VI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2014

Понятие «образ» играет доминирующую роль в порождении и функционировании образных выражений. Специфика образного слова определяется исследователями через понятие «образ» (Н. Ф. Алефиренко, В. Г. Гак, Д. О. Добровольский, В. И. Карасик, В. А. Маслова, С. М. Мезенин, В. Н. Телия, Е. А. Юрина). Образ рассматривается как наглядное представление о каком-либо явлении, факте действительности. В.М. Мокиенко усматривает в слове «первородный» образ предмета или явления и указывает на то, что за каждым устойчивым словосочетанием стоит определенный рассказ, «более или менее выкристаллизовавшийся образ» [7: 12].

Образные языковые единицы репрезентируют этноспецифическое мировидение через определенное образно-оценочное представление. В дискурсе каждого народа активно функционируют устойчивые образные обороты, которые в силу своей ярко выраженной экспрессивности широко распространены в разговорной речи. М. И. Михельсон относил к образным единицам «ходячие» и «меткие» слова: русские и иностранные цитаты, пословицы, поговорки, пословичные выражения и отдельные слова (иносказания), частотные в устной и письменной речи. В качестве образных слов ученый рассматривал мифологические и исторические собственные имена, употребляемые иносказательно, известные русские и иностранные ходячие выражения и цитаты, «излюбленные по меткости своей, по удачному сравнению, по тонкому намеку на какое-нибудь известное многим событие, наконец, – по оригинальности формы своей, – постоянно употребляемые в печати и разговорном языке». К образным выражениям М. И. Михельсон относит «умные, оригинальные или удачно заимствованные мысли, цитированная фраза в виде изречения или пословицы, меткое выражение, иногда отдельное словечко» [6: 61-82]. Образные слова и выражения, в концепции исследователя, насыщены юмором и представляют собой результат иносказательного облечения мысли или понятия, что, на наш взгляд, обусловлено русской созерцательностью и максимализмом русской души, сравним ФЕ: как от козла молока – ‘нет пользы, никакого толку от кого-л.’, нужен как пятое колесо в телеге – ‘не нужен, совершенно излишний’, как корова на льду – ‘держаться на ногах, двигаться – неустойчиво, совершая нелепо беспомощные движения’, как кот на сало – ‘смотреть на кого, что-л. с вожделением’, приставать как банный лист – ‘неотступно ходить за кем-л.’, разбираться как свинья в апельсинах – ‘ничего не понимать, совершенно не разбираться’. Система образов фразеологического фрагмента мира кумулирует мировидение народа и связана с его материальной, социальной, духовной культурой и поэтому свидетельствует о культурно-национальном опыте и традициях народа.

Семантическая двуплановость образного выражения обусловливает широкие ассоциативные связи, характерные для ФЕ, ср.: льет как из ведра – ‘об интенсивно идущем, проливном дожде’;тонкий как паутина – ‘о ткани, покрове, слое чего-л.’;голодный как волк – ‘голодный, проголодаться, хотеть есть (о человеке)’;нужен как прошлогодний/летошний снег – ‘совершенно не нужен’; врет как сивый мерин –‘врет, брешет’; твёрдый как скала(кремень, сталь) – ‘непреклонный в своем мнении, решении, убеждениях’;пристал как банный лист – ‘неотступно ходит за кем-л. (о человеке)’.

Образ или система образов часто способствует лучшему восприятию реципиентом получаемой информации, но чаще всего наглядно-чувственный образ становится единственным способом ее передачи, адекватным уровню ментального восприятия реципиента. О.И. Глазунова (2000) отмечает, что в образовании ассоциативных связей участвуют те предметы действительности, которые являются универсальными носителями признаков и характеризуются постоянным присутствием данного признака и высоким уровнем его концентрации. Исследователь выделяет две группы ассоциативных связей:

1) ассоциации по сходству, например: собака – ‘злой’, бумага – ‘белый’, обрыв – ‘крутой’, золото – ‘дорогой’, солнце – ‘яркий’, курица – ‘бестолковый’, волк – ‘голодный’, океан – ‘бескрайний’, банный лист – ‘прилипчивый’, жердь – ‘худой’, ‘длинный’;

2) ассоциации по смежности, например: собака – ‘лаять’, золото – ‘блестеть’, солнце – ‘светить’, курица – ‘кудахтать’, волк – ‘выть’.

Д. О. Добровольский, рассматривая когнитивный статус образности и ее роль в понимании идиом, отмечает, что «образ действует как когнитивная схема – структура знаний, содержащая в свернутом виде опыт взаимодействия человека с окружающим миром» [4: 25]. Данное положение можно применить и к ФЕ, сравним: чучело гороховое (огородное) – ‘о нелепо, безвкусно одетом человеке; о человеке, служащем посмешищем’; голова садовая – ‘1. о глуповатом или забывчивом человеке; 2. о простаке’; голова дубовая – ‘о крайне тупом, несообразительном, глупом и невежественном человеке’; голова еловая (то же, что дубовая голова); рухнуть с дуба – ‘сойти с ума, начать вести себя подобно сумасшедшему’; дубина стоеросовая – ‘о крайне тупом, глупом человеке, дураке, болване’; пень берёзовый (в два обхвата, дырявый) – ‘очень глупый человек, тупица’.В основе данных ФЕ лежит образглупого человека, который в русской языковой картине мира часто ассоциируется с огородным пугалом или деревом.

В. Н. Телия обращает внимание на «обремененность» значения ФЕ отношением говорящего/слушающего к образу, который каким-то способом ассоциирует имя и закрепленный за ним фрагмент действительности» [8: 86], и отмечает роль образа, который выражает означающее, в значении ФЕ: «Этот образ указывает не только на то, что значение производно от него, но и принимает живое участие в указании на действительность » [8: 84]. Следует согласиться с В. Н. Телия в том, что образы большинства ФЕ прозрачны для данной лингвокультурной общности, так как отражают ее мировидение и миропонимание, что и позволяет нам говорить об этнокультурной специфике фразеологического состава языка. Сравним ФЕ баню задать – ‘сильно ругать, бранить кого-либо’; валять дурака – ‘праздно проводить время, бездельничать, заниматься пустяками’; витать в облаках – ‘пребывать в мечтательном состоянии’.

Теоретический обзор современных исследований по проблеме образности (В.Н. Телия 1977, 1986; А.К. Жолковский 1978; С.М. Мезенин 1983; Н.Д. Арутюновa 1984, 1990, 1998; В.М. Мокиенко 1989, 1995, 1999, 2007; С.Е. Никитинa 1991, 1993, 1998, 1999; В. Г. Гак 1995, 1997; В.Н. Топоров 1995; Д.О. Добровольский 1996, 1997, 1998; А. Вежбицкая 1999, 2001; Е.В. Урысон 1999; Ю.С. Степанов 2001; А.А. Зализняк 2005; В.К. Харченко 2006; В.А. Маслова 2007; Н.Ф. Алефиренко 2008; Л.Г. Золотых 2005, 2006) позволил выделить следующие черты образа:

- служит иллюстрацией, способствующей лучшему восприятию получаемой информации;

- является «отпечатком» объектов окружающей действительности в сознании человека;

- представляет собой мысленный аналог предмета действительности;

- по своему содержанию устойчив, а по форме – воспроизводим;

- составляет сигнификат (обобщенно-образное понятийное содержание) языкового знака;

- имеет ассоциативно-перцептивную основу;

- содержит коннотативную окрашенность и эмотивность;

- приобретает в сознании носителей языка символическое значение;

- субъективность и аксиологический характер процесса образования образа.

Интересна мысль Н.Ф. Алефиренко о том, что образ не является отдельным впечатлением и в достаточной степени систематизирован. Для образа характерна субъективность и возможность различной интерпретации [3: 71]. Л.А. Шестак исследует когнитивный механизм образности, где объектом изучения выступает образ как когнитивный феномен и знаковый продукт, а предметом изучения – когнитивный механизм образности как сопряжение смыслов образований различной структуры: представлений, слов, текстов, стилевых манер, культурных эпох. Анализируя словарные дефиниции понятия «образ», Л. А. Шестак обращает внимание на отнесенность двух толкований образа к когнитивному механизму и психологической природе образа и одного – к художественному образу. Исследователь определяет четкий ряд системообразующих признаков образа: представление, отпечаток в памяти, механизм, природа, эстетизированное обобщение, понятие плюс отношение, видение [9: 34-35].

Исследователи определяют словесный образ как сближение несходного и даже несовместимого (Н.Ф. Алефиренко, А.Н. Баранов, Е.В. Брысина, О.Д. Добровольский, Л.Г. Золотых, С.М. Мезенин, Л.А. Шестак). Языковой образ, по определению Н. Ф. Алефиренко, представляет собой вербализованное зрительное восприятие предметного мира, фиксирующее форму, цвет, свет, объем и положение в пространстве поименованного предмета [1: 18-19]. Языковые образы – продукты «наглядного обобщения» и отбора культурно значимых событий и ситуаций. Они подают «ключ» к разгадке мировидения и миропонимания определенной этнокультурной общности. Сравним образную трансляцию специфически русского, на наш взгляд, концепта «Зверь»: злойкак волк – ‘о человеке – мужчине’; гореть как у волчицы – ‘о глазах человека в состоянии озлобления, гнева’; как зверь – ‘злой, лютый, жестокий, безжалостный’; как затравленный зверь – ‘метаться в состоянии крайнего беспокойства, замешательства или страха’; как коршун – ‘нападать на кого-л. – с целью физической расправы или с бранью, упреками, обвинениями’. Согласно концепции психологических типов С.А. Аскольдова, для русского человека характерны резкие колебания между святостью и звероподобием в силу слабости среднего человеческого начала: бирюком жить – ‘жить нелюдимо, не общаясь ни с кем’; бирюком смотреть – ‘иметь угрюмый, нелюдимый вид’; разделать как бог черепаху – ‘о чьей-л. жестокой, беспощадной расправе с кем-л., тяжелых телесных повреждениях кому-л.’; бить смертным боем – ‘сильно, жестоко бить, избивать кого-л.’. Итак, мы видим, что частотное употребление «звериных» образных выражений в русском дискурсе вполне обосновано.

Образ следует отличать от символа, который сопровождается «высокими смыслами» экстралингвистического характера. «Образ служит тем основанием, над которым надстраиваются символ и знак» [2: 47]. Л. А. Шестак определяет символ как «способ и средство передачи дополнительных к понятийному значений» и усматривает отличие символа от образа в том, что символ может быть не только назван, но и изображен: «В символе устойчив образ как второе означающее». В символе образ становится означающим некоего смысла: белый голубь – ‘мир’, красныйцвет – ‘кровь’, ‘праздник’, ‘советский’, ‘революция’ [9: 34].

Образность обусловлена лингвокреативным мышлением. Рассматриваемые в лингвокультурологии языковые образы являются результатом наглядного обобщения и отбора культурно значимых событий и ситуаций (Н. Ф. Алефиренко, С.Г. Воркачев, В.В. Воробьев, В.Г. Гак, Д.О. Добровольский, В.И. Карасик, В.А. Маслова, С.М. Мезенин, В.Н. Телия, В.Н. Топоров, Ф.Ф. Фархутдинова, А.Т. Хроленко, В.М. Шаклеин, Е.А. Юрина). Образ – это продукт восприятия и понимания мира. В рамках речемыслительного процесса мы уже говорим о языковом образе: образ в рамках речевого дискурса вступает в новые ассоциативные отношения, необходимые для языкового моделирования того или иного феномена национальной культуры, для формирования языковой картины мира в виде образных представлений.

Таким образом, понятие «образное слово» необходимо рассматривать через призму образа, играющего доминирующую роль в порождении и функционировании образных выражений. Обзор теоретических исследований по проблеме образности подводит нас к следующему определению: образ – наглядное представление о каком-либо явлении, факте действительности, результат визуально-ценностного восприятия человеком окружающего мира. Образность рассматривается как способность лексемы отразить образное видение факта действительности. Основа лексической образности – способность слова обозначать предмет в ассоциативной связи с другим предметом.

Образ – это продукт восприятия и понимания мира. В рамках речемыслительного процесса мы уже говорим о языковом образе: образ в рамках дискурса вступает в новые ассоциативные отношения, необходимые для языкового моделирования того или иного феномена национальной культуры, для формирования языковой картины мира в виде образных представлений. Средством создания образа являются образные слова. Образ играет доминирующую роль в порождении и восприятии образных единиц. Как продукт сознания образ лежит в основе внутренней формы образных выражений, формируя такое их системообразующее свойство, как образность.

Литература:

1. Алефиренко Н.Ф. Поэтическая энергия слова. Синергетика языка, сознания и культуры – М.: Academia, 2002. – 394 с.

2. Алефиренко Н.Ф. Проблемы вербализации концепта: Теоретическое исследование – Волгоград: Перемена, 2003. – 96 с.

3. Алефиренко Н.Ф. Фразеология и когнитивистика в аспекте лингвистического постмодернизма:– Белгород : Изд-во БелГУ, 2008. – 152 с.

4. Баранов А.Н., Добровольский О.Д. Принципы семантического описания фразеологии // Вопросы языкознания. – 2009. – № 6. – С. 21–34.

5. Глазунова О.И. Логика метафорических преобразований – СПб: Филол. ф-тет СПб. гос. ун-та, 2000. – 190 с.

6. Михельсон,М.И. Ходячие и меткие слова – М. : Терра, 1994. – 616 с.

7. Мокиенко В.М. Образы русской речи: историко-этимологические очерки фразеологии– СПб : Фолио-Пресс, 1999. – 461 с.

8. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц – М.: Наука, 1986. – 141 с.

9. Шестак Л.А. Русская языковая личность : коды образной вербализации тезауруса : монография– Волгоград : Перемена, 2003. – 312 с.

Код для цитирования: Скопировать