VI Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2014

Несмотря на то, что термин «суицид» появился сравнительно недавно (в 17 веке его в своей книге «Religio Medici» использовал Томас Браун [2]), сам феномен «намеренного лишения себя жизни» [4, с. 711], известен едва ли не с самого появления человечества. Отношение к самоубийству менялось от эпохи к эпохе, от одной страны к другой, но само таинство лишения себя жизни привлекало внимание видных ученых, религиозных деятелей и обычных людей. Вполне вероятно, что такой интерес подогревается еще и все возрастающим количеством аутоагрессивных актов каждый год. Так, по данным Федеральной службы государственной статистики за 2011 год из-за самоубийства погибло 1,7 % населения (а это 31 144 человек, или 21,9 на 100 000 населения), а в 2012 году – 1,6 % (или же 20, 8 на 100 000 населения) [6]. Но помимо этого, изучением этой проблемы активно занимаются, т.к. она позволяет еще лучше понять людей, разницу между ними, которая выражается не только во внешнем несходстве, но и во внутриличностной дифференциации.

Ведь если раньше попытки суицидально поведения связывались только с психическими отклонениями, то в настоящий момент доподлинно известно, что не только психически больные люди, но и физически здоровые и лица с тяжелыми соматическими заболеваниями могут совершить суицидальную попытку. Это утверждение заставляет задумываться о причинах и способах предотвращения суицидального поведения.

Главная особенность суицидального поведения здоровых в физическом и психическом плане люде заключается в том, что их поступок бывает, в основном, осознанным и продиктованным не только своеобразием личности суицидента, но и социальной ситуацией, сложившейся вокруг него. Таким образом, основной задачей специалистов (и не только психологов), работающих в области суицидологи является учет психологических закономерностей личности и окружающей ее среды.

Почему фактору среды уделяется немаловажная роль? Оказывается, не на последнем месте этот фактор рассматривается в основных причинах, побуждающих человека к аутоагрессивному поведению.

Так, например, в прошлом веке число женщин, покончивших жизнь самоубийством, было намного меньше, чем мужчин, ведь женский пол намного меньше принимал участие в общественной жизни и поэтому намного реже чувствовал его положительное или отрицательное влияние. Или если число самоубийств увеличивается, начиная с января и кончая июнем, а затем начинает уменьшаться,— это происходит потому, что и социальная деятельность испытывает те же сезонные изменения. Вполне естественно, что различные результаты, которые производит эта деятельность, подчинены тому же самому ритму, как и она сама, а, следовательно, наиболее ощутимы в течение первого из указанных периодов; но так как самоубийство есть тоже продукт этой деятельности, то и оно подчиняется тем же законам [1]. В целом, социум играет немаловажную роль в закономерностях нашего поведения.

Это только одна сторона «медали» суицида, другая же заключается в рассмотрении причин личностного характера. Рассмотрев и проанализировав теоретические подходы К. Меннингера, К.Г. Юнга, Э. Дюркгейма, Н. Фарбероу, Э.Шнейдмана, Э. Кюблер-Росс можно увидеть, что причин суицидального поведения у физически полноценных людей достаточно много. Остановимся на основных из них.

Во-первых, это состояние депрессии, которое может быть вызвано как социальными (пришедшими извне), так и внутриличностными конфликтами.

Во-вторых, это попытка может быть обусловлена эмоциональным состоянием или переживаемыми чувствами (чаще – одиночество, боль, любовь).

В-третьих, это разного рода отклонения (не касаясь физических и психических) в поведении, как алкоголизм, наркомания и иные виды зависимостей.

Люди же с неизлечимыми или тяжелыми заболеваниями (например, инвалиды 1 группы) образуют совершенно особенную категорию, отличающуюся как мотивами возможного суицида, так и способами его совершения. Причем есть одна явственно отличительная черта – именно тяжелое соматическое состояние, ощущение собственной ненужности и неполноценности часто приводит к возникновению неадекватных эмоциональных реакций и заканчивающихся суицидом.

