VI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2014

Необходимость закрепления этого института назревала очень долго. Один из инициаторов заключения сделок, получивших в окончательной редакции название «соглашений о сотрудничестве», депутат Государственной Думы Федерального Собрания РФ А.Е.Лебедев, при проведении в Государственной Думе парламентских слушаний по поводу их внедрения, привел несколько аргументов, свидетельствующих, как он полагал, в их пользу. Во-первых, депутат указал на недоверие граждан к суду, сложившееся в обществе представление о коррумпированности правоохранительной системы. При закреплении соглашений такое доверие, по его мнению, должно было повысится. Во-вторых, А.Е.Лебедев считает, что участники преступных сообществ не идут на контакт с правоохранительными органами, потому что у них нет уверенности, что это облегчит их участь, то есть сделки необходимы в качестве механизма, гарантирующего снижение наказания. Третьим аргументом «за» было названо уменьшение нагрузки на судебную систему. Выступая в ГД РФ, депутат пояснил, что он «внимательно посмотрел на дела, рассматриваемые в отношении Российской Федерации в Страсбургском суде» и установил, что «люди проводят под стражей долгие годы, а потом суды их оправдывают», а «сделки с правосудием» позволят сократить сроки и значительно разгрузить правоохранительную и судебную системы». Проблемы с ростом коррупции в случае введения соглашений А.Е. Лебедев также не усматривал, полагая, что если «правильно сконструировать «сделку с правосудием», обеспечить «прозрачность данной процедуры, то это… позволит сузить сферу личного усмотрения для сотрудников правоохранительной системы».¹

В Российской Федерации до настоящего времени наибольшее распространение имеют общеуголовные преступления, организованная же преступность сосредоточена в основном в экономических и финансовых центрах, к которым относятся крупные мегаполисы, а также на национальных окраинах. Представляется, вводя институт «сделки с правосудием», характеризующийся снижением уровня процессуальных гарантий, логично было бы оговорить перечень наиболее тяжких преступлений, прежде всего террористической направленности, по которым возможно применение соглашений, а также создать в РФ, как в Италии, структуры обвинителей не ниже областного звена, которым было бы предоставлено право координирования деятельности по борьбе с организованной преступностью и право заключения договоренностей с «участниками преступных сообществ». Положения же Главы 40.1 УПК РФ предоставляют такие полномочия всем без исключения прокурорам, вплоть до прокуроров отдаленных районов Крайнего Севера и по любым категориям уголовных дел.

В первые 12 месяцев действия Главы 40.1 УПК РФ в четырех субъектах федерации – Московской, Тюменской областях, Ямало-Ненецком и Ханты-Мансийском автономных округах было изучено 49 дел. Из них по делам средней тяжести заключено 6 соглашений о сотрудничестве, остальные соглашения заключены по тяжким - 28 и особо тяжким – 15 делам. Обращает внимание, что соглашение о сотрудничестве в 32 случаях заключено либо с женщинами (14) либо с лицами, не достигшими возраста 25 лет (18), то есть с гражданами, наиболее поддающимися влиянию, из них ранее судимы-14 человек, психическими расстройствами в той или иной форме страдает 12 человек, наркозависимыми являются 11 лиц, 3 женщины по этой причине ранее были лишены родительских прав. По 41 делу вынесены обвинительные приговоры (остальные в стадии рассмотрения), 6 лиц освобождены от наказания, кроме того, рассмотрено и 37 выделенных в отношении соучастников дела, по которым также вынесены обвинительные приговоры, при этом по 6 делам органами предварительного расследования, на наш взгляд, помимо показаний обвиняемых, не было добыто бесспорных доказательств, конкретизирующих роль соучастников преступлений. ²

Самой важной проблемой в этом институте можно определить отсутствие в законодательстве четкого определения данного института. А что же такое есть «досудебное соглашение о сотрудничестве»? В теории права он определяется в нескольких смыслах: и как процессуальный документ, и как своеобразная «сделка с правосудием», и как способ смягчения наказания для обвиняемого. В связи с этим автором работы предлагается ввести некоторую поправку в ст.5 Уголовно-процессуального Кодекса РФ, а именно ввести определение, которое охватывало бы понятие досудебного соглашения о сотрудничестве и четкие рамки его исполнения. Итак, в соответствии с авторским определением, в статью 5 УПК РФ внести дефиницию данного понятия в следующем виде: досудебное соглашение о сотрудничестве - заключенное в письменной форме соглашение между подозреваемым (обвиняемым) и прокурором, по которому подозреваемый (обвиняемый) обязуется в предусмотренном настоящим Кодексом порядке оказать содействие стороне обвинения в расследовании преступления, в раскрытии иных ранее совершенных, совершаемых или готовящихся преступлений, а также в изобличении лиц, состоящих в соучастии с подозреваемым (обвиняемым), а прокурор, в случае выполнения подозреваемым (обвиняемым) своих обязательств – вынести представление, предусмотренное статьей 317.5 настоящего Кодекса, являющееся основанием для применения судом положений части 2 статьи 62 Уголовного кодекса Российской Федерации о назначении наказания или об освобождении от его отбывания. Данное определение позволит поставить точку в теоретическом и практическом понятиях сделки с правосудием.

