IV Международная студенческая научная конференция Студенческий научный форум - 2012

Одним из важнейших условий когнитивного развития ребенка является его ближайшее социальное окружение. В семье ребенок получает первые знания о мире, о людях и отношениях между ними. Те отношения, которые строят с ребенком его родители (предоставление самостоятельности, степень контроля, отношение к достижениям и успехам ребенка, представления о том, что он должен знать и уметь) непосредственно влияют на его развитие.

Общение членов семьи с ребенком и между собой самым непосредственным образом влияет на его развитие. Характер взаимодействий в семье для глухих детей особенно важен - как замечает М. Marshark, вклад семьи в социальный опыт глухих детей гораздо больше, чем в опыт слышащих.

Беллинг-Бехингер проводила анализ отношений родителей с ребенком, имеющим нарушение слуха, считая правильную оценку ситуации предпосылкой успешной работы с родителями и ранней помощи ребенку. Она установила, что даже те матери, которые уже имеют здоровых детей, реагируют неуверенностью и страхом на поведение своего ребенка с нарушением. В условиях дополнительной нагрузки для всей семьи и супружеской пары, по мнению Беллинг-Бехингер, существование больного ребенка приводит родителей к тяжелому кризису.

Адаптация к нарушению слуха у ребенка протекает в разных семьях по-разному, однако исследователи выделяют несколько общих стадий: шок, защитное отрицание, агрессия, депрессия и признание нарушения.

У некоторых родителей весь процесс адаптации занимает несколько дней, для большинства же (в случае серьезных нарушений у ребёнка) он длится около двух лет. Естественно, что иногда это время увеличивается, а некоторые родители никогда так и не приходят к адекватному восприятию проблемы.

Различные стадии переживаний родителей следует понимать не как последовательную смену событий, приводящую к признанию нарушения, а как циклический процесс, в котором уже пережитые фазы еще могут вновь повториться, особенно в ситуациях, когда отличие собственного ребенка от сверстников становится особенно заметным. По мнению Шмидта, все это усугубляется тогда, когда у ребенка отсутствует видимый прогресс в развитии. Уровень стресса у слышащих матерей, имеющих детей с нарушениями слуха, зависит и от уровня социальной поддержки, и от уровня дохода семьи. Важными условиями, влияющими на уровень стресса, также являются: степень потери слуха у ребенка, наличие дополнительных нарушений, задержка темпов речевого развития и нарушение детско-родительского взаимодействия. Слышащие матери чаще пессимистично оценивают будущие достижения своего ребенка и его коммуникативные способности.

Эмоциональная реакция на диагноз ребенка у родителей глухих детей с дополнительными нарушениями та же, что и у родителей детей с каким-либо одним нарушением. Однако родители детей со сложными нарушениями часто оказываются изолированными, не включенными в обучающие программы, предназначенные для родителей только глухих детей. Им также приходится затрачивать большие усилия на поиск подходящих программ и иметь дело с большим числом специалистов. Родители глухих детей с дополнительными нарушениями дольше задерживаются на стадии отрицания диагноза.

По мнению McCay Vernon и James M. Wallrabenstein, «совладание с горем возможно только после полного принятия и понимания сути диагноза. Тогда родители начинают понимать потребности ребенка, видеть, что ему действительно нужно (какое общение, обучение). Одним из показателей стадии понимания является готовность родителя перейти от устного общения к тотальной коммуникации, которая зачастую в значительно большей степени способствует развитию ребенка».

Поэтому зарубежные специалисты подчеркивают, что программы раннего вмешательства обязательно должны включать работу с установками родителей на отношение к своим детям с нарушением слуха и оценку собственных возможностей в их воспитании и обучении. Подчеркивается также необходимость поддержки семей и ориентация программ раннего вмешательства на нужды всей семьи, имеющей глухого ребенка.

В скандинавских странах, США и Великобритании работа по раннему вмешательству включает тренинги для родителей, направленные на минимизацию негативных переживаний по поводу рождения глухого ребенка, основанные на культурно-лингвистической модели глухоты (глухие рассматриваются как особое сообщество со своими культурными традициями и собственным языком). Эти тренинги предполагают знакомство родителей с языком жестов и формирование представления о нем как о полноценном языке со своей грамматикой; знакомство с глухими взрослыми, которые рассказывают слышащим родителям о своей жизни, возможностях получить образование, работу, о своих развлечениях и планах; знакомство с особой культурой общества глухих. В результате такой работы с семьей у родителей часто формируется позитивное представление о своем глухом ребенке и его возможностях, что несомненно, влияет на семейный климат и эффективность детско-родительского взаимодействия.