Многие больные, осведомленные о неизлечимости своего заболевания, догадываются о том, что их страдания будут углубляться и усиливаться, и рано или поздно приведут к летальному исходу. Это чаще всего приводит к развитию суицидоопасной пессимистической реакции. Начинается подведение жизненных итогов, оценивание всех достижений и неудач, рассуждение о целесообразности продолжения жизнедеятельности. Принятие решения о самоубийстве происходит именно из-за неизбежности мыслей о скорейшей смерти («Если я все равно умру, то уж раньше и менее болезненно и мучительно, чем потом»). Подготовка к суициду носит тщательно замаскированный характер, нередко, если заболевание приводит к малой подвижности суицидента, то самоубийство совершается за счет родственников (случаи с просьбой дать не те лекарства – не редкость). Если покушение не закончились летальным исходом, то в основном намерения сохраняются, и попытки будут продолжаться и далее[5].

К ряду особых причин суицидального поведения при неизлечимых соматических заболеваниях относится возникновение и развитие астенической депрессии. Основными симптомами ее проявления являются истощаемость, повышенная утомляемость, снижение энергичности, бессилие, пессимизм, подавленность, равнодушие к вещам, которые интересовали ранее.

Многие зарубежные авторы солидарны с отечественными учеными, поскольку также отмечают проблемность жизни при наличии физических отклонений от нормы. Исследования, описанные в работе C. Soldatos, указывают на то, что среди раковых больных у 31% наблюдаются мысли о смерти, а 13% собираются предпринять попытку суицида [8]. Также им были выделены факторы, оказывающие немаловажное влияние на возникновение мыслей о смерти. К ним относятся:

• степень боли и физической нетрудоспособности;

• серьезность бедствия и депрессивного настроения;

• уровень социального ухудшения; и

• оценка качества жизни, и т.д.

А N.Retterstol пишет о том, что, помимо проблем с внешним обликом и физическими болями, многие больные испытывают чувство острого одиночества вследствие частой изолированности от родных. Это происходит из-за длительного пребывания в медицинских учреждениях, многие из которых могут находиться на значительном расстоянии от места жительства пациента [9]. Все это лишь усугубляет и без того подавленное состояние больного, а зачастую как раз и приводит к аутоагрессии.

Противостоять причинам личностного характера, с наших позиций, могут личностные характеристики человека, выступающие в качестве личностных факторов конструктивного преодоления трудностей. Одной из таких характеристик является жизнестойкость.

Жизнестойкость, по определеню С. Мадди, – это система убеждений о себе, о мире, об отношениях с миром. Она является ключом к стрессоустойчивости и состоит из жизнестойкого копинга, жизнестойкого отношения к окружающим людям и жизнестойких установок – контроля, вовлеченности и принятия риска [3].

Вовлеченность (commitment) - это уверенность в том, что даже в неприятных и трудных ситуациях, отношениях лучше оставаться вовлеченным: быть в курсе событий, в контакте с окружающими людьми, посвящать максимум своих усилий, времени, внимания тому, что происходит, участвовать в происходящем.

Контроль (control) - это убежденность в том, что всегда возможно и всегда эффективнее стараться повлиять на исход событий. Если же ситуация принципиально не поддается никакому воздействию, то человек с высокой установкой контроля примет ситуацию как есть, то есть изменит свое отношение к ней, переоценит происходящее и т.д.

Принятие риска (challenge) – убежденность человека в том, что все, что с ним случается, способствует его развитию за счет знаний, извлекаемых из опыта.

Жизнестойкое отношение к другим людям - это проявление жизнестойких установок в отношениях с людьми: жизнестойкие люди в любых условиях стараются строить отношения на основе взаимопомощи и взаимоподдержки [3].

