Образ дьявола - один из самых распространенных образов мировой литературы. Изначально являясь библейским воплощением зла, данный образ претерпел ряд трасформаций и переосмыслений, что сделало его подобным человеку. В эпоху барокко образу дьявола начали придавать антропоморфные черты. В поэме Д. Мильтона «Потерянный рай» Сатана представляет собой бунтаря. Он несет в себе своеобразный двигатель прогресса, скептическое начало, побуждающее человека творить и познавать [4]. Подобная трактовка образа получила философско-художественное воплощение в трагедии Гете «Фауст». В традиции готического романа и в дальнейшем, в литературе романтизма (на стыке которых и создан «Мельмот-скиталец»), образ дьявола, сохранив бунтарский характер Люцифера Мильтона, приобретает трагические черты. Демон начинает вселять не страх, а глубокую печаль. Это уже не отвратительное дантевское существо из преисподней, а таинственная личность. Во многом подобный образ сложился на основе готического романа У. Бэкфорда «Ватек». Мотивы «Ватека» и тема «сатанизма», поднятая им, оказала заметное влияние на творчество европейских романтиков XIX в. а. Елистратова заметила: «Образ восседающего на огненном шаре Эблиса отдаленно предвосхищал Люцифера и падших ангелов Байрона, лермонтовского Демона и другие "сатанинские" образы в поэзии романтизма» [4].
Мельмот предстает в романе Метьюрина своеобразной интерпретацией дьявола. Несмотря на то, что напрямую не указывается его происхождение, в романе присутствуют намеки на это. В качестве примера можно привести слова самого Мельмота: «Да, есть бог, в которого я верю. Тебе приходилось слышать о тех, кто верует и трепещет: таков тот, кто говорит с тобой!» [3, с. 341]. Литературовед М.П. Алексеев трактует эту фразу, сравнивая ее со словами из Евангелия: «И бесы веруют и трепещут» [1]. Но в то же время Мельмот является и жертвой, обреченной творить зло против своей воли. Исследователь творчества Ч.Р. Метьюрина, Э. Бейкер, сравнивая «Мельмота-скитальца» с «Фаустом» И.В. Гете, отмечал, что одним из важнейших преобразований Метьюрина при восприятии им отдельных мотивов из Гете заключалось в том, что он сплавил в единое целое в образе Мельмота противостоящие у Гете образы Фауста и Мефистофеля [1]. Мельмот готов отдать уже достигнутое им могущество, чтобы вернуть себе нравственную связь с человечеством, символизированную идеей спасения души. В оболочке традиционной темы «дьявольского договора» перед нами выбор между мучительной обособленностью развитой личности и безличностью коллективного существования, заключенного в очерченные извне пределы [2].
Мотив сделки с дьяволом представлен в романе своеобразно. Мельмот является одновременно двумя сторонами заключенной сделки - с одной стороны он заключил сделку с дьяволом в обмен на вечную жизнь, но с другой он исполняет функции сатаны, предлагая людям ту же самую сделку. В этом случае можно говорить о трансформированном мотиве дьявольского двойника - в Мельмоте соединены два образа - человек, страдающий под гнетом злого рока и его дьявольский двойник, тень, второе темное «Я». Одновременно Мельмот является злым двойником и искусителем других персонажей романа: его потомка Джона Мельмота, монаха Монсады, Стентона. Каждый из этих персонажей одержим Мельмотом в определенном смысле. Но до безумия эта одержимость доводит только Стентона, разум которого поглотила навязчивая идея встречи с ним.
В итоге, мы видим своеобразное переосмысление и развитие мотива дьявольской сделки в романе «Мельмот-скиталец» - вехе готического жанра. Данный мотив актуален в мировой литературе и по сей день. Особенно это касается так называемой неоготической литературы, которая продолжает и трансформирует готическую традицию в русле современного постмодернистского искусства.
Список используемой литературы: