школах идеи о «безрелигиозном» воспитании детей, тогда как необходимо антирелигиозное воспитание в духе непримиримого отношения к религии.¹⁵ Такие установки высшего руководства вылились в целый ряд нормативных документов, направленных на усиление борьбы с церковью.

После издания 16 марта 1961 г. постановления Совета министров СССР «Об усилении контроля за выполнением законодательства о культах» появляется постановление Священного Синода «О мерах по улучшению существующего строя приходской жизни». Этот документ, принятый руководством Русской Православной Церкви под очевидным давлением государства, отстранял настоятелей от управления всей хозяйственной жизнью приходов. Руководство хозяйственными делами храмов возлагалось на церковных старост, чьи кандидатуры в обязательном порядке согласовывались с местными исполкомами.

Сложившуюся систему трудно оценить однозначно. С одной стороны, священник как будто освобождался от экономических забот, мог сосредоточиться на сугубо религиозной деятельности. Однако, с другой стороны, эта религиозная деятельность фактически была немыслима без экономической, хозяйственной составляющей, начиная с самых насущных злободневных вопросов – отопления и освещения храма, его ремонта, содержания различной церковной утвари, осуществления обрядов. И священнослужитель, по установленным правилам, теперь не имел права участвовать в решении всех перечисленных вопросов, несмотря на свою прямую заинтересованность в этом. Действовавшее до этого «Положение об управлении Русской Православной Церковью» и другие документы сталинского времени определяли священника как главу прихода, отвечающего за все стороны приходской жизни (в том числе за хозяйство и денежные средства), ему подчинялись и церковный староста, и казначей.

Проблема, наверное, не была бы столь острой, если бы настоятель выбирал церковного старосту по своему усмотрению, из числа тех прихожан, кому он безусловно доверял имущество и денежные дела храма. Но, как свидетельствуют документы, решающее слово при выборе кандидатуры старосты оставалось за местными властями. В результате, старостами становись порой люди не всегда достойные, бывали и «нечистые на руку», что, в свою очередь, давало властям дополнительные аргументы для антирелигиозной и антицерковной пропаганды.

Наконец, сам уклад экономической жизни в Советском Союзе той поры крайне затруднял решение элементарных хозяйственных вопросов. Как вспоминают тогдашние работники Всехсвятской церкви, «раздобыть для храма банку краски, коробку гвоздей или несколько досок было очень непростой задачей: городские чиновники-бюрократы даже для государственных предприятий отнюдь не спешили выделить что-то из имеющихся запасов, тем более им легко было отказаться «проклятым церковникам», которым давно уже пора исчезнуть из советской жизни».¹⁶

Попытки же приобрести какие-либо материалы и транспорт для их доставки в обход бюрократической машины – сурово пресекались:

«Товарищ староста! Пишу данное письмо из тюрьмы №1, посадили меня за бронзовую краску, которая продана Вам в 1960 и 1962 годах. Ввиду её большой государственной ценности по 86 руб./кг на сумму 1720 руб. (за 20 кг) мне угрожает, кроме взноса за кражу этой суммы, еще 8 лет тюрьмы, но, если сообщить на допросе, что эта краска продана Вам, то эта сумма будет взыскана с Вас и лет 5 дадут тюремного заключения, но я этого делать не намерен…»¹⁷

Следствием этого письма, оказавшегося в руках правоохранительных органов, стало отстранение от должности церковного старосты и, очевидно, предъявление ему соответствующих обвинений.¹⁸

В свете постановлений Правительства об усилении контроля за выполнением законодательства о культах, соответствующие документы принимают и кунгурские власти. Решением исполкома городского Совета депутатов трудящихся от 13 июня 1961г. «в целях усиления антирелигиозной работы среди трудящихся и осуществления контроля по соблюдению законоположений со стороны религиозных культов» был создан Совет содействия по работе среди религиозных культов. К данной работе решено было шире привлекать общественные организации, советский и профсоюзный актив.¹⁹

Мощным инструментом в борьбе с религией призвано было стать, опять же, по указаниям Москвы, ужесточение контроля над совершением религиозных обрядов – обязательной стала фиксация паспортных данных и места работы тех жителей, кто венчался или крестил детей.²⁰ Полученные данные систематизировались в Исполкоме и далее направлялись Уполномоченному по делам РПЦ в областной центр:

«За 1^е полугодие 1963 г. окрещено рабочими и служащими г.Кунгура 228 чел. Из 228 членов КПСС - 2, комсомольцев – 2, работников кожевенного комбината – 90, машиностроительного завода – 54, станции Кунгур – 8, сельскохозяйственного техникума – 2, лесотехникума – 3, шоферов – 17, трактористов – 6, бухгалтеров – 4, военнослужащих – 3… Обвенчано 28 работающих, в т.ч. 1 комсомолец…»²¹

Советское руководство и в центре и на местах продолжало изыскивать новые пути для искоренения влияния «религиозного дурмана» на трудящихся. 14 марта 1964 г. вышло в свет решение исполкома Пермского областного Совета депутатов трудящихся № 74 (основанное, в свою очередь, на постановлении Совета министров РСФСР № 203 от 8 февраля 1964 г.) «О внедрении в быт советских людей новых гражданских обрядов». Документ гласил, что «хотя работа по внедрению новых праздников и обрядов способствует преодолению религиозных предрассудков и суеверий, некоторые исполкомы мало уделяют внимания внедрению их в быт (регистрация браков, регистрация рождения детей, дни первой получки), проводят их в казенной обстановке, особенно мало заботы – о внедрении ритуалов гражданских похорон».²²

Для ликвидации отмеченных пробелов в антирелигиозной работе предлагалось строить так называемые «Дворцы счастья» в комплексе с магазинами по продаже товаров для новобрачных и новорождённые, ателье индивидуального пошива одежды. Исполкомы также обязывались активизировать работу комиссией по контролю за соблюдением законодательства о культах.²³ К слову сказать, незадолго до этого Кунгурский исполком признавал, что созданная комиссия практически перестала работать и теперь «принимаются меры для её воссоздания».²⁴

Для снижения числа граждан, участвующих в религиозных обрядах крещения, венчания и отпевания, разрабатывались специальные сценарии альтернативных гражданских мероприятий, проводились методические конференции, Кунгурскому горкомхозу даже выделили автомашину для гражданских панихид, с установленным на ней магнитофоном – большой редкостью в те годы – и записями траурной музыки.²⁵ Активно изучался опыт передовиков в деле борьбы с религией, например, Московской области, где в некоторых районах руководство отрапортовало о сокращении вдвое количества венчаний.²⁶

Не оставался без внимания и контроль за хозяйственной деятельностью прихода. В силу обстоятельств, которые уже назывались ранее, в этой сфере властям открывались удобные возможности для поиска нарушений социалистической законности, о чём также сохранились документы:

«Председатель церковного совета Р., прибегая к найму автогужевого транспорта для перевозки грузов для нужд церкви, договаривался не с администрацией автохозяйства, а непосредственно с водителями и коновозчиками, уплачивая деньги лично им. Всего было выплачено… за перевозку кирпича, железа, цемента – 13 руб., за перевозку нечистот – 30 руб.