Какое же отношение имеет жизнестойкость к суицидальному поведению? Ответ на этот вопрос достаточно неоднозначный. Нужно обратиться к перечисленным в предыдущих параграфах причинам самоубийств. Выясняется, что чаще всего основной причиной называется тяжелое депрессивное состояние суицидента. От этого положения и отталкивались исследователи проблемы жизнестойкости. В частности, Д.А Леонтьев и Е.И. Рассказова в своих исследованиях пытались найти взаимосвязь между показателями депрессии, особенности переживания стресса и жизнестойкости.

Их исследование показало, что жизнестойкость отрицательно коррелирует с депрессивностью (переживанием собственной несостоятельности, часто сопровождающейся соматически­ми симптомами и нарушением работоспособности), отдель­ными симптомами посттравматического стрессового расстройства (навязчивыми воспоминаниями о травмати­ческом событии, избеганием этих воспоминаний, физиоло­гическим возбуждением) и использованием неадаптивных копинг-стратегий, не разрешающих проблемы (употребле­ние алкоголя, уход в собственные фантазии).

Корреляционный анализ данных жизнестойкости и шка­лы депрессивности А. Бека в адаптации Н.В. Тарабриной, включающей когнитивно-аффективную шкалу и шкалу соматизации, выявил значимые отрицательные кор­реляции всех показателей по шкалам депрессивности и по шкалам жизнестойкости.

При высоком общем показателе жизнестойкости не было выявлено ни одного случая, в котором показатели до­стигали бы уровня «умеренной депрессии». В половине за­фиксированных случаев депрессивности (52,6 %) имела ме­сто низкая жизнестойкость. Вероятность наличия умерен­ной или выраженной депрессивности при низком общем показателе жизнестойкости в норме составила 62,5 %. Это означает, что, хотя низкая жизнестойкость является хоро­шим предиктором депрессивности, ее влияние не абсолют­но, тогда как высокая жизнестойкость, по нашим данным, является 100 % предиктором их отсутствия. Это вполне ло­гично: если высокий уровень жизнестойкости правомерно рассматривать как причинный фактор снижения депрессив­ности, то низкую жизнестойкость нельзя считать причи­ной ее повышения [3].

Поскольку жизнестойкость можно рассматривать как фактор снижения депрессии, то логично предположить, что вполне оправданно изучение жизнестойкости в связи с суицидальным поведением. Ведь жизнестойкость как личностное образование может быть вполне вариабельной, а, следовательно, ее увеличение может облегчить работу с суицидально настроенными лицами, хотя, конечно же, это в большей степени будет зависеть от самих людей.

Поэтому целью нашего исследования стало изучение уровня жизнестойкости. Кроме того, мы хотели выяснить: насколько варьируется уровень депрессивности у лиц с разным уровнем жизнестойкости. В связи с этим в исследовании были использованы 2 диагностические методики: «Шкала депрессии (BDI)» А.Т. Бека в адаптации Н.В. Табариной и «Тест жизнестойкости» С. Мадди в адаптации Д.А. Леонтьева. В качестве респондентов выступили 3 группы: соматически здоровые люди, с инвалидностью I группы и лица, совершившие попытку суицида.

На основе полученных статистических данных можно сделать несколько выводов.

Мы выяснили, что у испытуемых 1 группы действительно оказался самый высокий средний уровень жизнестойкости (93,5 против 93 - у второй выборки и 65, 8 – у третьей) и самый низкий средний уровень показателей депрессивности (7,2 против 24,8 – у второй выборки и 21 – у третьей).

Однако жизнестойкость физически здоровых и людей-инвалидов I группы оказалась значительно выше жизнестойкости суицидентов (U=17 при p≤0,01 и U=16,5 при p≤0,01 соответственно). Поскольку жизнестойкость суицидентов оказалась самой низкой в рассматриваемых группах, можно предположить, что низкие показатели жизнестойкости взаимосвязаны с суицидальным поведением, однако это требует дополнительного изучения.