Согласно ст.317.1 УПК РФ ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве подается подозреваемым или обвиняемым в письменном виде на имя прокурора. Это ходатайство подписывается также защитником. Если защитник не приглашен самим подозреваемым или обвиняемым, его законным представителем или по поручению подозреваемого или обвиняемого другими лицами, то участие защитника обеспечивается следователем. Согласно ч.2 ст. 317.1 УПК подозреваемый или обвиняемый вправе заявить ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве с момента начала уголовного преследования до объявления об окончании предварительного следствия, в нём он указывает, какие действия он обязуется совершить в целях содействия следствию в раскрытии и расследовании преступления, изобличении и уголовном преследовании других соучастников преступления, розыске имущества, добытого в результате преступления. Ч.3 этой же статьи устанавливает, что ходатайство о заключении досудебного соглашения о сотрудничестве представляется прокурору подозреваемым или обвиняемым, его защитником через следователя, который, получив ходатайство, в течение трех суток с момента его поступления либо направляет его прокурору вместе с согласованным с руководителем следственного органа мотивированным постановлением о возбуждении перед прокурором ходатайства о заключении с подозреваемым или обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве, либо выносит постановление об отказе в удовлетворении ходатайства. Ч.4 ст. 317.1 УПК РФ предусматривает возможность обжалования отказа в удовлетворении ходатайства о заключении соглашения о сотрудничестве подозреваемым, обвиняемым, его защитником руководителю следственного органа.

Как известно, в уголовном судопроизводстве в качестве принципиального положения, необходимого для принятия решения о снисхождении, о снижении меры наказания всегда было отношение лица, привлекаемого к уголовной ответственности, к совершенному деянию. Основанием к уменьшению наказания являлось раскаяние, стремление загладить вину, возместить причиненный ущерб. При применении особого порядка в случае признания вины, а тем более в случае заключения досудебного соглашения о сотрудничестве, личность лица, совершившего преступление и его отношение деянию, неважны. Основными моментами, которые влекут принятие положительного решения о заключении либо отказе в соглашении, становятся доказанность преступления и ценность информации, которая может быть получена, для правоохранительных органов, причем ценность не как объективная категория, а как представление о ней соответствующего должностного лица. К примеру, имеется два человека, совершивших аналогичные преступления в соучастии с иными лицами, по одному преступлению у правоохранительных органов есть достаточная доказательственная база, по другому − нет, и для определения ролей каждого из соучастников предстоит поработать. Уже из условия задачи понятно, с кем из таких лиц при подходе, заложенном в Главе 40.1 УПК, вероятнее всего будет заключено соглашение, а кто будет обжаловать отказ в этом руководителю следственного органа и вышестоящему прокурору. В подтверждение можно сослаться на ст. 317.2 УПК РФ, в которой говорится лишь о том, что прокурор, получив ходатайство о заключении соглашения о сотрудничестве и постановление следователя о заключении соглашения, принимает одно из двух решений – удовлетворить ходатайство или отказать в нем. По каким мотивам в его заключении можно отказать, законодатель при этом не уточняет. Положение данной нормы опасно, так как из нее можно сделать вывод, что на снисхождение при назначении наказания может рассчитывать не тот преступник, который действительно раскаялся и желает оказать помощь в расследовании, а тот, кто меньше «виноват», оставил после себя меньше улик, то есть более квалифицированное в преступной деятельности лицо, а также тот, кто даст больше информации на действительных либо предполагаемых соучастников. У органов, которые занимаются борьбой с преступностью, сильно желание пойти по простому пути, склонить подозреваемое лицо к признанию и даче показаний в отношении иных лиц, вместо того чтобы долго и упорно добывать доказательства.