Церковь превратилась в очаг скупки похищенных на государственных предприятиях материалов и незаконного использования транспорта. Общая сумма незаконных сделок – 1280 руб. Указанная сумма должна быть возмещена в госбюджет. Р. не желает назвать лиц, у которых покупал краденые материалы, поэтому несет всю ответственность, как пособник расхитителей социалистической собственности, со всеми вытекающими последствиями».²⁷

Следует отметить, что деятельность кунгурских властей в отношении церкви и верующих осуществлялась всё же без таких грубых нарушений законодательства, которые порой практиковались в некоторых районах СССР. Для сравнения – 1964 г. Совет по делам религии сообщал в ЦК КПСС о ситуации в Ростовской области, где власти подвергали храмы настоящему разгрому, предметы культа и богослужебные книги вывозили в степь и сжигали, а верующих под угрозой лишений пенсий заставляли выходить из «двадцаток», после чего церкви закрывали под предлогом «распада» религиозной общины.²⁸

Часть 3 Политика властей в отношении Церкви после смещения Н.С. Хрущёва

После свержения в октябре 1964 г. Н.С. Хрущёва и официального объявления его политики «волюнтаристской», то есть игнорирующей объективные закономерности общественного развития, новое руководство СССР в лице Л.И. Брежнева и его соратников, в целом продолжало прежнюю политику в отношении Церкви.

Брежневское руководство не отменило ни одного решения прежнего лидера, направленного против Церкви и религии, разве что тактика стала несколько менее прямолинейной: вместо массового закрытия храмов чаще практиковалось лишение приходов регистрации под разными предлогами. Характерно, что с начала 60^х годов и вплоть до 1984 г. председателем совета по делам Русской Православной Церкви был один и тот же чиновник – Владимир Куроедов.²⁹

В марте 1966 г. всем председателям городских и районных исполкомов были разосланы копии указов и постановлений Президиума Верховного Совета РСФСР:

- Указ от 18 марта 1966г. за № 212/12 «Об административной ответственности за нарушение законодательства о религиозных культах»,

- Указ от 18 марта 1966 г. №154/10 «О внесении дополнений к статье 142 Уголовного кодекса РСФСР»,

- Постановление от 18 марта 1966 г. за № 154/10 «О применении статьи 142 УК РСФСР».

Первый документ предусматривал штрафы в размере до 50 рублей за уклонение руководителей религиозных объединений от регистрации в органах власти, нарушение правил проведения религиозных собраний и церемоний, организацию специальных детских и юношеских собраний, а также трудовых, литературных и иных кружков, не имеющих отношения к отправлению культа.³⁰

Статья 142 Уголовного кодекса, касающаяся нарушения законов об отделении церкви от государства и школы – от церкви, согласно разъяснениям, ужесточала наказания, в частности, за возбуждение обманным путём религиозных суеверий среди населения, за религиозные мероприятия, нарушающие общественный порядок, за занятия по обучению несовершеннолетних религии.³¹

В соответствии с руководящими указаниями Кунгурский горисполком значительно усиливает контроль над деятельностью единственной в городе церкви. В частности, в течение довольно длительного времени, с декабря по март 1966 г., проводится ревизия, по результатам которой рождается соответствующий акт – документ достаточно интересный и показательный:

«Работая около 2 месяцев среди коллектива церковнослужащих, наблюдая за происходящей работой и прислушиваясь к разговорам, хочу дать краткую характеристику отдельных должностных лиц.

К. [председатель церковного совета] – руководитель слабый, малограмотный, слабохарактерный. Злоупотребляет служебным положением, что выражается в изъятии крупного достоинства денег из тарелочного сбора, а также получая нелегальный доход от повторной продажи свечей, остававшихся у него в конторке от дней больших праздников… Оказывал разного рода вспомоществование в виде поощрения работникам церкви, помогал отдельным сотрудникам платить налоги, выплачивал без документов вознаграждение…

Л. – ей тут не место. По специальности пчеловод, однако нашла тёпленькое местечко. Работа у неё, что называется, «не бей лежачего». Помимо зарплаты пользуется приношениями. Сердобольные старушки несут ей сметану, молоко, другие продукты, а она якобы за них молится. Этакая молодая женщина занимается побирушничеством. Работая пчеловодом, она не переняла характера тружениц-пчёл, а видимо, крепко изучила характер трутней. Место здесь для пожилого человека, а её нужно освободить от этой работы, пущай идёт работать в колхоз или совхоз.

Работа нового исполнительного органа проходит нормально. Проверки никаких нарушений не обнаружили. Вскрытие кружек за время моей работы производилось 4 раза. Содержимость весома, наблюдаются крупные купюры в 3, 5 и даже 25 руб. это говорит за то, что кружки до их вскрытия неприкосновенны.

Трудности ревизии: отсутствие каких-либо критериев (инструкций).

За ноябрь 1964 – март 1966 г. – 49 случаев ошибок на сумму 572 руб., в том числе в пользу К. [председателя церковного совета] (сдано денег больше) – 23 случая на сумму 218 руб…

Недостатки: требы со скидкой 50% с обслуживающего персонала церкви, членов двадцатки и церковного хора (252 требы на сумму 251 руб.)

Учёт подношений поставлен на самотёк…, просфорня работает примитивно, мука расходуется без весу. Плохо налажен сбор и утилизация нагара свечей. Нет средств пожаротушения…

Предложения:

- чаще сдавать выручку в госбанк;

- обеспечить безопасность транспортировки денег в банк;

- вести точный учёт свечей, просфор и др. товаров, не допуская пересортицы, недостач и излишков;

- упорядочить сбор свечного огара;

- своевременно оприходовать приношения;

- привести в готовность пожарный инвентарь;

- предложить бывшему председателю церковного совета внести в доход церкви начёт 666 руб. В случае отказа предъявить гражданский иск в Кунгурский народный суд».³²

Изучая данный документ, можно сделать вывод о том, что больших нарушений даже такая тщательная и долгая проверка всё же не выявила. Показательно также, что проверяющий, очевидно, финансист по специальности, весьма внимательно изучал отнюдь не только хозяйственные вопросы, но и другие, причём откровенно указал это в акте – «прислушивался к разговорам». Впрочем, и это не дало материала для того, чтобы говорить о нарушении работниками церкви законодательства о религиозных культах.

Видимо, такое положение устраивало не всех, поскольку вскоре после указанной проверки появляются письма, адресованные, ни больше, ни меньше, как главному редактору газеты «Известия» и Уполномоченному по делам Православной Церкви, в которых деятельность Всехсвятского храма города Кунгура оценивается весьма негативно:

«Церковь отделена от государства, но находится на советской земле. И церковные дела должны интересовать вышестоящие организации и даже следственно-судебные органы, если в этих церквах творятся преступные дела…

Мы, прихожане, поднимаем вопрос о безобразном положении в нашей церкви и безнаказанных хищениях. В течение последних трёх лет сменилось 2 состава старост и ревкомиссий за хищения многих тысяч и разные махинации со свечами. Не подверглись никакому наказанию с мотивировкой от судебных инстанций в том, что «церковные дела судебному разбору не подлежат». Такая мотивировка открыла различных проходимцев. Староста Р., имеющий 10-летний тюремный стаж, заместитель Ч. – сын кулака, боровшегося против Советской власти, председатель ревкомиссии Л. – оголтелый спекулянт.

Какую роль здесь играют священнослужители? Главную скрипку здесь играет дьякон П., в прошлом имеющий многолетнее тюремное заключение и из тюрьмы направленный на фронт. Вот этот-то дьякон является главной фигурой узурпатора при церкви. Много раз дьякон читал акафисты без квитанций… На церковные средства построил себе дом и живёт как помещик, имея при доме 3 прислуги и принимая массу подношений. Священники считают церковь своей вотчиной и гребут бесконтрольно, имея звериную ненависть к бухгалтеру и его добросовестному учёту».³³

Письма были подписаны уволенным незадолго до этого бухгалтером церкви и, очевидно, продиктованы личной обидой, однако, что показательно, в них делается акцент на заботу автора о благе государства и антисоветское прошлое обидчиков. И такой приём оказался безошибочным – сам областной исполком отдал секретарю Кунгурского горисполкома распоряжение взять на контроль деятельность церкви и проверить информацию, причём информация эта сразу определена была как «факты».³⁴

Судя по последующей переписке, кунгурским властям не удалось всё же найти подтверждения тому, о чём писалось в жалобе. Однако эта жалоба оказалась далеко не последней, поскольку областное начальство настаивало на своём:

«В течение 1967 г. верующие Кунгурской церкви трижды обращались в Совет по делам религии и несколько раз – к Уполномоченному на неправомерные действия Кунгурского горисполкома. Такое явление надо считать совершенно ненормальным, так как это вызвало многочисленные жалобы во все инстанции и может привести к нежелательным эксцессам… И прежде всего необходимо улучшить работу комиссии по контролю за соблюдением законодательства о культах».³⁵

Кунгурский исполком в ответ отчитывался, что ведёт активную работу в указанном направлении:

«За 1966 г. похоронено с гражданской панихидой 338 чел. Прочитано лекций и докладов на атеистические темы – 226. Проводятся индивидуальные беседы с верующими: медицинскими работниками, учителями и членами Совета».³⁶

Однако прилагаемые отчёты Всехсвятской церкви свидетельствовали о росте религиозной активности горожан. Это прослеживается, например, по числу крестившихся. В 1963 г. в Кунгурском храме было окрещено 1157 человек.³⁷ Затем происходит значительное уменьшение этого показателя – 517 чел. за 1964 г.³⁸, однако далее вновь наблюдается рост: 1965 г. – 649³⁹, 1966 г. - 1003⁴⁰ человек.

Это вызывало явное недовольство областного начальства:

«Исполнительный комитет Пермского областного Совета

депутатов трудящихся. 24 февраля 1969 г.

Для служебного пользования.

Всем секретарям райгорисполкомов Пермской области.

Анализ отчётных материалов, представленных райгорисполкомами за 1968 г. о деятельности религиозных объединений показывает, что многие исполкомы поняли наши указания… и организовали надлежащий контроль за действующими общинами и незарегистрированными группами церковников и сектантов, тем самым ограничили их деятельность рамками существующего законодательства. Секретари этих райгорисполкомов, установив необходимый контакт с членами исполнительных органов религиозных общин, а также личными наблюдениями и в результате контроля общественных комиссий всегда располагают обстоятельной информацией. Всё это позволяет им объективно составить отчёты и своевременно направлять требуемые сведения для партийных органов и в облисполком.

Однако некоторые райгорисполкомы к этим вопросам относятся невнимательно… В Кизеловской, Кунгурской, Осинской… церквях совершено значительно количество крещений детей школьного возраста, но в отчётах это важное обстоятельство не нашло никакого отражения…

В отчётах необходимо подробно указать конкретные факты влияния религии и церкви на молодых людей и подростков, а также как местные советские органы и общественные организации противостоят таким попыткам церковников…

Необходимо соблюдать секретность, отчёты направлять с грифом «для служебного пользования», а информацию по ЧП, важным случаям – направлять закрытой почтой».⁴¹

Вообще, документы той поры показывают, что советские и партийные органы очень болезненно реагировали на любые, даже малозначительные, казалось бы, проявления религиозной активности граждан. Эти органы, например, проводили целое расследование в отношении группы художников-реставраторов из прикамского города Березники, предложивших Всехсвятскому храму восстановить иконы и настенные росписи⁴², в отношении кунгурячки П., выславшей перевод на сумму 30 рублей в адрес Красногорского женского монастыря в Черкасской области («Прошу быстро выяснить характер связи П. с монастырём, с кем конкретно из монашек она знакома и сколько времени? Имеется ли какая-то переписка между ними? Оказывала ли ранее материальную помощь монашкам, по чьей инициативе? Из каких источников дохода она высылает деньги на монастырь? Что из себя представляет сама П.?»)⁴³

Понятно, что тем большую тревогу вызывал факт крещения в Кунгурской церкви в 1966 – 1967 гг. 20 детей и подростков в возрасте от 7 до 16 лет и 24 молодых людей в возрасте от 16 до 25 лет.⁴⁴ В качестве одной из ответных мер власти вводят в действие «Памятку по проверке атеистического воспитания в школе». Один из разделов этого официального документа, похожего на инструкцию по слежке и доносительству, посвящён изучению отношения к религии учащихся и родителей:

«- Что известно коллективу учителей о деятельности легальных и нелегальных религиозных общин?

- Учтены ли семьи, в которых есть верующие?

- Известны ли семьи, в которых родственники учащихся посещают церковь, отмечаются религиозные праздники, имеются иконы, религиозная литература?

- Есть ли в школе религиозные учащиеся?»