При более детальном анализе особенностей выраженности компонентов жизнестойкости у испытуемых сравниваемых групп можно заметить, что отдельные ее показатели различаются, в частности у суицидентов снижен показатель «принятие риска» по сравнению с физически здоровыми людьми и инвалидами I группы (U=15,5 при p≤0,01 и U=14 при p≤0,01 соответственно). Мы можем предположить, что этот компонент, по-видимому, играет большую роль, нежели остальные. В принципе, эти данные вполне сочетаются с представленными выше. Ведь очень часто убежденность в том, что борьба позволяет повлиять на результат происходящего, пусть даже это влияние не абсолютно и успех не гарантирован, помогает нам преодолеть кризисную ситуацию. Получилось так, что у суицидентов, единственной группе из всех, этот фактор снижен, а значит, у них очень развито ощущение собственной беспомощности. А этот результат подтверждает предположение некоторых авторов (В.С. Ефремов, Г.В. Старшенбаум) кажущейся невозможность решить проблемы, уверенность в том, что ничего нельзя изменить как о частой предпосылке суицидального поведения [2,5].

Что же касается показателей депрессии, то результаты получились очевидными: самые высокие в группах с суицидентами и инвалидами 1 группы, т.е. значимые различия получены не были (U=39,5 при p≤0,01) . Интересно отметить, как варьируются показатели жизнестойкости именно в этих выборках: при незначительных различиях в показателях депрессии, показатели жизнестойкости отличаются весьма существенно.

Полученные нами результаты позволяют выдвинуть предположение о том, что жизнестойкость можно рассматривать в качестве личностного образования, развитие которого может послужить превенцией суицида.

Примечательно, что при высоких показателях жизнестойкости не было выявлено ни одного случая высокой депрессивности. Но все эти данные не касаются лиц с тяжелыми соматическими заболеваниями, поскольку в этой группе они диаметрально противоположны. Это парадоксально, но данная выборка полностью «выпадает» из нормы, уже поэтому было нужно ее исследовать.

Таким образом, анализируя все полученные данные, можно сделать вывод, что поднятая проблема действительно является актуальной. И выдвинутые гипотезы, хоть и подтвердились лишь частично, заставляют еще больше задумываться о проблеме суицидального поведения в группах людей, отягощенных какой-либо проблемой: будь то высокий уровень депрессии, тяжелое соматическое заболевание или что-либо еще. Всегда будет много вопросов, касающихся этой темы, много проблем, а главное, будет работа по предотвращению самого тяжкого из грехов – покушения на свою собственную жизнь.

Библиографический список.

1. Дюркгейм Э. Самоубийство: социологический этюд / Э. Дюркгейм / Пер. с франц. А.Н. Ильинского. СПб.: Союз, 1998. - 492 с. - ISBN 5-87852-063-X.

2. Ефремов В. С. Основы суицидологи / В.С. Ефремов - СПб.: Диалект, 2004. - 480 с. - ISBN 5-98230-005-S.

3. Леонтьев Д.А. Тест жизнестойкости / Д.А. Леонтьев, Е.И. Рассказова – М.: Смысл, 2006. – 63 с. – ISBN 5-89357-228-9.

4. Ожегов С. И. Словарь русского языка: 70 000 слов [Текст] / С. И. Ожегов – М. : Рус. Яз., 1990. – 921 с. – ISBN 5-200-01088-8.

5. Старшенбаум Г. В.Суицидология и кризисная терапия / Г.В. Старшенбаум - М.: Когито-центр, 2005. – 376 c. - ISBN 5-89353-132-9.

6. Федеральная служба государственной статистики [Электр. ресурс]. – Режим доступа: http://www.gks.ru

7. Юрьева Л.Н. Кризисные состояния / Л.Н. Юрьева – Днепропетровск: Арт-пресс, 1996. – 164 с. - УДК 616.89–008.441.44–07–08.

8. Suicide: biopsychological approaches / ed. Botsis A., Soldatos C., Stefanis C. – Elsever, 1997. - ISBN 0-444-82755-2.

9. Retterstol, N. Suicide. A European Perspective. Cambridge, 1993. 261 с. ISBN 0-521-42099-7.

Код для цитирования: Скопировать