Отдельной и очень важной проблемой является коммуникация между слышащими родителями и глухим ребенком.

Из-за недостатка у ребенка импульсов к взаимодействию и общению у родителей ответно не возникают импульсы к налаживанию контактов с ним.

Слышащие родители, воспитывающие глухого ребенка, сталкиваются с многими трудностями. В первую очередь, это связано с тем, что их язык (словесный) не является для их ребенка естественным. В течение первых шести месяцев зрительная система глухого младенца восполняет отсутствие слуха, но потом коммуникация между ним и родителями начинает нарушаться. Тем более что родители часто достаточно поздно узнают о нарушениях слуха своих детей. «После установления диагноза родители в большом числе случаев выбирают устный способ общения со своим ребенком. И тогда естественное общение между ними пропадает, что отрицательно влияет на эмоциональное, социальное и когнитивное развитие таких детей. Двуязычный, или билингвистический, подход (обучение, в котором жестовый язык глухих признается родным языком, а словесный национальный язык изучается как иностранный), напротив, способствует лучшему лингвистическому и социальному развитию, дает возможность этим детям получить в будущем лучшее образование и квалифицированную работу».

Lederberg и Моbеу обнаружили, что дети с нарушением слуха в возрасте от 18 до 25 месяцев гораздо чаще, чем слышащие дети, прерывают взаимодействие с матерью, потому что они не видят, как она к ним обращается. R.I. Harris и A. Luterman отмечают, что некоторые родители начинают ощущать беспокойство, чувствуют себя отвергнутыми из-за недостатка отзывчивости со стороны маленького ребенка. Co временем глухие дети и их слышащие родители приходят к большему взаимопониманию. Однако известно, что именно ранний возраст важен для формирования чувства привязанности, необходимого для дальнейшего благополучного эмоционального и социального развития ребенка. На развитии этой связи может отразиться любой фактор, который снижает способность матери реагировать на нужды ребенка. Как известно, нарушения привязанности влияют не только на эмоциональное, но и на когнитивное развитие детей.

С точки зрения Петера А. Янна, нарушение слуха - это коммуникативное нарушение. Вследствие этой недостаточности психическое развитие ребенка с ограниченным слухом во всех сферах становления личности затормаживается. Возможные вследствие нарушения слуха вторичные нарушения эмоционального, социального и когнитивного развития могут предопределить ограничения в развитии личности глухого. В Голландии было проведено исследование 238 глухих детей в возрасте от 4 до 18 лет. По данным, полученным от родителей, 41% детей имели эмоциональные и поведенческие проблемы. Наибольшее число детей с такого рода трудностями воспитывались в семьях, характеризующихся обедненным детско-родительским общением. С возрастом у таких детей все чаще наблюдались тревожные и депрессивные  состояния.

Исследования показывают, что на ранней ступени развития ребенка ощущения вибрации, получаемые благодаря кожной чувствительности, заменяют глухому младенцу звучание голоса. Поэтому тесный физический контакт между матерью и ребенком в состоянии предупредить опасность эмоционального и коммуникативного обеднения ребенка и нарушения отношений между ним и близкими.

Дополнительные возможности аналоговой передачи информации предоставляет выразительная мимика, естественная и отчетливая жестикуляция и язык телодвижений. По данным, полученным L. S. Koester, слышащие матери глухих младенцев часто пытаются компенсировать отсутствие акустического канала коммуникации визуальным и тактильным взаимодействием. Поэтому их глухие младенцы чаще улыбаются, тянутся к матери и дотрагиваются до нее. Они также обладают более высоким уровнем двигательной активности. Однако такая компенсация возможна, во-первых, если матери с рождения ребенка известно о том, что ее ребенок имеет нарушение слуха, во-вторых, если мать не пребывает в депрессии и отчаянии по поводу диагноза ребенка.