Другой раздел «Памятки» посвящён контролю подготовки учителей к атеистической работе, деятельности классных руководителей по борьбе с религиозным мировоззрением. Арсенал для решения этой задачи предполагался разнообразный: курсы научного атеизма, атеистические семинары, атеистический факультет вечернего университета марксизма-ленинизма при городском комитете КПСС, атеистические лекции, журналы, кружки, наглядная агитация, создание групп докладчиков из числа старшеклассников и, наконец, индивидуальная работа как с учащимися из религиозных семей, так и с их верующими родителями.⁴⁵

Часть 4 Кризис и крах попыток искоренения православия в Кунгуре

Борьба с влиянием религии на подрастающее поколение была далеко не единственной проблемой местных властей на антирелигиозном фронте. Много сил у чиновников отнимало противодействие несознательному, с их точки зрения, населению, стремящемуся отмечать все православные праздники вне стен храма. Судя по документам, власти узнавали об этих чрезвычайных событиях от бдительных граждан:

«От случайных лиц в Облисполком поступило заявление, что днём 1 августа 1969 г. (накануне Ильина дня) состоялось богослужение (были иконы, читали акафист, собирали деньги) у «святого ключа», который находится в лесу вблизи деревни М. Участвовало более 20 жителей, причём участники этого богослужения откровенно признавали, что богослужение они совершают уже третий год подряд, но никто им замечаний не делал. В связи с этим предлагается всем райгорисполкомам ещё раз внимательно изучить бывшие «святые места» и обеспечить за ними наблюдение, а организаторов подобных походов в «святым местам» привлекать к ответственности».⁴⁶

Вышестоящее руководство вновь призывало кунгурских чиновников брать пример с их коллег из других регионов, более успешных в борьбе с религией. Высоко оценивался, например, опыт одного из райисполкомов Казани, отрапортовавшего в разоблачении местного архиепископа, отданного под суд за нарушение финансового законодательства. Там же удалось сократить доходы храма с 270 тыс. рублей в 1962 г. до 1,5 тысяч в 1968 г., снизить число окрещённых детей за 4 года с 3100 до 1400, а количество обвенчавшихся – со 166 до 96. Особой благодарности советские работники Казани заслужили за то, что сумели поставить заслон попыткам молодых родителей приводить на крещение детей подставных «отцов» и «матерей», чтобы не указывать собственные анкетные данные. Наконец, в качестве передового опыта пропагандировалось то, что местные борцы с культом для изучения настроений духовенства сумели настолько войти в доверие к священнослужителям, что последние не опасались вести при посторонних свои разговоры. Так, из подслушанных в церковной канцелярии разговоров удалось установить, что «священники отговаривают родителей от крещения детей школьного возраста, так как в школе атеистическое воспитание, над верующими могут смеяться».⁴⁷

Но, судя по последующим документам, даже столь вдохновляющий передовой опыт мало помог кунгурским властям в противодействии росту тяги жителей города к религии. Безусловно, комиссия при горисполкоме вела активную работу. Её члены (около 10 человек) систематически посещали церковь, совместно с секретарями парторганизаций и руководителями предприятий выявляли лиц, совершивших религиозные обряды, и проводили с ними воспитательные беседы, требуя объяснений.⁴⁸

Большинство кунгуряков, совершивших обряды, старались оправдаться тем, что выполняли волю родителей.⁴⁹ По понятным причинам, особенно строгий спрос был с работников органов власти, но и они, несмотря на возможные последствия, венчались, крестили детей и отпевали умерших близких:

«Секретарю горисполкома

От милиционера ОВО при

Кунгурском УВД П.

Я имею ребёнка в возрасте 5 мес. по имени Владимир, который был окрещён в церкви г. Кунгура, когда точно, не знаю. Известно мне стало об этом в сентябре месяце 1971 г. Окрестили моего ребёнка без согласия моего и моей жены, моя мать – П. и мать жены – Г. Они по-видимому, взяли наши документы, когда нас не было дома и произвели крещение ребёнка, хотя письменных заявлений ни от меня, ни от жены не было. За данные действия прошу привлечь к ответственности виновных работников церкви».⁵⁰

Трудно судить, насколько искренен был автор объяснительной, фактически обвиняя в нарушении закона как работников церкви, так и свою родную мать – можно предполагать, что некоторые формулировки ему были подсказаны руководством (характерно, что и другие объяснительные заканчиваются стандартной просьбой «привлечь к ответственности служителей культа»), но факт остаётся фактом – таких объяснительных с кунгуряков требовали не одну и не две, и одними объяснительными дело ограничивалось отнюдь не всегда.

Активно работала в городе и группа лекторов-атеистов. К борьбе с религией подключались представители творческой интеллигенции. Не канула в забытье и идея внедрения новых, социалистических обрядов: например, в 1969 г. для 154 человек организовывалась торжественная регистрация браков, также торжественно были зарегистрированы 92 новорождённых.⁵¹

Собственно в церкви проповеди прослушивались председателем комиссии по соблюдению законодательства о культах, а также специально уполномоченными общественниками, постоянно вёлся контроль за «контингентом, посещающими церковь».⁵² К работе с верующими подключались председатели уличных комитетов, женсоветы. При регистрации рождений и браков молодым родителям и новобрачным внушалось, что недопустимо в связи с произошедшим в их жизни событием проводить ещё и церковный обряд.

Поскольку многие граждане, пытаясь избежать проблем по месту жительства и работы, стали венчаться и крестить детей в других населенных пунктах, между районными и городскими исполкомами был налажен обмен соответствующей информацией:

«Добрянский райисполком – Кунгурскому горисполкому. Сообщаем, что по имеющимся в Добрянском райисполкоме данным, супруги П., проживающие по адресу…, оба работающие на Кунгурском машиностроительном заводе, 6 августа 1968 г. в Добрянской церкви крестили свою дочь…»⁵³

На приведённом письме есть пометки, свидетельствующие о том, что этот поступок рабочих не остался без внимания начальства.

Не помогало верующим остаться незамеченными даже совершение обрядов в других областях СССР:

«Направляем для сведения список граждан Кунгурского района, совершивших в 1969 г. религиозные обряды в церкви г. Йошкар-Ола» (прилагается список на 3 листах).

Областное руководство подробно инструктировало местных начальников:

«…Внимательно и очень осторожно провести наблюдение за богослужениями в церкви в следующие дни:

1. Понедельник, 21 сентября 1970 г. – рождение Богородицы.

2. Суббота, 7 ноября 1970 г. – 54^я годовщина Октября.

3. Суббота, 19 декабря 1970 г. – Св. Николай.

На 2^й день после проведения богослужения заполнить бланк отчёта и выслать Уполномоченному…»⁵⁴

Обращает на себя внимание указание контролировать церковные службы не только в религиозные, но и в советские, революционные праздники. Власти, несомненно, беспокоились относительно того, как священнослужители будут позиционировать перед верующими своё отношение к Великой Октябрьской социалистической революции. Впрочем, в этом плане беспокойство было совершенно напрасным – при самом тщательном наблюдении ни разу нарушений обнаружить не удавалось. Тревогу вызывало другое – растущее число участников богослужений, в том числе молодёжи, активное участие в религиозных церемониях:

«Оглашению не подлежит.

Отчёт о проведении

наблюдений за богослужением

Всехсвятской церкви

Кунгурской 7 апреля 1970 г.

Время служения – от 9 до 12 ч.

Общее число присутствующих – 960.

Из них молодёжи до 30 лет – 130…

Какие проводились обряды – Праздник Благовещения Божей матери.

Активность – участвовали поголовно.

Особо отмечено – молодёжь до 30 лет в богослужении участвовала активно».⁵⁵

«Оглашению не подлежит.

Отчёт о проведении

наблюдений за богослужением

Всехсвятской церкви

Кунгурской 26 апреля 1970 г.

Время служения – с 12 ночи до 6 утра.

Общее число присутствующих – 1200.

Из них молодёжи до 30 лет – 250…

Какие проводились обряды – день Пасхи Христовой.

Активность – участвовали поголовно.

Содержание проповедей – поучений не было, только поздравления. Аргументировано, назидательно, умело читаются. Молодёжь – активно участвует…»⁵⁶

Судя по всему, присутствие на богослужениях производило на кунгурских борцов с религией довольно сильно впечатление, раз они вынуждены были констатировать, что проповеди читаются «аргументировано» и «умело», и притом без явной назидательности. Возможно, это было то, чего не доставало многим из лекций, проводимых атеистами из общества «Знание». Таких атеистических лекций в городе ежегодно проводилось до 200⁵⁷, но стремление населения к религии они не могли не только уменьшить, но и даже задержать рост, что с негодованием констатировали вышестоящие советские инстанции.

«Для служебного пользования.

В Кунгурском и ряде других районов исполкомы мало уделяют внимания вопросам контроля за деятельностью церковных объединений. По данным за 1971 г.:

	Крещение (%)	Венчание (%)	Очные отпевания (%)
г. Кунгур	43,1	20	80
г. Оса	43,8	17,2	58,3
г. Суксун	42,3	9,4	20
г. Кизел	35,4	3	11,5
г. Усолье	28,8	4,4	17
с.Чернушка	30	10	10

Увеличилось количество крещений детей школьного возраста и совершеннолетних:

	Школьники, чел.	Совершеннолетние, чел.
г. Кунгур	74	47
г. Оса	47	18
г. Березники	47	25
с. Чернушка	64	22

Это объясняется тем, что секретари таких исполкомов как Осинский, Добрянский, Кизеловский, Чернушинский не наладили постоянную работу общественных комиссий, чем воспользовались церковники в своих целях.

Атеистическая и вся воспитательная работа и в некоторых коллективах предприятий, организаций и учебных заведений ведётся слабо.

Некоторые райгорисполкомы вместо объективной информации перепечатывают отчёты церковных советов, подписывают от своего имени и направляют в облисполком. Ясно, что такой «отчёт» нас не может удовлетворить.

До сих пор внедрение новых обрядов ведётся недостаточно умело, порой не найдены энтузиасты этого дела.

Требуется принять неотложные мены по упорядочению контроля за деятельностью религиозных объединений.

Секретарь исполкома областного Совета

депутатов трудящихся…»⁵⁸

Нетрудно заметить, что, согласно данному документу, Кунгур уверенно лидировал по числу тревожащих власти религиозных проявлений во Всём Пермском крае. И это при том, что наш город не был назван в числе насёленных пунктов, где не была налажена работа комиссий по контролю за соблюдением законодательства о религиозных культах – в Кунгуре комиссия как раз работала, и работала активно, добросовестно, насколько можно судить по архивным документам. Однако даже активная и целенаправленная работа не достигала нужного результата. Кроме роста доли горожан, которые, несмотря на препоны, венчались, крестили детей и отпевали умерших близких, больным вопросом для кунгурских чиновников стали регулярные поступления жителей Кунгура в духовные семинарии.

Например, Уполномоченный по делам Русской Православной Церкви информировал Кунгурский горисполком «для принятия соответствующих мер, что в Московскую духовную семинарию подал заявление о приёме Л., 1947 г. рождения, образование 8 классов, работающий электросварщиком, проживающий по адресу: г. Кунгур…»

Судя по имеющимся служебным пометкам, гражданином Л. горисполком занимался совместно с руководством и парторганизацией предприятия⁵⁹, неоднократно отчитываясь о результатах работы перед вышестоящим руководством.⁶⁰

В другой раз Уполномоченный пересылал в горисполком уже анонимку от бдительного гражданина:

«Обратите внимание на З. [священника Кунгурской церкви – К. К.] – он своей родной сестры мужа агитировал, чтобы он пошёл в семинарию учиться. Его сестру зовут Ф., она съездила в Москву, там всё договорилась и он в сентябре месяце 1972 г. поедет учиться в семинарию. А отец Леонид всячески его в алтаре учит, и он сейчас каждую службу стоит в алтаре и он его научает, что положено знать священнику. Так власть знать не будет…»⁶¹ Судя по осведомлённости анонима, он сам являлся прихожанином, или , что ещё вероятнее, работником храма. По этой анонимке тоже горисполкомом была проведена работа⁶², но этого вновь оказалось недостаточно – Кунгур оставался главным в Пермской области источником абитуриентов для духовных учебных заведений:

«Изучение многолетних данных на лиц Пермской области, которые пытаются поступать или поступать и оканчивать духовные семинарии, а затем и академии, показывает, что треть из них составляют жители Кунгура и Кунгурского района. Обращает на себя внимание, что кандидаты, как правило, не пожилого возраста, а молодые окончившие советские средние учебные заведения. Данные на них у вас имеются, сообщаем для проведения в дальнейшем необходимой предупредительной работы с возможными кандидатами, чтобы приостановить это нежелательное явление, а заодно попытаться изучить истинные причины этого.

Уполномоченный совета по делам Русской Православной Церкви.

17 августа 1973 г.»⁶³

В качестве фона можно привести такой факт: согласно докладу Совета по делам Русской Православной Церкви в ЦК КПСС, в 1961-1962 гг. из 560 юношей, подавших заявления для поступления в духовые семинарии, 490 отказались от этого намерения в результате проведённой с ними «индивидуальной работы».⁶⁴

Были случаи, когда кунгуряки даже набирались смелости публично выражать несогласие с политикой властей в отношении Церкви. Так, две работницы Всехсвятского храма информировали горисполком и Уполномоченного по делам религии о «возмутительном выступлении» гражданки С., оскорбившей церковного регистратора:

«…С. шла на кладбище с венком, услышала разговор у окна регистратора. Две молодые пары просили окрестить детей без предъявления требуемых документов. Регистратор в крещении отказала, предложила сходить в горисполком. В разговор вмешалась С. – вдова заслуженного человека, получает за него персональную пенсию, а выступает против Советских законов. С. вела агитацию, что никто не имеет права вмешиваться в церковные дела, высказалась, что она выражает общественное мнение…

Регистратор задала ей вопрос: «Что, вам не нравятся Советские законы?»

С. подтвердила: «Да, не нравятся!» и потребовала, чтобы регистратор ушла, так как отбивает стремление людей к религии.

С. ушла, а молодой отец в синей рубашке сказал: «Вся Россия бардак». Наверное, этот человек – гость С. – следовало бы проверить».⁶⁵

Доносу со стороны высокосознательных граждан удивляться, в общем, не приходится, как не вызывает удивления и то, что доносчики в данном случае – работники церкви. Удивительнее скорее откровенность высказываний С., как и то, что «смутьянка» – вдова видного по местным масштабам партийного работника.

Несмотря на все ограничения, церковь была весьма эффективной организацией с экономической точки зрения. Об этом красноречиво свидетельствует сравнение данных по её хозяйственной деятельности, например, за 1966-1967 и за 1970-1971 годы⁶⁶ (см. Приложение 2 и 3):

Некоторые показатели хозяйственной деятельности Всехсвятского храма г.Кунгура	Годы
	1966-1967	1970-1971
Доходы (тыс. руб.)
Доходы за совершение обрядов	34.7	81.3
Доходы от продажи свечей	84.5	213.8
Денежные пожертвования населения	1.7	11.9
Доходы от продажи предметов культа	4.6	66.1
Расходы (тыс. руб.)
Содержание служителей культа	30	35.6
Содержание обслуживающего персонала	15.5	23.1
Содержание хора	22.9	33.2
Ремонт и содержание храма	6.8	19.1
Взносы в епархию	44.4	48
Взносы в Фонд мира	40	112

При этом следует иметь ввиду, что государство контролировало цены на предметы культа и на другие услуги, не позволяя повышать их.⁶⁷ То есть, например, 14-кратный рост доходов от продажи предметов культа был достигнут за счёт увеличения объёмов этих продаж: ежегодно граждане покупали в Кунгурском храме 10-15 тысяч крестиков и до тысячи икон⁶⁸ (население города составляло порядка 60 тысяч человек).

Нельзя не заметить и того, что расходы на содержание персонала росли незначительно по сравнению с ростом доходов и, особенно, по сравнению с обязательными отчислениями в так называемый Фонд мира, то есть, в доход государства, которое, таким образом, забирало у церкви львиную долю прибыли.

Но, разумеется, гораздо значимее, нежели финансовые показатели, была динамика возвращения граждан в лоно религии, о чём говорят данные за тот же период (см. Приложение 1):

Данные о проведении обрядов во Всехсвятском храме г. Кунгура	Годы
	1966-1967	1970-1971
Окрещено всего, чел.	1394	2138
В т.ч. детей школьного возраста (7-16 лет)	190	313
Венчалось пар	148	262
В т.ч. в возрасте 18-25 лет	51	248
Похоронено по церковному (очное отпевание), чел.	755	1240

Для более полной картины следует иметь ввиду, что в 1970-1971 гг. в Кунгуре было зарегистрировано 1299 браков, 2323 рождения ребёнка и 1432 смерти. То есть, если доля новобрачных, венчающихся в церкви, была сравнительно невелика (20%), то число крещений и отпеваний почти достигло показателей рождения детей и зарегистрированных смертей – соответственно 92% и 86% (см. Приложение 4). И эту тенденцию было уже не остановить – кунгуряки возвращались в православие. Всесильная, казалось бы, власть окончательно проиграла начатую ею самой атеистическую борьбу.

Интересно сравнить кунгурские показатели с показателями других регионов и общесоюзными. Например, в Ленинграде в 1968 г. обряд крещения прошли около 20% новорождённых, отпевание – 47% скончавшихся. Даже в конце существования СССР, в 1990 г., по данным Всесоюзного опроса общественного мнения верующими себя считали 48% населения (хотя незадолго до этого, в 1987 г., по мнению К. Харчева, председателя Совета по делам религий, под влиянием религиозной идеологии и морали остаётся лишь от 10 до 20 % советских граждан – такие данные приводились в аналитической записке «О некоторых вопросах реализации политики партии в отношении религии и Церкви на современном этапе», направленной в ЦК КПСС).⁶⁹ То есть религиозная активность кунгуряков значительно опережала аналогичные показатели в целом по стране, применительно не только в 60^м годам, но даже к рубежу 80-90^х годов, и совершенно не соответствовала аналитическим выкладкам высшего советского руководства.

Заключение

Проведённое исследование, анализ архивных документов позволили сделать следующие выводы.

На протяжении столетий наш город Кунгур был одним из центров православия на Урале. Процветающие кунгурские купцы и ремесленники связывали свои, действительно выдающиеся, экономические успехи с прочной верой в Бога, щедро жертвовали заработанные средства на благотворительность, на строительство храмов. К 1917 году в городе с 20-тысячным населением было уже 14 церквей и монастырь.

Естественное развитие православной культуры было резко прервано Октябрьской революцией. В первые десятилетия Советской власти были закрыты или разрушены все без исключения городские храмы, даже те, которыми стали руководить поддержавшие новую власть священники – «обновленцы». Большинство представителей духовенства, многие рядовые прихожане оказались в лагерях или были расстреляны.

Отход государства от политики воинствующего атеизма обозначился лишь в годы Великой Отечественной войны. В 1943 году в Кунгуре разрешено было открыть единственную церковь – Всехсвятскую, расположенную при городском кладбище. Здесь единственный священник проводил молебны за Победу над фашизмом, прихожане собирали средства для фронта, для раненых воинов в госпиталях.

В первые послевоенные годы кунгурские власти не проявляли большого интереса к Всехсвятскому храму, чья деятельность и так была ограничена достаточно тесными рамками законов и инструкций. Положение изменилось, когда Н. С. Хрущёв, новый глава государства, провозгласил программу ускоренного, в течение 20 лет, построения коммунизма в Советском Союзе. Эта программа, принятая в 1961 году, предусматривала полное искоренение религии. Н. С. Хрущёв даже обещал в ближайшей перспективе показать народу самого последнего священника в стране.

Прежнее отношение к церкви было признано слишком мягким и было резко ужесточено. Новые нормативно-правовые акты отстраняли священнослужителей от хозяйственной жизни прихода, строже, до самых мелочей регламентировали эту хозяйственную деятельность. Церковные старосты и другие должностные лица фактически назначались горисполкомом, в результате чего ими часто оказывались люди, далёкие от религии и «нечистые на руку». Мелочная регламентация и общая бюрократизация советской жизни крайне затрудняли решение даже простейших вопросов по ремонту, отоплению и освещению храма.

Сегодня, наверное, трудно усмотреть что-то удивительное в том, что Всехсвятский храм Кунгура после 1943 г. уже не прекращал своей работы. Совсем по другому начинаешь оценивать этот факт, когда знаешь статистику: к концу сталинской эпохи в СССР насчитывалось около 22 тысяч приходов, при Хрущёве, в 1958 г. их осталось 12 тысяч, при Брежневе – менее 7 тысяч.⁷⁰

Частые проверки сочетались с постоянной слежкой за богослужениями и внеслужебными разговорами священников. Процветали доносы, в том числе и со стороны обслуживающего персонала. Обвинения в нарушении законодательства о религии практически никогда не подтверждались фактами, но эти непрерывные разбирательства до крайности затрудняли работу храма.

Огромные усилия прилагали власти и для того, чтобы церковь не посещали горожане, особенно молодые. По новым правилам у тех, кто крестил детей или венчался, в обязательном порядке фиксировались паспортные данные. Горисполком постоянно собирал эти данные и сообщал руководителям предприятий и партийным организациям по месту работы для принятия мер, вплоть до увольнения с работы, особенно если человек работал в государственных органах, например в милиции. Не удавалось скрыться даже тем, кто крестил детей или венчался совсем в других областях СССР. Архивы сохранили свидетельства настоящих семейных трагедий, когда, например, молодой родитель, уличённый в крещении ребёнка, писал донос на собственную мать, обвиняя её в том, что она – виновница этого крещения. Таких документов немало, и читать их очень тяжело.

Настоящие расследования устраивались, если, например, кунгурячка переводила хотя бы небольшую сумму денег в помощь далёкому монастырю, тем более, если кто-то из жителей подавал заявление для поступления в духовную семинарию.

Все школы получали подробные приказы и инструкции по выявлению верующих детей и религиозных семей, и по борьбе с этим злом, недопустимым для будущих строителей коммунизма. Те, кто воспитывал детей в духе православия, даже лишались родительских прав.⁷¹

Такие гонения продолжались и в 60^е, и в 70^е годы. Антирелигиозную работу проводил целый штат специальных уполномоченных, общественные комиссии, администрация предприятий, партийные организации, атеистический факультет вечернего университета марксизма-ленинизма, общество «Знание», кружки на предприятиях и в учебных заведениях. В городе ежегодно проводилось до 200 лекций о «вреде религии». Всеми силами насаждались так называемые новые обряды – торжественные регистрации рождения детей, гражданские панихиды и другие, чтобы отбить у людей стремление к традиционным православным обрядам. Денег и сил на это власти не жалели.

Но документы неопровержимо показывают удивительный результат:

с каждым годом жители города всё больше тянулись к религии, несмотря на запреты, всё чаще венчались, крестили детей, участвовали в православных праздниках. И это происходило даже в семьях членов Коммунистической партии, хотя спрос с них был ещё строже, чем с беспартийных.⁷²

Областное руководство всё чаще выражало своё гнев кунгурским властям по поводу того, что Кунгур занимает первое место в области по числу крестившихся детей школьного возраста, по числу венчающихся молодых пар, даёт треть всех поступающих в духовные учебные заведения. Местное начальство изо всех сил старалось побороть эти явления, но не могло переломить ситуацию (эта тенденция сохранялась вплоть до второй половины 80^х годов, когда давление на церковь ослабло).

В чём же причины такого явления? На основании анализа архивных документов и воспоминаний в ходе исследования удалось придти к следующим объяснениям:

1. Трехсотлетние традиции православия в Кунгуре оказались сильнее, чем 50-летняя атеистическая политика государства.

2. Подавить внешние проявления религиозности среди населения советское руководство могло лишь прямыми запретами и террором, как это делалось в 20^х-30^х годах. Без массовых арестов и расстрелов, при одном лишь административном давлении граждане всё больше стремились в храм, пусть даже единственный в городе, даже под угрозой неприятностей по службе.

3. Тягу советских людей к религии нельзя объяснить некоей модой, как иногда делается. Мода – это в основном нечто внешнее, выставляемое напоказ. Но разве можно считать модой, когда родители старались втайне окрестить своего ребёнка, вынужденные скрывать это порой даже от близких родственников и знакомых.⁷³ Так же и дети из религиозных семей вынуждены были скрывать свою веру и веру своих родителей от товарищей и учителей – вряд ли в этом случае можно говорить о модном поветрии.⁷⁴

4. Священнослужители даже в условиях жёстких ограничений, контроля, в том числе негласного, работая в одном-единственном в городе храме, сохраняли и увеличивали влияние православной веры, традиций и культуры на горожан. Сами государственные чиновники вынуждены были в своих отчётах отмечать доходчивость и аргументированность проповедей, большую силу воздействия религиозных мероприятий на население, в том числе на молодёжь. По большому счёту, деятельность одного-двух городских священников оказывалась более успешной, чем целенаправленная атеистическая работа разветвлённого, многочисленного административно-пропагандистского аппарата.

5. Пример одного, отдельно взятого города наглядно показывает, что в 60^е-70^е годы естественное стремление людей найти духовную опору, духовный стержень в жизни уже всё меньше воплощалось в их стремлении к коммунистической идеологии, и всё больше - в возвращении к православной традиции.

Провёденное исследование ещё раз подтвердило правильность современных российских законов об отделении Церкви от государства и школы – от Церкви. Не секрет, что в наше время некоторые религиозные деятели активно смыкаются с властью, стремятся перенести свою деятельность в армию, в учебные заведения.

Эти нарушения Конституции стараются оправдать необходимостью развития духовности, сохранения нравственных и культурных традиций. Но внимательное изучение фактов, осмысление исторического опыта убедительно показывает, что и в условиях строгого соблюдения принципов светского общества Церковь может успешно сохранять православную культуру, развивать духовность и нравственность на благо народа, на благо великой России.

Использованные источники и литература

Материалы Кунгурского городского архива (КГА):

Фонд 78, Опись 1

Дело 29

Дело 43

Дело 72

Дело 234

Дело 277

Дело 378

Дело 415

Дело 610

Дело 637

Дело 697

Дело 698

Дело 701

Дело 723

Дело 743

Дело 873

Дело 879

Дело 889

Дело 924

Дело 959

Дело 995

Дело 1074

Дело 1182

Дело 1209

Дело 1379

Дело 1408

Дело 1525

Дело 1648

Дело 1762

Дело 1894

Дело 1958

Дело 2042

Дело 2086

Дело 2152

Воспоминания: Барановой О.И., Вековшинина Л.Б., Вилисова М.С., Иванцова М.Н., Колобовой Е.С., Перминовой Н.Ю., Паршакова А.И., Тиуновой Д.В., Уткиной Н.А., Шадриной С.А., Шарапова С.С.

Резолюция XXII съезда КПСС по отчёту КЦ КПСС, 31 октября 1961г.// Россия, 1941 – 1991. Документы, материалы, комментарии. Пермь, 1993

XXII съезд КПСС и вопросы идеологической работы. Материалы Всесоюзного совещания 25 – 28 декабря 1961г. М.,1962

Агафонов П.Н Духовенство Пермской епархии в годы Гражданской войны.//Гражданская война на Востоке России. Материалы Всероссийской научной конференции. Пермь, 2008

Васильева О.Ю. Власть и Русская православная церковь (1945-1991) М. 2009

Годы террора. Книга памяти жертв политических репрессий. Пермь, 1998

Игумен Дамаскин (Орловский). Гонения на Русскую Православную Церковь в советский период.//www.goldentime.ru/nbk_22

Лепихина З., Кунгур православный. Пермь, 2007

Марченко А. Обстоятельства убийства священномученика Андроника (Никольского), архиепископа Пермского и Кунгурского, в документах и исследованиях.// Гражданская война на Востоке России. Пермь, 2008

Маслова И.И. Советское государство и Русская Православная церковь: политика сдерживания (1964-1984), М, 2005

Митрохин Н. Религиозность в СССР в 1954-1965 годах глазами аппарата ЦК КПСС.//www.magazines.russ.ru

Одинцов М.И. Государство и Церковь в России: XX век. М., 1994;

Одинцов М.И. Русская Православная Церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом, М., 2002;

Одинцов М.И. На переломе эпох: государство и религиозные объединения в СССР. 1985-1990г./ www.rusoir.ru/president/works/246/

Цешковский В. Русская Православная Церковь в эпоху правления Брежнева.//history-mda.ru/publ/3137

Шкаровкий М.В. Русская Православная Церковь в XX веке.//www.mpda.ru

Штриккер Г. Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991)//www.krotor.info/acts/20/1920/shtric_02

Приложение 1 Участие кунгуряков в религиозных обрядах в 1966-1967 и 1970-1971 годах Приложение 2 Доходы Всехсвятского храма г. Кунгура в 1966-1967 и 1970-1971 годах Приложение 3 Расходы Всехсвятского храма г. Кунгура в 1966-1967 и 1970-1971 годах Приложение 4 Участие кунгуряков в православных обрядах в 1970-1971 годах

1^ Одинцов М.И. Государство и Церковь в России: XX век. М., 1994; Он же. Русская Православная Церковь в XX веке: история, взаимоотношения с государством и обществом, М., 2002; Он же. На переломе эпох: государство и религиозные объединения в СССР. 1985-1990г./www.rusoir.ru/president/works/246/

2^ Васильева О.Ю. Власть и Русская православная церковь (1945-1991) М. 2009

3^ Маслова И.И. Советское государство и Русская Православная церковь: политика сдерживания (1964-1984), М, 2005

4^ Лепихина З., Кунгур православный. Пермь, 2007

5^ Цитата по: Лепихина З.Я. Кунгур православный. Пермь, 2007, с. 27

6^ Лепихина З.Я. Кунгур православный. Пермь, 2007, с. 81

7^ Агафонов П.Н Духовенство Пермской епархии в годы Гражданской войны.//Гражданская война на Востоке России. Материалы Всероссийской научной конференции. Пермь, 2008, с 9

8^ Марченко А. Обстоятельства убийства священномученика Андроника (Никольского), архиепископа Пермского и Кунгурского, в документах и исследованиях.// Гражданская война на Востоке России, с. 187 – 197

9^ Годы террора. Книга памяти жертв политических репрессий. Пермь, 1998 г.

10^ Лепихина З.Я. Кунгур православный, с. 76-77

11^ Лепихина З.Я. Кунгур православный, с. 81-82

12^ Резолюция XXII съезда КПСС по отчёту КЦ КПСС, 31 октября 1961г. Россия, 1941 – 1991. Документы, материалы, комментарии. Пермь, 1993, с. 130 – 131.

13^ XXII съезд КПСС и вопросы идеологической работы. Материалы всесоюзного совещания 25 – 28 декабря 1961г. М. ,1962, с.20.

14^ XXII съезд КПСС и вопросы идеологической работы. Материалы всесоюзного совещания 25 – 28 декабря 1961г. М. ,1962, с.46

15^ XXII съезд КПСС и вопросы идеологической работы. Материалы всесоюзного совещания 25 – 28 декабря 1961г. М. ,1962, с.48-49.

16^ Из воспоминаний Л.Б. Вековшинина

17^ КГА, ф.78, оп.1, д.723, л.10

18^ КГА, ф.78, оп.1, д.723, л.11

19^ КГА, ф.78, оп.1, д.723, л.41

20^ КГА, ф.78, оп.1, д.723, л.67

21^ КГА, ф.78, оп.1, д.723, л.62

22^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, л.18

23^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, л.20

24^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, л.1

25^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, л.45

26^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, л.54

27^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, лл.85-87

28^ Митрохин Н. Религиозность в СССР в 1954-1965 годах глазами аппарата ЦК КПСС.//www.magazines.russ.ru

29^ Цешковский В. Русская Православная Церковь в эпоху правления Брежнева.//history-mda.ru/publ/3137

30^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, лл.22-23

31^ КГА, ф.78, оп.1, д.873, л.24

32²⁶ КГА, ф.78, оп.1, д.879, т.2, лл.19-30

33^ КГА, ф.78, оп.1, д.879, т.2, л.47-48

34^ КГА, ф.78, оп.1, д.879, т.2, л.55

35^ КГА, ф.78, оп.1, д.879, т.2, л.108

36^ КГА, ф.78, оп.1, д.879, т.2, л.115

37^ КГА, ф.78, оп.1, д.723, л.84

38^ КГА, ф.78, оп.1, д.637, л.2

39^ КГА, ф.78, оп.1, д.637, л.86

40^ КГА, ф.78, оп.1, д.879, л.170

41^ КГА, ф.78, оп.1, д.743, лл.4-5

42^ КГА, ф.78, оп.1, д.743, л.6

43^ КГА, ф.78, оп.1, д.743, л.70

44^ КГА, ф.78, оп.1, д.879,т.2, л.170

45^ КГА, ф.78, оп.1, д.879,т.2, л.77

46^ КГА, ф.78, оп.1, д.879,т.2, л.187

47^ КГА, ф.78, оп.1, д.879,т.2, лл.90-99

48^ По воспоминаниям М.С. Вилисова, О.И. Барановой

49^ КГА, ф.78, оп.1, д.879,т.2, л.159

50^ КГА, ф.78, оп.1, д.959, л.69

51^ КГА, ф.78, оп.1, д.743 , л. 159

52^ КГА, ф.78, оп.1, д.924, л. 4

53^ КГА, ф.78, оп.1, д.924, л. 2

54^ КГА, ф.78, оп.1, д.924, л.16

55^ КГА, ф.78, оп.1, д.924, л.6

56^ КГА, ф.78, оп.1, д.924, л.9

57^ КГА, ф.78, оп.1, д.924, л.75

58^ КГА, ф.78, оп.1, д.995, лл.-1-2

59^ КГА, ф.78, оп.1, д.995, л.18

60^ КГА, ф.78, оп.1, д.959, л.7

61^ КГА, ф.78, оп.1, д.995, л.6

62^ КГА, ф.78, оп.1, д.995, л.70

63^ КГА, ф.78, оп.1, д.995, л.71

64^Игумен Дамаскин (Орловский). Гонения на Русскую Православную Церковь в советский период.//www.goldentime.ru/nbk_22

65^ КГА, ф.78, оп.1, д.743, лл.73-73 об.

66^ КГА, ф.78, оп.1, д.879, л.176

67^ КГА, ф.78, оп.1, д.743, л. 61

68^ КГА, ф.78, оп.1, д.879, л.176: д.743, л. 127

69^ Шкаровский М.В. Русская Православная Церковь в XX веке.// www.mpda.ru

70^ Штриккер Г. Русская Православная Церковь в советское время (1917-1991)//www.krotor.info/acts/20/1920/shtric_02

71^ По воспоминаниям Шадриной С.А., Тиуновой Д.В.

72^ По воспоминаниям Перминовой Н.Ю.

73^ По воспоминаниям Паршакова А.И., Иванцова М.Н., Колобовой Е.С.

74^ По воспоминаниям Уткиной Н.А., Шарапова С.С.

Код для цитирования: Скопировать