VI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2014

..."На грязи, на... сырой соломе, под навесом ветхого сарая, на скорую руку превращенного в походный военный госпиталь, в разорённой болгарской деревушке умирала она от тифа.

Она была в беспамятстве, больные солдаты, за которыми она ухаживала, пока ещё могла держаться на ногах, поочерёдно поднимались с своих заражённых логовищ, чтобы поднести к её запёкшимся губам несколько капель воды в черепке разбитого горшка.

Она была молода, красива; высший свет её знал, дамы ей завидовали, мужчины за ней волочились...два-три человека тайно и глубоко любили её. Жизнь ей улыбалась... Нежное кроткое сердцем такая сила, такая жажда жертвы! Помогать нуждающимся в помощи...она не ведала другого счастия... и вся, пылая огнём неугасимой веры, отдалась на служение ближним.

Пусть же не оскорбится её милая тень этим поздним цветком, который я осмеливаюсь возложить на её могилу!

И.С.Тургенев "ПАМЯТИ Ю. П. ВРЕВСКОЙ"

В 1876 году болгары восстали против турецкого ига, на что турки ответили жестокими погромами. Волна негодования охватила всю Европу. Болгары обратились за помощью к русскому царю. «...Люди русские, да не оскудеет и ныне ваша помогающая рука! Теперь же не оттолкните от вашего сердца припавших к нему болгар», - писали «Санкт-Петербургские ведомости» в июле 1876 года.

12 апреля 1877 года Россия объявила Турции войну. Известие об объявлении войны всколыхнуло тогда все слои русского общества. В рядах, движущихся к Дунаю воинских частей и соединений, перемешались представители всех классов и многих национальностей огромной империи: крестьянские сыны и представители родовитого дворянства, члены августейшей фамилии и разночинцы, кадровые офицеры к необстрелянное добровольцы, посланцы казачьих станиц, интеллигенты, православные, иноверцы...

Среди этих неравнодушных к чужой беде людей была и баронесса Юлия Петровна Вревская. Она добилась разрешения организовать на собственные средства (для чего ей пришлось продать свое имение) санитарный отряд по оказанию помощи раненым.

Виктор Гюго назвал ее "Розой России". Огромным счастьем считала Ю. Вревская возможность внести посильный вклад в освободительную борьбу болгарского народа. " Увижу ли я Болгарию, озаренную солнцем свободы ?» - писала она в дневнике. «Если - да, то я буду самой счастливой женщиной в мире. Я буду гордиться тем, что какой-то клочок, маленький кусочек этой

земли, какой-то камушек, песчинку, освободила и я !»

Она была дочерью генерала Варпаховского. Училась Юлия Петровна сначала в Одесском институте благородных девиц, а затем в Ставропольском "Среднеучебном Заведении Св. Александры" для воспитания женского пола". Здесь в Ставрополе она стала баронессой, выйдя в 1856 году замуж за барона Ипполита Александровича Вревского, старше ее на 24 года, внебрачного сына князя Александра Куракина, друга самодержца России Павла I. Блестящий офицер, друг Лермонтова, Вревский слыл искусным военачальником и человеком непомерной храбрости, трижды награждался золотым оружием с алмазами и надписью "За храбрость". Чета была принята при дворе русского царя. В Петербурге дом Юлии Петровны посещали известные люди: она дружила с художником Айвазовским, с поэтом Полонским, с писателем Тургеневым. Казалось, судьба не сулила ей ничего плохого.

Их совместная жизнь во Владикавказе продолжалась недолго. В конце августа 1858 года И.А Вревский был тяжело ранен в бою за неприступный горный аул и через несколько дней скончался, оставив двадцатилетнюю вдову в полном отчаянии.

Тогда-то она и перебралась в Петербург. Государь Александр II не оставил без внимания молодую вдову прославленного генерала: она была назначена фрейлиной ко двору государыни Марии Александровны и заняла видное место в петербургском обществе. В течение многих лет Юлия Вревская была одной из самых блистательных дам великосветского Петербурга. Ее отличала какая-то особая прелесть, что-то возвышенное, что особенно привлекало к ней и не забывалось.

В.А. Соллогуб писал о Юлии Петровне Вревской: «Ведя светский образ жизни, Юлия Петровна никогда не сказала ни о ком ничего дурного и у себя не позволяла никому злословить, а, напротив, всегда в каждом старалась выдвинуть его хорошие стороны. Всю жизнь она жертвовала собой для родных, для чужих, для всех. Бывало, слушая часто незатейливые, но всегда милые речи, я думал: как желательно в нашем свете побольше таких женщин и поменьше других».

Больная императрица Мария Александровна взяла ее фрейлиной во дворец и не ошиблась. В путешествиях по Италии, Франции, Сирии, Палестине Юлия стала не только задушевной подругой высочайшей особы, но и незаменимой сиделкой, когда императрица прибаливала.

В 1870 году Юлия Петровна попала в опалу. После удаления от двора Юлия Петровна уехала в орловское имение.

Юлия зачитывалась произведениями Тургенева и мечтала с ним познакомиться. В 1873 году в Париже у неё завязываются отношения с И.С. Тургеневым, которые впоследствии перешли в дружбу.

Он письменно признался ей: «С тех пор, как я Вас встретил, я полюбил Вас дружески -ив то же время имел неотступное желание обладать Вами. Ну, что, если бы она меня прижала бы к своему сердцу не по-братски?» Ничего баронесса не могла предложить Ивану Сергеевичу, кроме дружбы. Она осталась верной памяти Ипполита Александровича.

Из письма Тургенева к ней от 16 декабря 1876 г.: «...Очень было бы жаль, если бы Вы уехали на юг, не дождавшись меня. Если даже война скоро вспыхнет, все-таки не спешите: она продолжится долго - и Вы успеете исполнить свои милосердные намеренья...».

Зимой 1877 года Вревская посещает курсы медицинских сестёр Свято-Троицкой общины сестёр милосердия, которую возглавляла её «старая приятельница» Елизавета Александровна Кублицкая-Пиоттух. В общину Юлия Петровна не вступила, но была прикомандирована к ней. 19 июня 1877 г. Ю.П. Вревская вместе с 10 дамами высшего света в составе Свято-Троицкой общины, не являясь официально членом Красного Креста, отправилась из Петербурга на фронт.

19 июня 1877 г. ее отряд прибыл в румынский город Яссы. Через два дня из Болгарии потянулись потоки раненых и больных. Медицинский отряд работал без перерывов и почти без сна. В сентябре 1877 г. Юлия писала сестре: «Мы слишком утомились, дел было гибель: до трех тысяч больных в день, и мы в иные дни перевязывали до 5 утра не покладая рук».

После четырех месяцев изнурительного труда отряду Вревской дали отпуск на два месяца. Уехала бы и Юлия Петровна, но, узнав, что в Болгарии не хватает медицинского персонала, она отправляется в самое пекло- в болгарское село Бяла, где стала работать в 48-ом военно-полевом госпитале, расположенном в трёх километрах от села за рекой Янтра.

21 ноября она пишет сестре: «Сейчас всю ночь ты снилась мне. Я не приеду на Рождество и буду молиться, и желать вам счастья издалека. Хотя я терплю тут большие лишения, живу чуть не в лачуге, питаюсь плохо, но жизнь мне эта по душе... Раненые страдают ужасно, часто бывают операции. Недавно одному вырезали всю верхнюю челюсть со всеми зубами. Я кормлю, перевязываю и читаю больным до 7 часов... Я возвращаюсь к себе или захожу к сестрам ужинать. Ужин в Красном Кресте не роскошный: курица и картофель, все это почти без тарелок, без ложек и без чашек...

Не можешь себе представить, что у нас делалось - едва успевали высаживать в другие поезда...стоны, страдания, насекомые. Просто душа надрывалась...На днях у нас при передвижении поездов у барака раздавило рельсами двоих раненых; я не имела духу взглянуть на эти раздавленные черепа, хотя беспрестанно должна была проходить мимо для перевязок в вагонах.

...солдаты страдают ужасно. Сегодня утром видела Горчакова...Много тут петербургских знакомых, но не видаю никого: у меня заняты мысли другим.

Заказала сегодня себе большие сапоги, надо завтра купить и еще кое-что теплое; я решила пробыть сестрой милосердия всю зиму; по крайней мере, дело, которое мне по сердцу...».

Письмо Тургеневу от 22 ноября 1877 г.: «Родной и дорогой мой Иван Сергеевич. Наконец-то, кажется, буйная моя головушка нашла себе пристанище, я в Болгарии в передовом отряде сестер... Я живу тут в болгарской хижине, но самостоятельно... всякая роскошь тут далека... На 400 человек нас пять сестер, раненые все тяжелые. Бывают частые операции, на которых я тоже присутствую... возвращаемся домой в 7 часов в телеге Красного Креста... Я получила на днях позволение быть на перевязочном пункте; если будет дело, - это моя мечта, и я буду очень счастлива, если мне это удастся... дорогой Иван Сергеевич, - и как Вы можете прожить всю жизнь на одном месте? Во всяком случае, дай Вам бог спокойствия и счастья. Преданная Ваша сестра Юлия».

В опасностях она видела течение настоящей жизни. «Я утешаю себя мыслью, что делаю дело, не сижу за рукоделием, я скоро уезжаю в Яссы с другими сестрами Свято-Троицкой общины и буду работать там, в 45-й военной больнице».

Не уберег Бог от болезни Юлию Вревскую. 5 января она заразилась сыпным тифом. 24 января 1878 г. не стало сестры милосердия Юлии Петровны Вревской. Ей было всего 37 лет.

Похоронили Юлию Петровну в платье сестры милосердия около православного храма в Бяло. Могилу для нее копали раненые солдаты, и они же несли гроб, не позволив это делать никому другому. На могиле скромный памятник с надписью: «Сестры милосердия Неелова, баронесса Вревская. Январь 1878 г». В Болгарии она - народная героиня.

Русско-турецкая война 1877-1878 гг. длилась десять месяцев и завершилась мирным договором в Сан-Стефано 19 февраля 1878 года. События этой освободительной эпопеи воспеты в стихотворениях и поэмах, послужили сюжетами для повестей и романов, живописных полотен и исторических фильмов.

Яков Полонский и Иван Тургенев посвятили памяти «Розе России», Юлии Вревской стихи «Под Красным Крестом»:

Семь дней, семь ночей я дрался на Балканах,

Без памяти поднят был с мерзлой земли;

И долго, в шинели изорванной, в ранах,

Меня на скрипучей телеге везли;

В каком-то бараке очнулся я, снятый

С телеги, и - понял, что это - барак;

День ярко сквозил в щели кровли досчатой,

Но день безотраден был, - хуже, чем мрак...

А вот подошла и сестра милосердья!

Волнистой косы ее свесилась прядь.

Я дрогнул.- К чему молодое усердье?

«Без крика и плача могу я страдать...

Оставь ты меня умереть, ради Бога»

Она ж поглядела так кротко и строго,

Что дал я ей волю и раны промыть,-

И раны промыть, и бинты наложить.

И вот, над собой слышу голос я нежный:

«Подайте рубашку!» и слышу ответ,-

Ответ нерешительный, но безнадежный:

«Все вышли, и тряпки нестиранной нет!»

И мыслю я: Боже! Какое терпенье!

Я, дышащий труп,- я одно отвращенье

Внушаю; но - нет его в этих чертах

Прелестных и нет его в этих глазах!

Притих я, смотрю, среди призраков ночи………

Код для цитирования: Скопировать