Несмотря на то, что точных данных о роли языка в формировании детско-родительских отношений не так уж много, можно говорить о том, что отсутствие эффективного канала коммуникации искажает этот процесс в семьях, где глухие дети имеют слышащих родителей. Именно с этим связывают тот факт, что слышащие матери чрезмерно отзывчивы в общении с глухими детьми, по сравнению с теми матерями, чьи дети слышат. Они приблизительно в шесть раз чаще готовы отвечать на требования внимания со стороны ребенка. Harris считает такое поведение результатом неспособности матери объяснить, что нужно немного подождать, и, возможно, связанной с этим склонности глухих детей к импульсивности.

Gregory описывает поведение матерей как «невариативный ответ на требование внимания». Они окружают ребенка чрезмерной заботой, стремятся мгновенно ответить на сигналы, идущие от него, не давая этим попыткам привлечь внимание достаточно сформироваться. Это может быть одним из проявлений гиперопеки, которая, как отмечает Meadow присуща родителям глухих детей и отражает представление об очень низких возможностях ребенка (более низких, чем это есть в действительности). В результате, многое из того, что ребенок может сделать сам, взрослый делает за него и пытается проконтролировать каждое самостоятельное действие ребенка. Эта черта свойственна родителям детей с любыми нарушениями развития.

Согласно данным, полученным A. R. Lederberg и V. S. Everhart, в общении глухого ребенка со слышащей матерью нарушен скорее содержательный аспект, чем эмоциональный. Глухие дети достаточно внимательны к сигналам матерей, стараются проявлять инициативу в общении, однако им сложнее, чем слышащим, удается поддерживать тему, они чаще дают указания своим матерям, чем задают вопросы. Большинство различий, обнаруживаемых в общении слышащих матерей со слышащими детьми и слышащих матерей с глухими детьми, по мнению этих исследователей, связаны скорее с нарушением речевого развития детей, чем с недоразвитием коммуникативных навыков.

Контролирующее поведение в меньшей степени свойственно тем матерям, которые участвовали в программах раннего вмешательства, особенно у тех, кто проходил тренинг жестового общения. Исследования Rosemary Calderon глухих детей в возрасте от 9 до 3 месяцев и их семей показали, что коммуникативная компетентность и активное участие родителей в программах раннего вмешательства являются также важными условиями раннего речевого и социально-эмоционального развития, будущего развития чтения и академической успеваемости.

Интересные данные, касающиеся общения слышащих матерей и их глухих детей дошкольного возраста, получили в своих исследованиях Gregory, Schlesinger и Meadow. Они сравнивали поведение слышащих матерей, имеющих глухих детей и детей с сохранным слухом. В работе Gregory для этого применялось интервью. Schlesinger и Meadow анализировали взаимодействие матери и ребенка в нескольких полуструктурированных ситуациях: свободная игра, копирование с доски, разглядывание картинок и обмен любезностями. Согласно результатам этих исследований, в действиях матерей глухих детей было меньше гибкости, меньше творчества. Они меньше поощряли своих детей и меньше разрешали им, больше поучали. Они также гораздо чаще, чем матери слышащих детей, использовали физические наказания. Gregory объясняет это тем, что, при снижении возможностей языкового общения наказание, как способ регуляции поведения, представляется им гораздо более простым, чем объяснение. По мнению J. F. Knutson, С. R. Johnson and P. M. Sullivan, это говорит о том, что «ребенок с коммуникативными проблемами подвергается большему риску физического насилия даже в собственной семье». Особенное раздражение слышащих матерей, по данным, полученным Ellis, L. и Pakulski, L., вызывают глухие дети с неразборчивой устной речью.

Schlesinger и Meadow проанализировали также поведение глухих и слышащих детей во время общения с матерями. Глухие дети во время общения с матерями были менее веселы и жизнерадостны, получали меньше удовольствия от этого общения, были менее гибкими и в меньшей степени были склонны гордиться своими умениями.

Очевидно, что описанные особенности общения глухого ребенка со слышащими родителями оказывают несомненное влияние не только на личностное, но и на познавательное развитие. Гиперопека и повышенный контроль приводят к ограничению возможностей независимо приобретать собственный опыт, учиться самостоятельно. А отсутствие эффективного канала коммуникации (естественного «общего языка») значительно затрудняет полноценный обмен информацией между родителем и ребенком, вследствие чего общение сводится к более примитивным формам - родители чаще запрещают и дают указания, чем объясняют и рассказывают. Ребенку не приходится самостоятельно решать познавательные задачи, он не может сформулировать конкретный вопрос, на который ему необходимо получить ответ.

Код для цитирования: Скопировать