Следующая проблема в новелле уголовного законодательства – как прокурор и суд оценивают полноту исполнения обвиняемым своего соглашения. С одной стороны, соглашение является подписанным и действует. Но с другой стороны это не гарантирует его исполнения для обвиняемых и подсудимых, сообщивших все сведения, которые были им известны. Ведь сторона обвинения и суд не связаны абсолютно никакими обязательствами и ответственностью перед обвиняемыми (подсудимыми).

Защита лиц, принявших решение сотрудничать со следствием, остается также нерешенным вопросом. Ведь в досудебном соглашении о сотрудничестве оговаривается, что обвиняемый (подсудимый) должен участвовать в следственных действиях в рамках помощи следствию. Но как же быть, если наряду с ним должны участвовать и другие обвиняемые? Например, очная ставка. В этом случае невозможно исключить ознакомление других обвиняемых с показаниями лица, сотрудничающего с органами, осуществляющими предварительное расследование.

В этом случае необходимо принять меры по защите лица, дающего информацию о преступлении на добровольной основе. Но реально смотря на вещи, нужно признать, что полностью скрыть информацию, ставшую известной на стадии предварительного расследования, невозможно. Не реализуемо это даже в том случае, если выделить материалы уголовного дела с участием сотрудничающего лица в отдельное производство.

Меры по защите лиц, которые сотрудничают со следствием, весьма сложны и практически нереализуемы. Неясна также ситуация с сотрудничеством с лицами, находящимися в местах лишения свободы. К примеру, назначение наказания в виде лишения свободы лицу, помогающему изобличить особо опасного, профессионального и авторитетного преступника, грозит ему тем, что в пенитенциарных учреждениях он будет физически уничтожен. К этому мнению приходят и многие практики.

На первый взгляд, было бы целесообразным применить особый порядок производства по уголовному делу, в соответствии с правилами главы 40.1 УПК РФ к таким категориям лиц. Однако особое производство здесь будет не совсем уместно, ведь в этом случае необходимо согласие не только государственного обвинителя, но и потерпевшего. И как тогда поступить, если потерпевший возразит против особого порядка, с гарантиями, данными уже «сотрудничающему»?

Еще одной уголовно-правовой проблемой в данном институте является и то, что при назначении наказания лицам, сотрудничающим со следствием, суд ВПРАВЕ учитывать это обстоятельство. Это можно трактовать как то, что даже если обвиняемый выложит абсолютно всю информацию, все данные, о которых он знал, он в полной мере не может рассчитывать на снисхождения в приговоре суда. Ведь соглашение было заключено с прокурором, а он, со своей стороны, не может отвечать за тот приговор, который вынесет суд. В таком случае, заключая соглашение о сотрудничестве, обвиняемый вступает в сделку, за результат которой он ручаться не может. И здесь само собой напрашивается вопрос: а будут ли лица, обвиняемые в тех или иных преступлениях, охотно сотрудничать со следствием? Если они заведомо будут знать, что никаких гарантий на освобождение, или хотя бы на уменьшение наказания у них нет.

Более того, законодатель явно не учел то обстоятельство, что введение института заключения досудебного соглашения о сотрудничестве – «непаханое поле» для злоупотреблений со стороны работников правоохранительных органов. На теории заключение соглашения на добровольной основе с участием защитника – серьезная заслонка от таких злоупотреблений. Однако это только в теории. На деле нередки случаи, когда пользуясь малограмотностью обвиняемого и неопытностью адвоката, особенно по назначению, оперативники и следователи оказывают на них давление. Это выражается в том, что работники правоохранительных органов стараются убедить обвиняемого в том, что заключение соглашения – это его единственный путь к свободе. Ведь подзащитный, оказавшись без квалифицированной реальной юридической помощи, становится своеобразной куклой, марионеткой в руках следователя и легко управляем и внушаем. При этом открывается простор для доносов, оговоров, ложных обвинений. И вместо установления объективной истины по тому или иному делу, следователь получает признание вины одного из обвиняемых, как главное доказательство, а также пару звездочек к своим погонам за очередное раскрытое преступление.

«Сделка с правосудием» − новый институт в уголовном праве и процессе Российской Федерации. Но это совсем не означает, что он не должен находить своего применения в практике. Это вынуждает законодателя исправлять свои же ошибки и приводить в соответствие с общепринятыми нормами права и морали данный институт. Ведь если проанализировать заключение соглашения о сотрудничестве с момента, когда обвиняемый на это решился до момента вынесения приговора, можно увидеть немало пробелов не только со стороны права, но и со стороны человеческого отношения. Как было указано выше, обвиняемый, заключая соглашение с правоохранительными органами, реально желает помочь, и идет навстречу, помогая в расследовании дела, и что он может получить взамен? Полное игнорирование со стороны суда. Суд может учесть эту помощь при вынесении приговора, а может обойти стороной, ведь это его право.

Идя на сотрудничество, обвиняемый рискует и подвергает опасности не только себя, но и своих близких. Особенно если он состоял в организованной преступной группировке. Ведь в этом случае, он может подвергнуть себя и своих родственников угрозам, шантажу и давлению. Криминальное давление на участников судопроизводства в наше время очень актуально, и не секрет, что оно также может оказываться через коррумпированных работников правоохранительных органов. И система защиты для обвиняемых и их родных практически не предусмотрена в уголовном законе. В УПК РФ лишь размыто говорится о том, что при необходимости нужно применить меры государственной защиты обвиняемого. Тут же возникает вопрос: а кем, по каким основаниям, и какие меры должны быть применены? Это большая проблема в российском законодательстве и ее срочно нужно решать. Ведь если проследить ход истории, институт сотрудничества появился отнюдь не недавно.

В произведении Александра Солженицына «Архипелаг ГУЛАГ» есть глава с довольно символическим названием – «Закон-ребенок», в которой описан случай в истории постоктябрьского правосудия официального заключения того, что сейчас и называют досудебным соглашением о сотрудничестве. По «таганцевскому» делу 1921 года профессор Таганцев молчал 45 дней, а потом следователь все таки уговорил его заключить соглашение, в котором прописывались обязательства Таганцева для облегчения расследования дать показания и не утаить ни одного из участников и обязательство следователя облегчить долю Таганцева и не дать высшей меры наказания.

В небезызвестном «Преступлении и наказании» Раскольников также является с повинной потому что это «будет бесчисленно выгоднее, да и мне тоже выгоднее… ».

Если говорить о зарубежных странах, то подобный институт у них принято называть «сделка с правосудием», и сделка более добросовестная, нежели в России. В США с применением «сделки с правосудием» рассматривается около 90% уголовных дел. Помимо привычной сделки, в Америке действует такая практика, как перевод из обвиняемого в свидетели обвинения. В России к такому виду соглашения отнеслись негативно, ссылаясь на то, что, даже оказывая помощь в расследовании преступлений и изобличении других соучастников, обвиняемый все же остается преступником.

Подводя итог анализу института досудебного соглашения о сотрудничестве, можно сделать несколько выводов:

- данный институт не является на самом деле новеллой российского законодательства, новелла – его законодательное закрепление;

- даже идя на помощь органам следствия, обвиняемый рискует не получить ожидаемого смягчения наказания, так как суд не обязан, а лишь имеет право учесть данный факт;

- при заключении соглашения о сотрудничестве обвиняемый ставит под угрозу свою жизнь, также как и жизни родных и близких ему людей. И что самое интересное, законодатель прямо не указывает на основания и способы его защиты.

- появление нового института принесло и новые проблемы, заключающиеся в злоупотреблении работниками правоохранительных органов своими полномочиями.

- в положениях о сотрудничестве нет ни одной нормы, затрагивающей потерпевшего как участника досудебного соглашения. Ведь он, как непосредственный участник уголовного процесса имеет право знать о факте сотрудничества между правоохранительными органами и обвиняемым и высказывать свое мнение на этот счет.

Проблемы, имеющиеся в этой отрасли, можно перечислять еще долго. Понятно одно – на законодательном закреплении главы 40.1 в уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации законодателю останавливаться нельзя ни в коем случае. Эта глава требует множество поправок и дополнений, ведь речь идет о человеческих судьбах. И говорить о заведомой неуспешности и бесперспективности введенного института нельзя ни в коем случае, ведь не бывает совершенной законодательной техники и ошибки – это лишь повод менять все к лучшему. Однако насколько успешны будут эти изменения зависит напрямую от деятельности судов и правоохранительных органов.

1 Лебедев А.И. О сделках с правосудием и реформировании правоохранительной системы. Из выступления на парламентских слушаниях 05.12.2006 г. / Уроки реформы уголовного правосудия в России.//По материалам работы межведомственной рабочей группы по мониторингу УПК РФ и в связи с пятилетием со дня его принятия и введение в действие.// Отв. ред. А.Е.Лебедев и Е.Б. Мизулина, вступ.статья С.М.Миронова. М.: Норма, 2007. С. 61-63

2 Пиюк А.В. Проблемы применения упрощенных форм разрешения уголовных дел в судопроизводстве российской федерации в свете типологии современного уголовного процесса. Монография. Томск: Томский государственный университет, 2011.

Код для цитирования: Скопировать